КВИР - Майн Кампф

Майн Кампф

Он как будто боялся раскрыться до конца, защищал сердце, все говорил, что не хочет быть у меня одним из. Я отвечал, что мы все друг у друга одни из, у кого одни из первых, а у кого - из последних...

Ю.П.

- ...Вить, ну расскажи теперь ты про своих мальчиков.
- Тебе на самом деле интересно? Ну, слушай. Ток сядь поудобнее, там длинно будет.

Вот.
Последний тренинг у нас, значит, был в Красноярске. Вернее, не в самом Красноярске, а на корабле. Плыли вниз по Енисею, нет, шли, это говно плывет, ладно, плыли, красота вокруг - невзъебенная, один берег пологий, другой крутой, знаешь, как в песне поется, про Волгу, "справа берег сте-е-лется, а сле-е-ва - поднима-ет-ся"...
- Витя, не надо петь.
- Хорошо. Налей еще.

Енисей - это что-то неописуемое. Берега далеко-о-о друг от друга отстоят и, вообще, как нарисованные, даже страшно немного, вплавь до них точно не добраться, а в одном месте река вдруг сужается резко и течет всей массой между двух, невысоких таких, но, в общем, скал, называется это место - щечки, там вода бурлит в водоворотах, как в кастрюле, кораблик наш аж трясет, везде буи плавают, показывают дорогу, извилистую, мы лавируем и кренимся на разные стороны, а после щечек начинается вообще жопа - острова посреди реки да еще какие-то камни подводные, там совсем нах без лоцмана не проедешь, они такие продолговатые, острова эти, похожи тоже на кораблики, после них мы еще долго долго вниз по течению плыли, и, я уж не помню когда, я все время пьяный был, через неделю примерно, начался полярный круг. Енисей же в северный ледовитый океан впадает. Там мы где-то пристали, на бережок вышли, и землю, представляешь, загребаешь в руку, а она - как мокрый порошок, не знаю с чем сравнить, крошится так, это вот и есть подтаявшая мерзлота.

Я тот Енисей на всю жизнь запомню, дико все, как будто на другой планете, ни души кругом на тыщи верст, ощущение такой, знаешь, бескрайности, потерянности, там без водки точно не выжить, это не наша домашняя Волга с городками на каждом километре.

Там-то я с Юркой и познакомился. Классный мальчиш, но, блин, 20 лет разница, 22, на хрена было влюбляться. Второй курс, дитё, длинное такое, и тощее, ну, ты знаешь, у меня все они одного типа, голенастенькие, нос - торчит, глазищи - во, локти острые в разные стороны и кожа какими-то цветами пахнет. Из Одессы. Мы с ним болтали целыми часами, о жизни, о любви, наговориться не могли, и откуда у него столько понятия в 21 год, и трахается, чисто ракета. Влюбился я в него, как дурак. Ну и он - увлекся немножко. А куда мне такой молодой, ну куда? По дискотекам с ним лазить, что ли?

Прилетел я после этого задушевного тренинга домой в ставший родным Киев, думаю, надо бы мне этого Юрку забыть. Чувствую, что это непросто будет сделать, но - делаю. Иду к Женьке-фотографу, помнишь его? Он тоже из Москвы в Киев эмигрировал. Заказываю себе полуобнаженную сессию, отжимаюсь перед этим 50 раз, работаю пресс, плюс фотошоп в меру - вешаю снимочки на сайт, подмигиваю местным интернетным мальцам, особенно если они тоже - длинные и тощие, но не такие молоденькие, как Юрка тот, а, где-то так вокруг тридцати. Понятное дело, Юрка тот из головы не вылезает, ну, ниче, вылезет, к мучительной борьбе с самим собой нам не привыкать.

