 |
|
Всё началось с аппендикса
К вечернему врачебному осмотру очень тщательно готовились, наверное, оба.
 От чувственных прикосновений врача Юркин член мигом встал колом! Но пока что он был прикрыт отворотом одеяла и притаился, дожидаясь своего звёздного часа... Потому что ко времени прихода Сергея Дмитриевича нервно заждавшийся Юрка уже маленько извёл себя: по графику осмотр давно уже должен был пройти, а милого врача всё нет и нет. И чего тут только не надумаешь за время полной неизвестности... А молодой хирург, действительно, намеренно медлил с осмотром своего юного красавца-пациента, Юры Пасторова. С одной стороны, внутренне он всё еще неловко чувствовал себя из-за своей утренней двойной вольности в обращении с членом мальчишки. А с другой стороны, в течение дня с ним, наверное, происходила точно такая же - просто очевидная, но пока ещё неосознанная и не принятая Сергеем революция по свержению гетеросексуальной власти в собственной голове. Как вы помните, накануне днём и ночью аналогичное состояние тоже крепко и долго терзало неокрепшее Юркино миропонимание, которое до встречи с Сергеем Дмитриевичем тяготело к гегемонии гетеросексуальных отношений. Порой студент даже злоупотреблял этим своим преимуществом: коротких увлечений в течение бесчисленных бурных ночей, а то и дней, у него было немало. В суммарном выражении, если учитывать годы обучения в старших классах школы и в медакадемии, разных амуров с девушками у Сергея было даже значительно больше, чем у Юрки. Хоть он и начал трахаться с девятого класса, но всё-таки на пять лет раньше. Впрочем, к этому статистическому сравнению парни однажды подойдут немного позже, когда их взаимоотношения достигнут столь высокого доверительного уровня. Вот уж совершенно классическая для обоих сложилась ситуация, когда и сильно хочется, и очень колется, и мамка совершенно не велит. А то, что каждому из них уже очень сильно хотелось вкусить запретного плода чисто мужской любви, в этом ни один (хотя в полной неизвестности для второго) не сомневался. Но Юрке, всё же, было намного легче. Будучи моложе и беззаботнее, да одиноко пребывая в палате, он весь день дрочил себя вообще без стеснения, вольно лёжа в кровати, любуясь своим членом и воображая себя в различных интимных сценах с милым Серёженькой, Сергеем Дмитриевичем Марковым. Правда, до извержения спермы довёл себя только один раз. И случилось это уже после обеда, потому что к этому времени парня изнутри стало так сильно подпирать, что прямо до невозможности и дальше сдерживать желание кончить. Ведь он в течение всего дня весь пребывал в одних томных, душу и член изводящих думках о Сергее с навязчивым желанием тут же пару раз подряд кончить ему в руку, как только он снова прикоснётся к его члену. А в том, что именно так всё и будет, Юрка нисколько не сомневался. Вот поэтому и пытался днём поднакопить побольше спермы для такого сюрприза. Вот поэтому только подрачивал себя, но не кончал... И поднакопил спермы порядочно, конечно. Да вот только Сергей Дмитриевич, заглянувший в его палату значительно позже того, как уже закончилась его смена, поскольку он всё собирался и собирался с духом перед посещением палаты Пасторова, подошёл к кровати и стоя попросил больного показать ему послеоперационные швы. Затем склонился и нежно помассировал живот вокруг раны, после чего сразу же присел за столик и принялся деловито заполнять Юркину больничную карту. От чувственных прикосновений врача Юркин член мигом встал колом! Но пока что он был прикрыт отворотом одеяла и притаился, дожидаясь своего звёздного часа... нет, скорее - звёздного мига для совершения двойного оргазма в чуткой руке врача. А тот ровным врачебным тоном всё расспрашивал Юрку о самочувствии и ощущениях внутри живота, изучал результаты анализов мочи и крови, суточные промеры температуры, снова принимался что-то записывать в карту... Да он просто издевается! И возмущённый Юрка одним махом полностью скинул