КВИР - Одинокий романтик Владимир Горовиц

Одинокий романтик Владимир Горовиц

Владимир Горовиц вошел в историю не только как величайший пианист, названный "последним романтиком XX века", но и как одна из самых эксцентричных и неожиданных персон мирового музыкального искусства.

Биографы Горовица и по сей день не могут с полной достоверностью сказать, где и в каком году появился на свет музыкант - то ли в Бердичеве, то ли в Киеве, то ли в 1903, то ли в 1904. Впрочем, детство и юность Владимира действительно прошли в Киеве, где он закончил Консерваторию, ставшую первым тяжелым испытанием музыканта. Возможно, именно оттуда идут те психологические проблемы, которые будут сопутствовать Горовицу на протяжении почти всей его долгой 85-летней жизни. Источником их был педагог Сергей Тарновский - невыдержанный и ожесточенный человек, нещадно колотивший юного пианиста указкой по рукам. Впоследствии Горовиц вспоминал, что даже боялся заходить в класс на занятия к Тарновскому. Жестокость педагога сделал его нелюдимым и замкнутым, одиноким, как в мужской, так и в женской компании.

Впрочем, первый сексуальный интерес Горовица возник еще в недрах Консерватории к его сверстнику Натану Мильштейну. О взаимности в чувствах между юношами и речи идти не могло. Почти что брутальный видом и манерами (именно это-то и привлекало в нем Горовица - если самого и не женственного, но и уж тем паче - не мачо), Натан был не на шутку увлечен Региной, заставляя безутешно воздыхать своего друга. Воздыхать тем более, что они стали единым концертирующим коллективом, и Володя был вынужден постоянно созерцать мускулистый торс своего друга, а в номерах гостиниц ночевать на кровати напротив.

Получившие блистательное музыкальное образование, они колесили по городам и весям новой советской России, выступая перед красноармейцами и матросами в холодных и прокуренных клубах, до тех пор, пока их не нашел талантливый импресарио Александр Мерович. Именно он помог друзьям получить ангажементы в Москву и Петроград, а затем и на Запад. Возможно, что Меровича и Горовица связывали и более близкие отношения. Однако, доказательств тому нет - всего лишь предположения современников. И если где и находил Горовиц выход своим чувствам, так это в полуподпольных клубах Петрограда, а потом Берлина эпохи Веймарской республики (в 20-е годы столицу Германии называли "городом лунного света" и здесь невиданным цветом расцветала гомосексульность), Парижа и других столиц. Ночами после концертов в модного покроя "монструозном" пальто он отправлялся на поиски приключений, ловлю красивых тел и безотказного кокаина. И возвращался домой уже поздним утром.

Вместе с Вандой

Разумеется, все оставалось тайной. Тогдашний кодекс взаимоотношений в социуме абсолютно не позволял разглашать подобные связи. Более того, Горовиц даже решается на брак - все должно быть comme il faut. Все должно быть как у людей вокруг.
Женой Владимира Горовица стала Ванда Тосканини - дочь великого дирижера, которая была бесконечно влюблена в красивого молодого человека с шевелюрой "а-ля Шопен". Увы, со стороны мужа все было совсем далеко от идиллии. Периодически Горовиц уходил из дома и не появлялся в нем по несколько месяцев. Правда, им все же удалось завести потомство, но их дочь Соня трагически погибла. Ей словно была уготована судьба падчерицы, которую не любил никто, кроме разве что деда Артуро. Прожив недолгую жизнь, она покончила с собой. "У меня случилось два несчастья, - скажет тогда Горовиц. - У меня умерли дочь и Кошка".

Также периодически Горовиц оставлял подмостки, впадая в глубочайшую депрессию. И тогда писали, что музыканту кажется, что его руки сделаны из фарфора, что его преследует мания заболеть раком (который оказывался на самом дел аппендицитом) и т.п. Скорее всего причиной такого рода эскапад в большинстве случаев была патологическая боязнь сцены, которая в определенные периоды обострялась у Горовица с невиданной силой.

Занявшись уже в 50-е преподавательской деятельностью, Горовиц находит себе друзей среди молодого поколения. Байрон Джайнис, Гарри Графман и некоторые другие становятся конфидентами музыканта. Он не только занимается с ними музыкой, но и устраивает чемпионаты по арм-рестлингу, ходит в ночные клубы и на дискотеки. Правда, не перенося оглушительного шума новых ритмов, Горовиц (одетый всегда с иголочки, а "главное, чтобы ширинка была застегнута, ведь если она расстегнута - будет ужас что такое") затыкает уши ватой, предпочитая созерцать тела танцующих мужчин в тишине.

С особенным удовольствием он делает это в легендарном нью-йоркском клубе "Студио 54", известном свой раскрепощенностью нравов и негласно процветавшей гомосексуальностью. Несколько раз брак Владимира и Ванды находился на грани разрыва. Однако мадам хватило мудрости не оставить мужа, невзирая на переживания, которые он ей принес. Вместе с ним она побывала и в России в 1986 году.

Несмотря на данный себе зарок никогда не возвращаться на родину, где в лагерях сгинули отец и брат музыканта, Горовиц все же приехал проститься с Россией. Это случилось за три года до его кончины. И кто знает, может быть среди тех, кто аплодировал музыканту в переполненных залах Москвы и Ленинграда, были и те, кто когда-то испытал и более близкое общение с артистом. 60 лет тому назад. Теперь, впрочем, этого не мог сказать уже никто. Зато мэтр не оставил без внимания молодое поколение, уделив особое внимание Михаилу Плетневу, сопровождавшему гостя в Дом-музей Чайковского в Клину и приглашенного на торжественный прием в Спасо-хаус.

Будучи человеком, исполненным всех и всяческих комплексов, фобий и рефлексий, Горовиц пытался сделать интимную сторону своей жизни закрытой от постороннего взгляда. Впрочем, он и вообще пытался скрыть свою жизнь от "города и мира". В чем-то ему это удалось, в чем-то - нет. И потому, когда вышла в свет биографии Гленна Пласкина (самая откровенная из существующих), Горовиц обрушился на нее с критикой. Монография Гарольда Шонберга была ему более по душе. Влиятельный музыкальный обозреватель-академист о сексуальной стороне жизни гения попросту умолчал.

Умер Горовиц в одночасье 5 ноября 1989 года в своем пятиэтажном нью-йоркском доме на Манхэттене. Его последним местом упокоения стал семейный склеп Тосканини в Милане. Позже там с ним воссоединилась и Ванда, пережившая мужа более чем на 10 лет. Она знала, конечно, больше всех, но никому ничего не рассказывала.