Короче, подмигиваю человекам пятнадцати. И, ты представляешь себе, есть еще шорох в ягодицах, десять из них дали мне свои телефоны. Ха, видно подумали, что если мужику за сорок, то стабильность уже обеспечена, и эрекция еще тоже, ха. А времени мало, через три дня снова командировка, а это понедельник был, короче, назначаю на вторник 5 встреч, начиная с четырех дня. Каждый час, кофе пить, с кандидатами, на пост.
То есть, я не то, чтобы просто клин клином вышибал, нет, я на самом деле думал, что, может, мужа себе найду, заодно, чтобы был более менее взрослый, и не спрашивал у мамы каждый раз. С этими вечными командировками и безбрежными случайными связями в разных городах - то стюард из самолета, то портье, то охранник, то сосед по комнате - возвращаешься каждый раз домой к себе, на Подол, как выжатый банан, польешь кактусы на подоконнике, сядешь на кухне и думаешь, скорее бы опять куда-нибудь уехать, ну нет тепла в доме, никто не ждет, не улыбается в прихожей, не открывает чемоданы, не ищет подарки, не боится, что изменял. Уехать хочется из холодной хаты, убежать снова, хотя, конечно, и заебало летать каждые две недели, ух как заебало, усталость копится и не уходит, как Путин. У меня уже года два нет никого постоянного, одни портье с охранниками, да пляди.

И вот, вторник, четыре часа, приходит первый кандидат. Встречаемся у макдональдса на Льва Толстого. Ничего такой мальчик, даже и не мальчик уже, немного жеманный, но ничего, трахать можно. Глаза большие, на меня не смотрит, стесняется, может, нравлюсь, а может, нет, он, видимо, и сам еще не знает. Пьем кофе, то есть, что значит, кофе, я джекдэниелс, он пиво. Ругает молодежь, мол тряпичники все, а сам тоже не с помойки одет, пидорка через плечо свисает, футболка, понятно, от дольче, брючки ууузенькие, с мотней до колена, как они плять в них ходят, ладно, долго мне рассказывал, как это все для него не важно и как дешево он это все где-то купил. Мда. Но трахать можно. Я сижу напротив, смотрю на него, и думаю, что пора на следующую встречу идти, хотя, если б не это, потащил бы я парня к себе домой на Подол. Говорю, извини, Сережа, так, кажется его звали, мне надо бежать по делам. А он вместе со мной идет, я мол тебя провожу, до метро. Пипец, думаю, как же это я приду вместе с ним на встречу со следующим кандидатом, тот же меня как раз возле того самого метро и ждет. Еле отделался, изобразил, что мне позвонили, и убежал в другую сторону. Мда..

Второй меня поджидал, стоя с надувным голубым шариком в руках. Шарик из стороны в сторону мотается, и он сам тоже, как кукуруза на ветру, я говорю, давай, что ли, шарик выбросим, ты ж большой уже, нет, отвечает, у меня седня настроение такое. Ладно, идем с этим шариком суши есть. Миша, лет 27, весь разболтанный какой-то, как будто шарниры слишком свободные в суставах. Актер, работы нет, денег нет, и, видимо, уже не будет, голова лохматая, задницы нет вообще, но рожица симпатичная...
-То есть, Витя, трахать можно?
-А то как же! Даже нужно! Он, кстати, довольно умненький был. Когда я сказал ему, что надо уезжать по делам, он сразу спросил, мол, со следующим, что ли, кофе пить пора? Понятливый. Да, говорю, вас много, я один.
С ним было интересно. Но ведь еще трое кандидатов впереди, следующий кофе стынет, а вдруг следующий лучше.

Еще через пару человек я заметил, что не ощущаю больше, нравится мне кандидат, или нет. То есть сердце перестало подавать сигналы. Стал путать имена. Естественно, я представлял себя с каждым из них в постели. У кого-то соски выпирали из футболки, у кого-то ноги в шортах мускулистенькие сверкали, и мне стало в какой-то момент абсолютно все равно, с кем.
Девять вечера. Сижу один, наконец, обнимаю очередной джекдэниелс, нежно, стресс кончился. Думаю. Думаю, что завтрашних всех пятерых конечно отменю. А из этих, сегодняшних, ну кто? Хоть кто-нибудь в душу запал? Смотрю в витрину и вижу, естественно, юркино лицо, мираж конечно, он же в Одессе сидит, просто задумался и вылезло подсознание. Ах ты ж, сученок, шепчу про себя, и звоню тому Мише, разболтанному, актеру. Я, говорит, знал, что ты позвонишь. Знал он.