с себя одеяло. Невольно отреагировав на это движение в палате, врач внимательно посмотрел на Юркино возбуждённое чудо в трусах, которые превратились в подобие высоконького такого полога. После чего снова невозмутимо повернувшись к столу..., продолжил делать свои записи! При этом он всё более и более подбирался внутренне, всё сильнее прямил спину. Юрка видел, как его благодушие испарялось прямо на глазах, как на лице врача всё больше проступала суровость. А по палате всё ощутимее стала разливаться гнетущая напряжённая тишина. Юрка неуверенно потянулся за одеялом, чтобы прикрыть свой торчливый передок, но замер от спокойной, почти ледяной просьбы-приказа: - Не надо. Чего уж тут... манерничать и стесняться. Услышав в голосе Сергея Дмитриевича нотки насмешливого сарказма, Юрка немедленно укрылся одеялом, повернулся на левый бок лицом к стенке, подтянув к животу коленки, и застыл в позе обиженного эмбриона. На вопросы врача больше не отзывался, всей своей аппетитно выпяченной попой выказывая ему полное презрение. Но юноша ведь не знал, что со стороны его попа выглядит настолько сексуально. И нисколечко он не выпячивал её: просто она у него вот такая аккуратная и подкачанная. Ну, так ведь это же результат занятий в качалке. А Сергей Дмитриевич, с улыбкой поглядывая на своё обиженное сокровище, закончил писать необходимый анамнез или диагноз, или что-то там ещё медицинское и мудрёное. Затем неспешно повернулся на стуле лицом к Юрке и некоторое время с улыбкой молчаливо полюбовался им. Вот до чего же он красив даже со спины! Ну, а уж его попка!.. Ох уж эта прелестная Юркина пока! Она сильнейшим любовным магнитом так и манила Сергея, так и дразнила его, вот, мол, я такая красивая и недоступная... - Юр!.. - позвал любимого совсем тихонечко. Но настолько ласково это у него получилось, что и сам едва не захлебнулся из-за своей нежности к прекрасному юноше. А в ответ - тишина и покой. - Ю-ур!.. - чуть позже и чуть громче снова с улыбкой продолжил Сергей. - А я вот хочу... тебя хочу... понимаешь?.. прямо измучился весь за день в ожидании... а ты всё равно, как чертик из табакерки, постоянно у меня перед глазами... но не мельтешишь, нет, а ждёшь... и хочешь... того же... Но в ответ на эти неожиданные и такие откровенные признания - по-прежнему полный и неподвижный протест. Лишь чуть капризно шевельнулось плечо, типа: отстань, мол. Ага, вот как бы не так и сейчас же вам! Сергей неслышно поднялся и подошёл к двери палаты, легонько задвинул шпингалет, служивший вместо защёлки, и, так же тихо пройдя назад, подсел к Юрке на постель поближе к изножью. Ласково-ласково, совершенно тихонечко погладил сильно накачанное бедро юноши, которое возвышалось даже чуть выше узкого его таза..., затем неприметно соскользнул на верхнюю, идеально округлую и очень упругую булочку попки, которая тут же поджалась, обозначив ямку между ней и бедром, склонился к ней и долгим-долгим поцелуем поласкал её прямо через одеяло... С мощного бедра парня рука сама собой соскользнула к нему в пах, так неуместно прикрытый казённой тканью... И тут Юрка резко подорвался с постели, на ходу освобождаясь от одеяла, разворачиваясь лицом и кидаясь на Серёгу с крепчайшими объятиями и чуть не плача ему в шею срывающимся голосом: - Я так долго ждал тебя!.. Так ждал!.. Так долго ждал!.. А ты!.. И всё... и ничего он больше не смог сказать, потому что Сергей резко оторвал его от себя только лишь для того, чтобы в тот же момент слиться с ним в поцелуе... Детская обида, полное неверие, отчаянное сомнение и бесконечная радость - все эти смятённые чувства стремительной вереницей промелькнули на Юркином лице. И он тут же поплыл от счастья - расслабился и сдался на милость таких сильных и ласковых, таких требовательных и щедрых, так неистово ищущих нежности и тут же находящих ласковый ответ красивых и мужественных губ Сергея... Но недолго продлилась радость победителя: она тут же сменилась на восхищённое