КВИР - Моя вторая жизнь

Моя вторая жизнь

Я умирал дважды. В первый раз, когда во время пробежки по парку у меня вдруг потемнело в глазах и все поплыло, и я, как рыба без воды, стал ртом хвататься за воздух.

Попытался удержаться за дерево, но почувствовал, как руки уходят вниз. Сначала услышал, что вокруг меня собираются люди, а потом и звук исчез.

Когда я пришел в себя, то оказался в окружении странных людей в зеленых халатах. "Зеленые человечки, - подумалось мне, - чего они так суетятся вокруг меня?" Краем глаза заметил, что весь обмотан проводами и подключен к каким-то приборам, словно робот. Когда стал лучше соображать, понял, что попал в беду.

"У вас был инфаркт, вам повезло, что парк рядом с клиникой, иначе вас могли бы живым не довести", - сообщил мне доктор и начал задавать вопросы, похожие на допрос: чем болел, какие болячки у родителей, кто от чего умер, курю ли, есть ли родственники? "Сын и бойфренд", - прошептал я сквозь зубы. И потом требовательно простонал: хочу к сыну и к другу!

- Вам никуда сейчас нельзя, дайте номер телефона, мы им позвоним.

Я назвал эти семь спасительных цифр, каждая из которых звучала как SOS. Вскоре мои любимые стояли в реанимации рядом с моей кроватью. С бойфрендом мы тогда еще не были женаты, и он официально не считался моим близким родственником, но врачи университетской клиники сделали исключение, разрешив ему вместе с моим сыном быть рядом со мной.

Страх перед смертью по-настоящему пришел позже, когда мне пришлось подписать бумаги, что я согласен с тем, что во время операции не исключены сложности, которые могут повлечь за собой летальный исход. Здесь, bitte, распишитесь и вот здесь, иначе ни один хирург не возьмется за операцию: кому хочется, чтобы на его совести висела чужая жизнь? У меня не было выбора, и я подписал: со смертельным исходом согласен, точка.

Началась подготовка к операции. Пришел молодой медбрат и стал сбривать мне волосы на груди. Парень оказался профсоюзным, обращался ко мне на "ты" и причитал: надо же, такой молодой и так не повезло! Позже пришли анестезиолог и хирург. Когда я увидел его руки, мне стало страшно: мясник, руки совсем не для операций на сердце! Ими бы дрова колоть или свиные туши разделывать.

Своими сомнениями я шепотом поделился с другом. Он погладил меня по щеке и прикрыл ладонью губы, чтобы никто не услышал.

- У вас есть еще вопросы? - как-то вкрадчиво поинтересовался хирург.
- Есть, - пробубнил я. - А как я узнаю, когда приду в себя: на этом я или на том свете?

Он положил свою огромную руку на мое плечо и улыбнулся:
- Если увидите ангелов в зеленых халатах, значит, Вы на этом свете, а если с белыми крылышками, то в раю.

Так прямо и сказал, сукин сын! И спокойно вышел из палаты. Я стиснул зубы, чтобы сдержать стон отчаяния и заметил, как утирает слезы мой любимый. Моего ангелочка-сына к этому времени увезла к себе домой моя сестра. Ему не нужно было все это знать, потому что он и дальше должен был видеть свои добрые детские сны.

Анестезиолог дал мне "таблетку от страха", потом сделал инъекцию. И предупредил, что я усну по дороге в операционную: "Прощайтесь прямо сейчас". Никогда не забуду: была осень, а мне было 32 года. Я даже не мог обнять своего друга: от меня, как от робота, отходили провода, шланги, вокруг были капельницы. Я только ощутил на лице его губы и потом как-то тихо и блаженно уснул...

Меня разбудили чужие голоса - женский и мужской. Они говорили о своем. Я только чувствовал, как мое тело обмывают влажной тряпкой. "Ну, хана, - подумал я, - покойник, раз обмывают".

Я боялся открыть глаза, а когда все же решился, то сначала увидел яркий дневной свет, потом заметил зеленую шапочку, и застонал, то ли от облегчения, то ли от боли: очень уж сильно тер и давил мне на грудь "зеленый человечек" без ангельских крылышек за спиной.