У него еще не было отношений, ни с кем, он не знает, что это, и боится. На что уж я одинокий волк, но он еще более один на этом свете, вообще как в эмоциональной капсуле живет, никаких страстей, единственное увлечение - выпить и зажигать на танцполе все ночь.

Едем ко мне на Подол, разговариваем теперь не торопясь, он мне про Ионеску, про театр абсурда, мизансцены изображает, в лицах, я смеюсь, премилое создание, только абсолютно без практической пользы, но влюбиться можно. Уже без шарика. Приходим. Развлекаю гостя рассказами про своих портье с охранниками, гость слушает с интересом, не шокирован. Заметил по моему говору, что я из России, стал спрашивать про политику, про жизнь вообще в Москве. Оказывается, пишет, рассказы, пьесы, и даже публикуется иногда. Оказывается, у него уже был свой театрик, и что он не только актер, но и режиссер, а театрик прогорел. Иногда вдруг отвлекается, и записывает себе что-то в телефон. Писатель, трогательно. Чувствую, что, да, влюбляюсь немножко. Подхожу, наконец, к стулу, где он сидит, на кухне у меня, обхватываю вихрастую башку, сбоку, притягиваю к себе, целую в лоб. Он не сопротивляется. Раздеваю, трахаю. Стоя. У окна. Мы вместе в окно смотрим, там дождик моросит, я целую его в плечо, в лопатку, за ухом, он выше на целую голову. Вижу, что это для него не особенно серьезный шаг, секс. Такое немного чувство, знаешь, как если влюбиться в девушку, дарить ей цветы, стихи писать, бегать за ней по городу, а она оказывается проституткой.

- Время сейчас такое, Витя, слабое на передок. Бабы тоже другие стали, чем раньше.
-Да, ты прав, конечно, Митька. В общем, нормально все, время, как время. Какое есть. И вот, Миша остается на ночь. И вдруг, я чувствую, что хочу, чтобы он сейчас ушел. Хочу Юру. Молчу, курю на кухне. Юра, кстати, тоже та еще целка, недолго тогда на корабле сопротивлялся, сопротивлялся скорее даже я. Но, тем не менее, хочу его, Юру. Возвращаюсь в комнату, там Мишка совсем в свой телефон углубился, сейчас, мол, Витя, сейчас, я рассказ допишу, подожди, не спугни вдохновение. Не заметил, что я грустный. Или заметил. Кстати, рассказ любопытный, я тебе его могу потом перекинуть.
- Да не, зачем мне эти рассказы еще, детские. Ну, перекинь.
- Не забудь бросануть свой редакторский взгляд. Что-то есть в этом.

- Ладно. Ну и что? Ты его выгнал все-таки, или оставил до утра? Я баб своих обычно до утра оставляю, чтобы было кому кофе принести, а то - прискачет, получит свое, и домой, а мне потом посуду мыть утром. А вообще, все у вас как-то не так, как у нас. Если заменить Мишу на Машу, то не сойдется. Все же два мужика, это другое.
- Думаешь? А я вот не вижу особой разницы. Влюбился в Катю, трахаешь Свету, а Катя все не выходит из головы. То же ж самое.
- Это да. Но ты, Витя - друзей ищешь себе, а мне, все-таки, главное - сиськи хорошие. Пофиг все эти Ионески, осенние листья, нужны сиськи и чтобы готовила вкусно. И потом, вам все эти традиции гадкие не мешают, институты брака, матриархаты с патриархатами, вы просто свободно знакомитесь, как белые люди, свободно сходитесь и расходитесь, я даже завидую, иногда. Вот были бы такие вот снаружи вроде - бабы, сиськи там и так далее, но относятся к этому всему - как мужики, без дешевого кокетства и романтики, без обещаний и сюсюканий.
- А с чего ты взял, Мить, что мы не обещаем и не сюсюкаем? Сюсюкаем еще как, и плачем, когда нас бросают, да ведь и ты плакал, помнишь, из-за Машки своей?
- То я пьяный был совсем. Это не считается. И все же вам проще. Можно вести себя естественней, оба одинаково хотят, одного и того же, и не надо делать вид и жеманиться, что, мол, ах, я не такая, я жду автобуса. Приходим, раздеваемся и вперед.
- Вот именно, и вперед. Секс перестал быть событием, общество стало большим публичным домом. Ладно, слушай дальше. Да, налей еще. И себе тоже!