подчинение настырному юношескому штурму своих пределов: едва Серёга приостановился, чтобы перевести дух и глянуть на любимого, как чуть привставший на коленях Юрка стремительным соколом накинулся на него почти сверху, заломив его на спину в совершенно неудобной для обоих позе. Поэтому, не отпуская милых губ из своего поцелуя, Юрка всем корпусом потянулся назад, обозначив намерение лечь на спину. И Серёга тут же осторожно последовал за ним, памятуя о свежих швах с правой, ближней к нему стороны тела своего прекрасного и такого страстного пациента. Оба целовались настолько хорошо и самозабвенно, что Юрка напрочь забыл о давешнем своём намерении дважды обкончаться в руку милого хирурга. А Серёга жадно целовал его в губы и руками ласкал по всему корпусу, тщательно обходя две зоны - хирургические швы и трусики: Юрка одет был только в эту одежду. А плавающий по волнам восторга и влюблённости юноша, балдея от страстных Серёгиных поцелуев и сам неистово целуя в ответ, совершенно невероятным образом умудрился вскоре раздеть врача до пояса. Теперь прижиматься друг к другу грудью и ласкаться корпусом вкупе с умопомрачительными, без дыхания оставляющими поцелуями стало просто великолепно. Но и этого оказалось мало настырному и настойчивому, совершенно нетерпеливому парнишке: вот Юркины руки принялись стремительно трепать ремень на Серёгиных брюках. Тот едва лишь попытался привстать, чтобы помочь ему, как Юрка бойко привскочил на кровати и подхватил его за локти. И вот они вдвоём уже стоят возле кровати и целуются-милуются..., и насколько же катастрофически мало им этих ласк! Сергей и не опомнился, когда оказался совершенно голым, равно как и полностью обнажился Юрка: но долго ли тому было скинуть трусика? Да и Серёгины брюки-слаксы прямого покроя вместе с трусиками, тоже плотно обтягивающими тело боксерами, снять одним мигом не было никакой проблемой - её вмиг решил Юрка, по-прежнему не отрывая своих губ от губ Сергея. Он ловко расстегнул брючный пояс, и слаксы тут же упали на пол, а дальше ногами Юрка помог Серёге выбраться из них. Следом практически таким же манером исчезли и боксеры Сергея. А тот всё целовал и целовал Юрку уже в каком-то неистовом безумстве. И всё же ему хватило самообладания приостановить разгорячённого юношу и удержать его от попытки присесть на колени перед Сергеем: - Я... я не готов к этому... пока не готов... извини... Они практически без заминки продолжили неистовствовать в своих ласках руками и изводили друг друга затяжными поцелуями. При этом, одномоментно взявшись за торчащие члены друг друга, они одновременно со страстными поцелуями то с нежной осторожностью, то почти с яростной быстротой принялись ласкать также и предметы своей мужской гордости... Финал перевозбуждённого дела случился быстро и неожиданно. Первым вдруг привычно быстро зачастил Юрка, с протяжным стоном обильно орошая спермой Серёгину грудь и живот. А следом, будто получив сильнейший разряд током в промежность из-за начала Юркиного оргазма, Сергей тоже начал извергать из себя мощные и тягучие струи спермы, более редкие по частоте, но отнюдь не по своей консистенции. Если жидкая Юркина сперма быстро стекла по Серёгиному телу и, обильно промочив ему мошонку и промежность, потекла дальше по внутренней стороне бёдер, то большие Серёгины кляксы густой спермы прочно осели на Юркином животе. Прекратив целоваться и со смешками удивления и неверия приходя в себя, парни с интересом принялись разглядывать плоды семяизвержений - своих и партнёра. Серёга невольно, из-за возникшей щекотки от стекающих по ногам струек, начал размазывать Юркину сперму по своему телу: вначале по бёдрам, а затем по животу и груди. И вдруг вытер увлажнённые спермой руки о лицо, вернее стал размазывать Юркину сперму и по своим щекам: - Вот теперь я весь в твоём мыле! - пошутил он и потянулся к любимому с коротким поцелуем. Парни звонко чмокнулись, и Юрка тут же лизнул Серёгу в лицо, а потом ещё раз, и