- Здравствуйте, господин... - он назвал мою фамилию так, как это делают мои коллеги. - Операция прошла нормально. Скоро вас отвезут в отделение реанимации".
- А какое сегодня число? - сам не знаю, почему задал этот вопрос, но мне показалось, что я слишком долго спал.
- 17 октября. Мы двое суток держали вас в искусственной коме, чтобы избавить от послеоперационных болей.
- А что с сердцем? - спросил я его совершенно серьезно.
- Оно опять бьется, - засмеялся он, - а как же без него? Шесть часов вместо него работала машина "сердце-легкие". Ее всегда подключают при операциях на сердечных сосудах.

"Шесть часов мое сердце от меня отдыхало, - думал я уже в реанимационной палате, пока ждал своих любимых. - Шесть часов оно не билось, и я не дышал собственной грудью. Для настоящей смерти - это капля в море, а для жизни - довольно долгая пауза".

В первые часы моей второй жизни меня страшно мучила жажда, но пить было нельзя. Я плакал, умоляя свою сестру, дежурившую у моей кровати, дать мне глоток воды, она плакала в ответ, поднося к моим губам влажную матерчатую салфетку, которую я облизывал, пытаясь сорвать с нее хотя бы капельку воды.

Потом был тяжелый курс реабилитации. Приходилось учиться самостоятельно дышать, приводить легкие в обычный рабочий режим, превозмогать боль, когда снова срастались распиленные кости грудной клетки.

Когда в палату вошел мой отец, я первым делом ему признался: "Папа, я давно тебе хотел сказать, что я гей, а это Оливер, - кивнул в сторону своего бойфренда, - твой зять".

Отец, по убеждениям консервативный католик, не скрывая слез, ответил: "Все нормально, сынок, из-за этого тебе не стоит умирать". Это был очень правильный ответ близкого мне человека. Сегодня, когда мы приезжаем в гости к моему 87-летнему старику, он сначала обнимает Оливера, а потом меня. А когда мы уезжаем, то шепчет мне в ухо, что молится за нас...

Шрам от операции я закрыл татуировкой - китайскими иероглифами: мой день рождения со знаком зодиака. Теперь его почти не видно, и жить, несмотря ни на что, я стараюсь в полную силу.

Много лет назад я вел виртуальный дневник на одном из российских гей-сайтов. Там было много интересных авторов, но и немало троллей, которые не давали нам спокойно жить и быть самими собой. Однажды я собрал свои виртуальные шмотки и ушел из него, удалив дневники и анкету.

Иногда я туда возвращаюсь в качестве гостя, чтобы в "личке" пообщаться со своими старыми знакомыми. Я столкнулся с тем, что среди анкет немало "мертвых душ", когда некогда активные авторы не появляются в них годами. В переписке с приятелями узнал, что некоторых из них уже нет в живых.

Например, очень веселого и жизнерадостного автора под псевдонимом Porkins_Sister, постами которого зачитывались десятки тысяч пользователей сайта. Нет в живых и моих московских приятелей Сережи и Саши, хотя их анкеты по-прежнему висят на сайте знакомств: они не успели их удалить перед смертью.

То же самое происходит и в Фейсбуке, в котором уже реально существует "мировое виртуальное кладбище". Люди ушли из жизни, но продолжают жить в виртуальной паутине со своими фотографиями, записями, постами. Многие из них в этом пространстве никогда не состарятся...

Год назад я похоронил свою единственную сестру, которая выхаживала меня после операции, ее скосил рак. Она была для меня второй матерью, которую я потерял гораздо раньше.

После всего, что мне пришлось пережить, я перестал бояться собственной смерти. Я только боюсь оставить близких мне людей без моей реальной и осязаемой любви.

Потому что теперь совершенно точно могу утверждать, что любовь - единственное и самое ценное в нашей жизни...

Фото Arno Roca

24 НОЯБРЯ 2014 TOM WEITZ

Ссылка:

Смотрите также