КВИР - Я тебя помню...

Я тебя помню...

Его фамилию я вспоминал несколько дней. Но звуки упорно отказывались складываться в знакомое слово.

И всё же со странным упорством я продолжал подгонять друг к другу и переставлять в памяти звуки и буквы, которые, казалось, точно должны быть в этом имени.
Всё началось с велотрека. Спускаясь по улице на своём велосипеде, я каждый раз делаю пару кругов у знакомых трибун, ветер свистит в ушах, унося клочки музыки в наушниках, и память странным образом "накручивает" свои километры в обратном направлении, чем быстрее ты крутишь педали.
Имя я помнил точно - Андрей. Он пришёл в наш 10 "г", как и все аутсайдеры "физической" школы, которые не вписались в элитный формат заведения. Сборная маргиналов, дворовых гитаристов, филологов, спортсменов, не друживших с математикой и точными науками.
Впрочем, мы дружно общались "остатками" прошлых компаний, которые сложились в начальной школе. Я с Олегом сидел у доски, Андрей - всегда на задней парте с мальчиком по фамилии Блящев. Учителя периодически "спотыкались" о его фамилию (я бы сказал, иронически спотыкались), но парень не унывал: он "вырабатывал голос" и старался кричать на переменах басом, прыгая с природного фальцета на низкие ноты.
Блящев был своего рода символом сопротивления судьбе, наделившей нас "не теми" фамилиями, данными, мозгами и способностями, - но пытавшихся стать собой в нашем школьном заповеднике.
Андрей был фанатом велоспорта, - его совсем юная фигура выдавала в нём спортсмена; а в походке было нечто летящее, чуть втянутые плечи, яркие губы и раскосые глаза - проще было представить его на велотреке, чем в классе. И весь он был какой-то "летящий" и спортивный. Мой взгляд "начинающего" гея то и дело останавливался на его мускулистых икрах, но глаза были ещё выразительней. Раскосые, блестящие, подёрнутые "нездешним" пространством и скоростью, - это читалось даже тогда.
В классе ему было скучно, да и за партой он сидел, слегка пригнувшись, словно за рулём скоростного велика, летя по своим маршрутам, далёким от Гюйгенса и Гей-Люссака. Изредка он подходил к моей парте, смущая меня раскосыми "очами", а в редкие минуты ответов смущённо облизывал яркие губы, запинаясь у доски.
Я так ярко помню его фигуру и мимику, так он врезался в мою школьную память... Хотя не сказать, что мы дружили и общались. Скорее, доброжелательно смотрели друг на друга, и возможно, в моём взгляде слишком явно читалось смущение от близости его раскосых глаз.
И вот - я забыл его фамилию... Это было несправедливо.
После школы я старался избегать одноклассников. Нас, в общем-то, мало что связывало, а школа казалась мне мучительным, но пройденным этапом. Время от времени я сталкивался с ними на улице.
Прошлым летом во дворе меня окликнул приземистый мужик с неуловимо знакомым взглядом: "Ты чё, правда не узнаёшь? Я Блящев...". И попросил червонец до зарплаты.
С Олегом я столкнулся у "политеха" на излёте 90-х. "Олежка" мало изменился и мы по-прежнему вспоминали с ним, как сбежали с выпускного вечера (Юрка ловко прихватил бутылку шампанского со школьного стола), как шлялись втроём у ночного пруда, встречали сказочный рассвет в тёплой, ласковой воде, - розовой от солнца.
Выжимая плавки на берегу, друг казался античным героем, Ганимедом зелёных окраин, узкие бёдра блестели на солнце, и я впервые поймал себя на мысли, что ни разу за время школьной дружбы не подумал о его члене. Советская романтика навязывала нам жёсткие рамки, отдаляя момент "грехопадения" с фанатизмом древней церкви.
Олег повзрослел, но "пацанского" вида не утратил, - и тем был по-прежнему симпатичен. "Технарские" интересы привели его в "политех", а оттуда прямиком в КГБ, на излёте горбачёвской эпохи. Прощаясь, он пошутил: "Вот Перестройка закончится..." Мы весело поржали. Мысль о том, что "моя страна" может свернуть с европейского пути после тусклого "совка" казалась мне тогда весёлым абсурдом. Каким же я был дураком.