ещё, чтобы получше распробовать вкус собственной спермы. Подегустировал и выдал резюме: - А ты очень вкусный, Серёжа. И у неё теперь совсем другой вкус. Правда, я давно уже не пробовал свою сперму, но когда раньше кончал себе в руку и пробовал, то она не была такой приятной. - Ну, так сними с конца последние капли и попробуй. Юрка выдавил из своего члена на палец пару капель и попробовал на вкус: - Не-а, не понял. Но с твоего лица вкуснее! Только очень мало. - Ну, тогда попробуй из пупка, там побольше. Юрка присел и якобы сладострастно лизнул, балуясь. Но тут же сморщился: - Фе-е... Нет, с твоего лица вкуснее, - и хитро так улыбается оттуда снизу: - А её тут мно-ого. - Тогда поделись. Юрка вмиг высосал из пупка всю сперму и поднялся на ноги. Улыбаясь во всю щёку, в поцелуе передал Сергею свою сперму, тут же чуть отстранился и спросил с лёгкой любовной ревностью: - Ну..., как? Юркина сперма была совершенно не противной и даже, наоборот, приятной. Отчего Сергей даже удивился: - Вкусная... Вроде как кока-колой отдаёт... - неуверенно заключил он. - Точно! Я два литра коки выпил сегодня. И вчера тоже пил, очень люблю её. - А-а, тогда всё понятно. А как же моя? Юрка снял со своего живота Серёгин сгусток и распробовал его: - Терпковатая... и солоноватая..., хотя тоже вполне ничего. Но моя вкуснее, потому что ты не пил коку! Серёга тоже взял на пробу свою сперму с Юркиного живота: - Ни хрена не понял... А ну-ка, по лицу себе размажь. Юрка принялся усердно размазывать по животу и лицу Серёгину сперму: - Теперь целуй! Серёга с удовольствием стал облобызовывать и посасывать прелестные юношеские щёчки. Видимо, он слегка увлёкся эти делом, потому что Юрка со смехом стал высвобождаться из ласковых его объятий: - Да постой ты! Я тоже хочу целоваться!.. Ну, и как тебе пробы с моего лица? - Я в улёте... Я в полном полном улёте от тебя! - А от спермы? - Да ну её. Не я ли объелся ею в своё время... И парни хохотнули было, но тут же опомнились и, мигом зажав руками рты, едва сдержали себя от хохота: не у себя же дома, а в больничной палате находятся. Смущённый Серёга начал было оправдываться: - Да нет, ты не подумай... Это я так, для смешного словца сказал. - Ага-ага, верю-верю! И я тоже никогда не ел свою сперму, но вкус её почему-то очень хорошо знаю. И опять им стоило больших трудов не расхохотаться... Юрка достал влажные салфетки и принялся обтирать Сергея: - Ты посмотри: я всего тебя обкончал, с ног до головы. - Ну, не шибко воображай: лишь от груди до колен. - А вот так? - и Юрка использованной салфеткой потёр Серёгину макушку. - Ну, теперь уж точно - с головой. И снова парни слились в поцелуях и ласках. - А теперь постой спокойно, я тебя тоже вытру... Кое-как закончив делать гигиену, парни снова продолжили целоваться и ласкаться. Их члены вскоре начали всё ощутимее напоминать о себе, всё более упруго тыкаясь и потираясь о тело любимого... И тут Сергей вдруг вылил ушат холодной воды на голову разгоряченного Юрки: - Мне надо идти... - Нет! - горячо запротестовал юноша, и крепко прижал к себе Серёгу. - Не отпущу... - Надо, Юра, надо... - Серёга только улыбался из-за проявления такой искренней пылкости, и не думал высвобождаться из милых объятий. - Мне завтра с утра на сутки заступать. Да и что коллеги скажут. - А мне насрать. - Да и мне бы тоже самое... Очень не хочу с тобой расставаться. Но и оставаться мне здесь нельзя. И так я сильно припозднился. А утро вечера мудренее. Я назавтра что-нибудь придумаю, чтобы задержать тебя в отделении и в палату никого не подселить. А уж ночью... Долгий и особо страстный Юркин поцелуй стал для него прощением из-за столь быстрого ретирования. Но одевался Сергей и расставался с милым Юркой в очень грустном, будто похоронном настроении... * * * Назавтра парням очень крупно повезло: за весь день в отделение поступил всего один больной, которого подселили в другую палату. Поэтому Сергей Дмитриевич в качестве лечащего врача