Вот. Я сделал над собой усилие и все же не послал его вечером домой, этого Мишу. В мужья он вряд ли годился, но подмахивал неплохо и вполне способен был убить собой мое чувство к одесскому Юре. Утром у нас было еще раз, причем понравилось мне еще больше, чем вчера, этот Миша прямо на ходу ловил мои желания, угадывал, только я захочу его на спину положить, а он - раз, и сам переворачивается, только я... ну ладно, зачем тебе все эти подробности.
- Спасибо.
- К вечеру он ушел. Я стал собирать чемоданы в командировку и подумал, что я уже влюблен в них обоих, в Мишу, уже, и в Юру, еще. С этим странным ощущением и улетел в Москву.
- Ну ты и блять, Витька, еще хуже, чем я.
- Не перебивай. Из Москвы я общался с Мишей по интернету. С Юрой тоже. Миша явно жаждал общения, ждал, сидел онлайн, а Юра - так, как дела спросит, и пока, побежал куда-то, видно, что меня не особо серьезно воспринимал. Выглядело это как кокетство, потому что ведь он не посылал меня совсем, нет, говорил, Витя, с тобой интересно, клево, до связи. Охотничий инстинкт взыграл во мне молодым жеребцом, сломил слабую волю, и взял я билеты из Москвы не в Киев, а в Одессу, к Юре этому, малолетке. Снял в Одессе хату. Он пришел. Я увидел его, глаза эти, как тяжелые капли, локти острые, и понял, что улетает моя голова по Потемкинской лестнице вниз.

Трахаться ему со мной как раз нравилось, пожалуй, даже не меньше, чем мне с ним, что странно, на мой вкус, ну, его дело, а вот общие темы для разговора приходилось искать. Тогда, на корабле, мы были на одной волне, во всех смыслах, и казалось, стали родными, а тут, у себя в Одессе, ему было совершенно не до меня, друзья его звонили постоянно, звали куда-то тусоваться, вовремя лечь спать считалось у них позором. Я понял, что нам необходимы общие воспоминания. Надо было уехать с ним куда-то, где мы были бы вдвоем. Потащил его ко мне в Киев. Все одесситы бывали, конечно, в Киеве пару раз, и Юрка бывал, но с классом, с друзьями, ночь - туда, день в Киеве, ночь - обратно, что там увидишь за один день, да они и не смотрели, а больше по дискотекам лазили да курили в подворотнях. В первый день я показал ему Лавру, дом с химерами, он смотрел послушно, фотографировался. Вечером выдвинулись в гей-клуб. Не ложится же спать, не "включать" же "пенсию". В гей-клубе Юрка мой выпил 100 граммов водочки, вышел на танцпол и начал зажигать. До шести утра зажигал. Только воды попить приходил к столику. И водки еще. Я сидел один, как обосранный, смотрел на него издали и думал, зачем я тут. А потом вспомнил свои 20 лет. Сейчас и представить трудно, что и у меня было такое неинтеллектуальное понятие о проведении свободного времени.
- Ну ты склерозник, Витька. Забыл как мы в стройотряде ночи напролет танцевали, а днем цемент таскали? И баб трахали, и в очередях за водкой стояли, и траву курили, а спали - урывками.
- Да, было дело. Ну и идиоты же были. Теперь морщины пересчитывать после таких испытаний. Правда, я помню и то, что мне так развлекаться было и тогда уже скучновато.
- Так это просто оттого, что трахал ты не тех, кого хотел. Вот и скучал.
- Ну, и из-за этого тоже. А Юрка тогда в клубе танцевал истово, потел ручьями, с сигаретой в зубах, прикрыв глаза, потом там еще начали пену какую-то мерзостную разливать сверху, это чтоб разделись все, пенная вечеринка, толпа мокрых извивающихся туловищ, Юрку кто-то за хлипкие телеса лапает, а ему пох, глаза прикрыты - зажигает. Он даже не смотрел ни на кого, точно как глухарь на току, как обкуренный. Секса после этого, конечно, никакого уже не было, куда, он еще в такси уснул, мокренький весь от пены этой и пота.

