КВИР - Анатолий Вишевский. Хрупкие фантазии обербоссиерера Лойса

Анатолий Вишевский. Хрупкие фантазии обербоссиерера Лойса

Если вы давно хотели почитать что-то из новой русской гей-прозы высочайшего качества, то вот она.

Иногда мне начинает казаться, что русский гей-роман, как реформы Столыпина - неплохо шёл в нулевые, но случился (1911) 2013 год. Затем я откапываю жемчужины, и исторические аналогии как-то сами собой рассасываются. В этот раз ветром, разметавшим дым предсказаний о скорой кончине русского гей-романа, стал Анатолий Вишевский - университетский профессор в США и знаток немецкого фарфора, - который написал небольшую, в сущности, повесть о том, как мужские отношения сильнее всякого казеина скрепляются фарфором.

В середине 18 века боссиерер, а попросту формовщик фарфоровых фигурок, Жан-Жак Лойс приезжает в провинциальный Людвигсбург устраиваться на фарфоровый завод. Судьба благоволит немолодому вдовцу: буквально на следующий день он получает место старшего формовщика и возможность бесконечно повторять в фарфоре образ юноши Андреаса, к которому днем ранее "воспылал платоническими чувствами" (в первоначальном смысле платоническими - захотел с ним переспать), но который так не вовремя ушел на войну.

Долгие годы, которые Андреас проводит на войне, а обербоссиерер - в своей мастерской, перед нами разворачивается совершенно камерный и хрупкий, как ручка фарфоровой фигурки, Künstlerroman - роман о художнике и пути мастера. Лойс женится на девушке Андреаса, заботится о его незаконнорожденном сыне, наживает уважение коллег, состояньице и брюшко, страдает от запоров, а между делом лепит садовников, пастушков, продавцов яблок, крестьян, и меняет художественный стиль всего фарфорового завода - с маньеризма на натурализм. Меж тем с войны возвращается Андреас, и начинается новый роман - роман постаревшего Ашенбаха с повзрослевшим одноногим Тадзио (любой подобный сюжет напоминает либо "Смерть в Венеции", либо "Лолиту", не правда ли?), оканчивающийся спокойно и без драм самым естественным на свете способом.

Вишевский придумал историю своих фарфоровых статуэток (фотографии прилагаются) - такую же миниатюрную, хрупкую и приятную на глаз - и рассказал её по-настоящему мастерски: язык возвышенного и пронесённого сквозь годы органично и без неловкостей сочетается с языком телесных выделений и запахов - умение столь редкое в русской литературе вообще, не говоря уже о русском гей-романе.