несколько раз посещал своего больного в 309-й палате. Чтобы оттянуть его выписку, он раствором фуксина слегка промазал место шва: - Эта краснота сойдёт за небольшое воспаление. Так что при посторонних можешь делать несколько болезненный вид. Сможешь? - Да ради тебя... нет, ради нас я готов на любое притворство... И парни снова слились в поцелуе. Вот как им не надоедает целоваться, так и мне не надоедает писать эту замечательную фразу: "и парни снова слились в поцелуе...". В течение дня они урывками встречались, миловались-целовались и беседовали. Сергея удивляла чистота Юркиной наивности на фоне его несколько настырного сексуального вожделения: при малейшей возможности он так и лез к Серёге в штаны, уж очень понравилась ему такая замечательная штучка, которую он впервые в своей короткой жизни держал в руках. А тот и рад был слегка поплавать по волнам удовольствия от чуть грубоватых юношеских ласк, не становившихся от этого менее приятными и желанными. Но и сам Сергей весь день испытывал состояние смятённого трезвомыслия на фоне неодолимого сексуального влечения к этому прекрасному юноше. Он всё время желал его - желал увидеть, потискать, исцеловать всего и... да-да, и чисто по-мужски овладеть этим прекрасным телом. Последнего хотелось особенно остро, но пока что оно было невозможным. День тянулся мучительно медленно. Хорошо хоть не было никаких внезапных острых случаев, типа ДТП, производственных или бытовых травм и прочего. За день провели только одну плановую операцию по удалению эмфиземы на левой почечной артерии у пожилого мужчины, работавшего начальником смены на одном из муниципальных предприятий. Но и на ней Сергей Дмитриевич только ассистировал. В часы особо сильного оживления народа в отделении, и если в это время у Сергея выпадали свободные минуты, то они только целомудренно беседовали, хотя и вели довольно откровенные разговоры, в которых Юрка без обиняков называл вещи своими именами, мол, что он без ума любит Сергея, что хочет связать свою жизнь с ним, что страстно мечтает о трахе с ним, и хочет, чтобы Сергей трахнул его первым... Не утаивал Юрка и свои интимные действия за день: что время от времени дрочит с мыслями о Сергее, и открывал все свои потаённые фантазии насчёт того, в какой позе и сколько раз он хотел бы поиметь его. А тот в ответ лишь посмеивался и всё противился, хоть и безуспешно, что и сам прекрасно уже понимал это, остаткам своего понимания того, что он всё же гетеросексуал, что у него есть невеста, с которой он хочет создать семью, и что эта внезапная любовь к прекрасному парню - это не только большой церковный грех, но и реально возможной, причём ещё более страшное социальное осуждение, порицание и всеобщее отчуждение. Любая огласка интимной их связи может стать полным крахом для начинающейся карьеры подающего большие виды талантливого хирурга. Но Юрка почти не слушал эти хлипкие его доводы и мог вдруг перебить: - Представляешь, а у меня сразу встаёт, как только вспомню, как тогда перед операцией кончал в твоей руке - Ты лишь начал кончать в моей руке, - поправил его смутившийся Сергей. Он прекрасно помнил, что вначале от изумления при виде интимных параметров очень красивого парня, а затем и при его оргазме не сразу отнял руку от мощного члена, начавшего извергать сперму. - Да какая х** разница, что и как было, если мне при этом стало так за**ись, что я на минутку даже забыл о своей боли. А такая сильнейшая боль вместе с такой большой сладостью - это ещё тот коктейль, я тебе скажу. Просто убойный и все мозги напрочь выносящий. Вот, ты сам посмотри: он у меня снова встал! И наглец, вмиг схватив Сергея за руку, тут же сунул её себе в промежность. Сергею оставалось только слабо посопротивляться, да и то чисто для вида, потому что снова ощутить в руке Юркино великолепие - для него это тоже было весьма нехилым эмоциональным коктейлем... И да - в ту ночь Сергей не ушёл из больницы, оставшись на ночное дежурство. Это