На следующий день спали до трех и - опять то же самое, только я внеc немного разнообразия, сам тоже на танцпол выполз, потрясся с молодежью. Впрочем, там еще и постарше нашего были, иностранные дедушки не стесняются до гробовой доски, ничего. Едем домой, чувствую, Юрка злой. Что? Что тебе не так, скажи?
Витя, отвечает, зачем ты танцевал? Ты не так танцуешь, ты кривляешься, это пародия какая-то, не надо.
Я аж прикуел, самооценка ниже плинтуса обвалилась, всю жизнь танцевал как танцуется, и вот, дождался, нельзя больше танцевать. Ладно, не буду.
Влюбился я окончательно. Инстинкт уже не охотничий, а просто размножения, хочу его и все, каждую минуту, при этом, заметь, редкий для меня случай - больше никого не хочу. Ну, почти. Что делать, раз уж случай такой редкий, еду с ним в Одессу, ему ж учиться надо, снимаю там хату, пробно, на месяц, беру отпуск за свой счет, это можно у нас в организации, тем более, что я начальник, да и недалеко тут, до Киева, если что, одна ночь и дома. Совершаю мужской поступок - вручаю Юрке ключи, мол, хата наша общая, можешь приходить когда захочешь. Он обрадовался, ключи взял, все лучше, чем у предков жить. А предки-то моего возраста, ха. И не приходит, в квартиру-то ко мне, едет-таки с пар домой, там комп его, заниматься надо, маме по дому помогать, привычный круг, а вечером после всего уже ко мне ехать неохота, они далеко живут, это я в центре города хату снял.

Сижу один, гуляю днем по Дерибасовской, мальчиков нагло разглядываю, работаю что-то там в интернете, письма спонсорам пишу, а он за первую неделю только 2 раза и приходил. Потрахаться. То есть, он мой, но как бы и не мой. Не изменяет, но и не скучает по мне. То ли вообще сдержанный такой по натуре, то ли я не его тип. То ли изменяет. Я злюсь, даже эрекция слабая от злости и неуверенности. Сцену ему закатил, зачем ты, мол, мне голову морочишь, скажи, что не люб я тебе, и бросим эти попытки построить отношения. У меня годы идут. Нет, Витя, говорит, мне реально приятно с тобой разговаривать, вот даже и сейчас, но ты же не можешь требовать от меня любви через 2 недели знакомства, мне нужно время. А на выходные он вообще куда-то в область к родственникам смылся.

Совершаю второй мужской поступок - вызываю на эти выходные того Мишу из Киева, писателя. Приезжает, как миленький. Вот тут уж у меня эрекция была, я этого Мишу бедного разбомбил так, что парню ходить трудно было, он меня все по лысине гладил, смотрел восхищенно. В перерывах он писал свои опусы, а я читал или работал, чем не семейная жизнь, тихая и спокойная, однако в воскресенье вечером посадил я Мишу на поезд в Киев, а в понедельник позвонил Юрке и все ему рассказал. Цель моя была достигнута - у него, наконец, появились хоть какие-то эмоции. Он не расплакался, конечно, но голос дрожал. Я ему объясняю, что я специально это сделал, чтобы его забыть, Юрку, что это не простая, а особая, запланированная, техническая измена.

- Ага, можно подумать. Самоутвердиться захотел, так и скажи.
- У этого мужского поступка были разные мужские мотивы. Согласен.