В одиннадцатом классе все быстро повзрослели, - лето подарило нам гормональные бури, первую любовь и сексуальные фантазии (впрочем, я своими не делился, смутно и сам понимая, откуда в моих "нестандартных" снах столько обнажённых парней). Мальчишки "задирали" одноклассниц, строя из себя крутых мачо. Вовка Белохвостов (наглые глаза) в узких джинсах, гордый гитарными подвигами на школьной сцене, то и дело пружинисто помахивал рукой с кулаком, приставив локоть к животу, - девчонки фыркали ("дур-рак!"), кокетливо поправляя банты.
В сентябре всё было так же, - и не так. Мы были другими: кто-то перешёл в новую школу, в каждой голове складывался свой проект жизни, каждый шёл своей дорогой, на короткий год сойдясь в классе, чтобы окончательно расстаться с ним.
Не было только Андрея. Летом он разбился на трассе, где-то на соревнованиях. Кажется, в сильный дождь... Удивительно, с какой лёгкостью мы забыли о нём. В тревожных поисках будущего - всем было не до прошлого. И только я, цепляясь "мужской" памятью к прежним чертам и картинкам, пытаюсь удержать его в воображении. Зачем? И в чём смысл этого упорного воскрешения?
Кузмин когда-то "зацепил" меня парой строк: "Помню серые глаза под тёмными бровями / и синий ворот у смуглой шеи...". Случайный партнёр, давно забытый миром, случайный мужчина начала века, любовник на пару ночей, - остался в нашей памяти благодаря паре строчек. Его "билет" в вечность.
Как случается, что яркие образы, которые живут в нас, люди, полные когда-то жизнью, чей образ до сих пор жив в нашей памяти, - неумолимо исчезают во времени, забытые всеми? Два-три человека, способных вспомнить, две-три строчки, оставшихся от нас - в чьём-то чужом письме, стихотворении.
Образ парня с раскосыми глазами - такой живой в моей школьной памяти... Такой детальный и обаятельный. Почему всё это канет и исчезнет, "растворив" тела, мечты и смыслы в пустоте? Видимо, это цена жизни, - недолгая память о ней.
Всё, что я мог сделать для Андрея, это вспомнить его фамилию. Вернуть образу цельность. Иррационально и бессмысленно перебирая звуки в голове, - пока кручу педали, минуя городской трек, лечу по улице вниз и ветер свистит в ушах.
Я пытался идти от "картинки", вспоминая мизансцены, класс и внешность однокашников. Напрягая звуковую память, цепляясь к звукам. Вот его вызывают к доске. Как же его вызывали? - образ имени разваливался на звуки, отказываясь складываться в слово.
И когда показалось, что всё это совершенно бессмысленно, - я вспомнил фамилию... Она упала на меня с неба, под шелест колёс, без всякого усилия с моей стороны. Ну конечно! Как же я мог забыть? Андрей Зайцев.
Я с трудом понимаю, почему меня это так радует, кажется победой - над чем? Временем, забвением, собственной памятью? Интересно, сколько нас, человек на земле, помнящих о парне, не дожившем до своего выпускного? Может быть, я один...
Но и это важно. Почему-то. Не знаю почему.
Привет, Андрей, я тебя помню...
(Как бы странно это ни звучало).

24 АВГУСТА 2017 ALEXALEXXX

Ссылка:

Смотрите также

#ЗНАКОМСТВА, #СМЕРТЬ, #ШКОЛА

25 "искусственных" красавцев, фото которых мы бы точно лайкнули

Скажем прямо: надеяться на успех в приложениях для знакомств - это искать иголку в стоге сена. Но представьте мир, в котором мы могли бы разнообразить нашу интимную жизнь с помощью искусственного интеллекта!

Наступает лето! На охоту выходят борцы за нравственность и полиция

Томми Дорфман экранизирует популярный комикс о лесбийской любви

"Печаль во благо": трогательный трейлер дебютной гей-драмы Дэна Леви

Джонатан Бейли: "Быть геем в деревне - испытание с самого детства..."

В Мексике обсуждают загадочную смерть известного ЛГБТ-активиста и его возлюбленного

Стив Мартин гордится запретом своего романа "Продавщица" во Флориде