ему очень просто удалось сделать: семейные его коллеги легко соглашались уступить своё ночное дежурство. И да - в ту же ночь у них трижды состоялась сумасшедшая близость. Первый раз поздно вечером и снова только мануальная и одновременная с членом любимого в руке. Второй раз - уже за полночь, но только взаимно оральная в позе 69. И только третья, самая продолжительная, случившаяся уже под самое утро, была осторожной анальной и поочерёдной в позе догги-стайл (собачий стиль). Ведь оба прекрасно помнили, что всё же швы на Юркином животе были очень свежими. Но во время этой близости, настоящей и чисто мужской, и Сергея принял в себя, а затем и сам потрудился над ним Юрочка легко, с удовольствием и на славу: в небывалом кайфе оба улетали куда-то в заоблачные выси. И Серёге при этом даже приходилось пару раз прикладывать усилия для сдерживания слишком буйного проявления Юркой своих неистовых чувств и восторгов. Затем, когда уже отдыхали после практически бессонной ночи, ласкавший Серёгины волосы Юрка задумчиво рассуждал: - Как это странно... Вот все говорят, что трахаться в зад - это трудно и больно. А я раз - и уже там... И там точно так же тесно, как когда-то у Аринки в пи***линке... Только у неё было узко по всему влагалищу, а у тебя только вначале. А ты можешь обжать член, как какашку? - Фу, Юра, ну и сравнение у тебя. Твой член - одна прелесть, а не... это самое. - Да ладно тебе... манерничать, - передразнил его охальник. - Ты пообжимай давай. У меня уже торчит. Они снова быстро встали в позу, и Серёга хорошо постарался как короткими сериями, так и с задержкой "объятия", приноравливаясь под ритм Юркиных движений: то коротко сжимал сфинктер в момент каждого введения и выведения, а то протяжно обжимал только при выведении, потому что задерживать введение было больновато для Юрки. - Классно как! Я тоже так же хочу! - Ну, так давай будем меняться. - А фигушки тебе: ты внутрь меня уже раз кончил, а я ещё нет. Вот подожди маленько, я скоро финиширую. И, заработав со скоростью отбойного моллтка, Юрка вскоре так же быстро и бурно отстрелялся. И сразу же встал в позу: - Ну, давай скорей. Щас я и тебя помассирую изнутри... Сергей немного поработал сзади, но вдруг Юрка остановился: - Всё, хватит. Пока у нас счёт один-один, так что нечего тут расходиться. Давай отдохнём, а то у меня шов что-то начал тянуть... Парни улеглись поудобнее и стали расслабленно ласкать друг друга, больше упражняясь в поцелуях, чем доставляя ласки друг другу. Но и нежность на них вдруг накатывала волнами, и тогда они целовались страстно, но не бурно... В ходе откровенных разговоров оба долго не верили друг другу, что сегодняшний настолько безболезненный анальный секс у обоих случился впервые в жизни: хоть и не без некоторого труда, но оба всё же довольно легко впервые проникали друг в друга своими совсем не маленькими членами. Юркин красавец, как это Сергей прикидывал ещё в предоперационной, оказался действительно двадцати сантиметров в длину. Он обладал несколько узковатой головкой и очень крепким корнем ствола. Но и Сергеева мужская гордость достигала восемнадцати сантиметров в длину при довольно крупной головке, украшавшей ровный по всей длине ствол. И у обоих парней члены имели лёгкую кривизну влево. - Ха, значит, и ты в детстве дрочил не меньше моего! - хохотнул Юра при первом близком ознакомлении с членом Сергея. - Ну и? Да, я дрочил. А кто в детстве не дрочит? - А лишь тот, кто не хочет. И то лишь потому, что только что сдрочил. Но я и сейчас дрочу, когда хочу. А ты чего хочешь? - тут же схохмил и засмялся Юрка. Серёга поддержал его веселье и тут же принялся целовать смешливые губы. Ну, про то, что оба очень сильно любили целоваться, мы уже писали... * * * Наутро Сергею совсем не хотелось расставаться с Юркой, как и тому - со своим врачом. Поэтому хирург Марков взял ещё три ночных дежурства кряду, на что заведующая отделением с радостью пошла ему навстречу. А перед