Короче, приехал он. На часок. Не дал, обиделся. Я ему подарок вручил, чашку красивую дорогую, вручил и не выдержал, прослезился чуть-чуть. На следующий день он дал, и целовал вроде даже нежнее, чем раньше. Пообещал, что переедет ко мне, но позже. Вроде, в глазах его что-то новое появилось, приязнь, доверие, а может, просто интерес, что я еще выкину такого.
Вообще, он как будто боялся раскрыться до конца, защищал сердце, все говорил, что не хочет быть у меня одним из. Я отвечал, что мы все друг у друга одни из, у кого одни из первых, а у кого - из последних. Все хотят навсегда и до гроба, но не у всех получается. У него еще не было отношений, ни с кем, он не знает, что это, и боится. На что уж я одинокий волк, но он еще более один на этом свете, вообще как в эмоциональной капсуле живет, никаких страстей, единственное увлечение - выпить и зажигать на танцполе все ночь. Вот это, как мы тут с тобой сидим - называется у них плесень-пати, представляешь. А чтобы была не плесень, надо обязательно чтонить нарушать, переходить границы, марихуану курить, еще как-нибуть здоровье себе портить, чтобы было "вау!", чтобы масса кругом бурлила и что-то происходило, якобы удивительное, то есть просто так им общаться неинтересно, надо орать друг другу те же самые слова сквозь толпу и громкую музыку, и чтоб глаза слезились от сигарет.

- А может, ты просто старый для него?
- И это тоже. Мало этого, но ведь и он для меня слишком молодой. А кому сейчас легко?
- Ну и?
- Что ну и? Хату свою я в Киеве сдал, долгосрочно, на эти деньги в Одессе снимаю сейчас даже более приличную, да еще и на жизнь остается, в Киеве-то все дороже было, плюс работаю теперь из Одессы, в командировки езжу, но уже реже. Все можно, если нужно. Юрка со мной живет, я хату снял возле его института, пару раз в неделю он родителей навещает, бабушке продукты носит. Дожал я его.
- Любит?
- Да кто ж его знает. Сам признается, что не умеет любить, но я что-то чувствую, какие-то лучи от него. Привык, это точно. Нравлюсь - да. Хорошо ему со мной - йес. А про любовь мне не так уж и интересно, главное, что я его.

Мда. А тот Миша прислал мне на мыло еще рассказ. Мне нравятся его опусы. Этот - про одиночество, сильный такой, до слез пробирает. Вот, Митя, включи интернет, я тебе щас зачитаю.
- Блин, Витька, мы пьем или у нас библиотечный день нах?
- Давай давай, у тебя ж журнал, может, опубликуешь парня.
- Ты хочешь за мой счет ему отплатить? Ну хорошо, потом посмотрю, я сделаю это для тебя.
- Спасибо, Митя.

Фото Анна Колосова.

10 СЕНТЯБРЯ 2015 ВИТЯ БРЕВИС

Ссылка:

Смотрите также

#ВОЗРАСТ, #ЗНАКОМСТВА, #ИЗМЕНА, #ОТНОШЕНИЯ

Как с возрастом сохранять тонус мышц

Почти все с возрастом усыхают. Пожилые люди испытывают больше трудностей с наращиванием мышечной массы, чем дети и подростки.

25 "искусственных" красавцев, фото которых мы бы точно лайкнули

Скажем прямо: надеяться на успех в приложениях для знакомств - это искать иголку в стоге сена. Но представьте мир, в котором мы могли бы разнообразить нашу интимную жизнь с помощью искусственного интеллекта!

Наступает лето! На охоту выходят борцы за нравственность и полиция

Будьте осторожны с сахаром, музыкой и бездельем

Семь видов деятельности, которые повреждают мозг, но которых можно избежать. Самый сложный орган тела - мозг, и он по-прежнему полон тайн и загадок. Он вызревает примерно к 25 годам. Насколько долго он сможет правильно функционировать, мы можем сами во многом повлиять.