этим Сергей согласовал с Юркой версию о неком подозрении в его анализах на инфекционное заболевание: в результатах анализов, пришедших из биолаборатории, в одной графе он вместо ноля вписал десятитысячные показатели. Ну, на фоне допустимых миллионных единиц это был сущий пустяк, но всё же - зацепка, чтобы задержать Юрку в больнице для проведения повторных анализов. В то же утро, после прекрасно проведённой ночи с прекрасным больным, Сергей Дмитриевич похлопотал перед медсестрой-хозяйкой, отвечавшей за порядок в хирургическом отделении, чтобы в 309-ю палату, в которой лежал Пасторов, никого пока не подселяли. Дело в том, мотивировал он, что согласно результатам анализов, в мазке с внутренней стороны щеки больного выявлен стафилококк. Так что теперь эту палату нужно будет целые сутки кварцевать после того, как подозреваемого больного выпишут из больницы или переведут в инфекционное отделение. Произойдёт это только через три дня, когда будут известны результаты повторных анализов. Сергей также уверил медсестру, что сам доложит заведующей об этом инциденте. А той лишь бы баба с возу: она согласилась с аргументами врача и продолжила заниматься своими делами. Ну, а Сергей Дмитриевич не стал пока доводить эту "информацию" до заведующей: зачем раньше времени тревожить столь сильно занятого человека? А вдруг анализ на стафилококк не подтвердится? В ординаторской он выписал Юрию Пасторову повторное направление для сдачи соответствующего анализа и отправил его в лабораторию. А сам начал утренний осмотр своих больных перед тем, как отправиться домой для того, чтобы отдохнуть перед ночным дежурством. Традиционно в последнюю очередь он заглянул в 309-ю палату, где обнаружил Юрку, сияющего во всю ширь своей замечательной улыбки. Конечно же, нежно обнял любимого и ласково прижался лбом ко лбу: - Сдал мазок? - Сдал? - Вопросы были? - Никак нет, сэр! - Молодец! И парни слились в коротком поцелуе. А потом ещё в одном... и ещё... и ещё... Шаловливые Юркины ручки свободно и без стеснения, естественно, из-за встречного желания, похозяйничали под рубашкой Сергея... вот уже залезли в трусики... - Ю-у-ра-а! - даже простонал тот, согнувшись пополам и отстраняясь задом. - Не дразни меня..., я же умру от желания, не дождавшись вечера. - А зачем ждать?.. Зачем ждать?.. Можно и не ждать... Можно... - Сумасшедший! Нас же могут засечь! Погоди! Мне нужно уходить... И он насильно высвободился из крепких, но не протестующих, а всё понимающих и очень сожалеющих рук. Ну, так ведь и ему самому нелегко было вот так взять и повернуться, чтобы выйти из палаты. Но это нужно было сделать. И Сергей Дмитриевич, чутко прислушавшись к звукам в больничном коридоре - там всё было тихо, напоследок надолго припал к Юрке губами: "Но сейчас - это только временное пока "напоследок". А вечером начнётся замечательный повтор всего, что произошло минувшей ночью. О-о, хоть бы скорее уже наступил этот вечер!". С неохотой оторвавшись от любимых губ, Сергей нежно погладил милое лицо, легонько щёлкнул по носу приунывшего Юрку и попросил его: - Не скучай тут без меня, пожалуйста. Ладно? А то и мне там тоже будет очень плохо. Хорошо? Юрка, не поднимая головы, обречённо покивал ею. И Сергею не оставалось ничего иного сделать, как поцеловать его в родную макушечку, и просто заставить себя развернуться, чтобы выйти из палаты. Но в дверях лечащий врач развернулся и намеренно громко произнёс: - Набирайтесь сил, больной. И пока результаты анализов не будут готовы, никаких контактов с другими больными. Вам это понятно? И Серёга с пожиравшей любимого улыбкой пригрозил Юрке рукой так, чтобы это не было заметно в коридоре. И деланно строго прошептал ему тихонько: "А то смотри у меня, враз отрежу тебе второй аппендикс!". Ответная широкая улыбка Юрки обогрела его получше скуповатого мартовского солнца. На квартиру к себе он не шёл, а будто легко проплыл над землёй... * * * Три месяца сумасшедшей любви - это много или мало? Да как сказать? Это вообще-то всего ничего. А для двух влюблённых сердец это время пролетело, как один миг. В хирургическом отделении у двух влюблённых парней случились четыре незабвенные ночи, преисполненные любви, желания и взаимной самоотдачи. парни оказались настолько ненасытными в своих пылких чувствах, что трёх-четырёх раз за ночь им бывало маловато. И Сергей умудрился даже пару раз поласкать бесподобный Юркин прямо у себя в ординаторской, пока коллеги отсутствовали по своим делам. Благо, Юрка пока оставался совершенным скорострелом, и для получения им оргазма, а Сергеем - огромного удовольствия, много времени не требовалось. Но после выписки Юрки из больницы на шестой день после операции, парням очень осторожно приходилось изыскивать возможности для того, чтобы их встречи ни у кого не вызывали подозрений. В этом плане их очень здорово выручали интернет и мобильная связь. По вечерам парни могли часами болтать по телефону, когда Сергей был свободен от своих дежурств и прочих нагрузок, равно как и Юрка, когда он не был занят тренировками и подготовкой к сдаче ЕГЭ. И не только болтали, но и дрочились при этом: хотя бы таким приятным одновременным занятием заполняли пустоту неудовлетворённого желания. Для облегчения общения по мобильнику, когда Юрка звонил из дому, а Сергей - с работы, они обращались друг к другу в женском роде. Сергей для этого становился Светиком, это Юрка так придумал, потому что Серёга для него и в самом деле стал светом в оконце. А Юрку Сергей называл Ксюшей, по имени своей невесты. "Это чтобы во сне не проговориться вдруг, когда поеду домой в Питер", - оправдывался он, потому что намеренно покапризничавший Юрка захотел быть Юленькой. Хоть парни и похохатывали над своей конспирацией, и прикалывались друг над другом, например, так: "Когда это у моей любимой девушки клитор так сильно успел подрасти? Ты что, мужских гормонов наглоталась, дорогая?". Ни, и прочие милые глупости вытворяли в таком же потешном роде. Но зато при этом они могли без стеснения называть друг друга самыми ласковыми словами и без оглядки признаваться в своих пылких чувствах и нетерпеливых желаниях. Нередко они подолгу зависали также и во время видео-общении по Скайпу, если этому сопутствовали благоприятные обстоятельства. И, когда подолгу не могли встретиться, тоже одновременно дрочили перед вебкамерами, любуясь милым членом своего любимого и подгадывая дрочить так, чтобы кончили вместе. И, самое главное, что сразу же сложилось в их интимных отношениях, они без никаких споров договорились о том, что измена членом - это не измена сердцем. И легко позволили друг другу продолжать свои гетеросексуальные отношения. Почему-то ревности к девушкам не испытывали оба. В отличие от Юрки, Сергей не был обременён донжуановскими обязательствами, поскольку давно дал понять неким любвеобильным сотрудницам и медсёстрам, что строго блюдёт верность своей невесте. Но ездить к ней теперь вообще не спешил: и у него, и у неё была достаточно напряженная преддипломная лихорадка. А Юрка хоть и с меньшим пылом, как раньше, но продолжал жить достаточно активной сексуальной жизнью и регулярно по***вал девушек - большей частью старых и хорошо проверенных знакомых, так и от новых увлечений не отказывался. Делал это легко и с удовольствием, потому что молодой его организм требовал много секса. А вот сердцем тянулся только к Сергею: вот же заноза нежданная появилась в его жизни! Такая желанная, и так редко проникающая в него милая заноза!.. Зато и счастливы при встрече парни были просто неимоверно. Со всей неизбывной нежностью и не ослабевающим трепетом от каждой взаимной близости, будто она у них происходит впервые, со всё ширящейся заботой и безусловной самоотдачей ради блага и удовольствия своего любимого, со всё сильнее крепнущими взаимными чувствами они просто прорастали друг в друга своей любовью. Ни одна из юных и порой очень темпераментных любовниц не отдавала Юрке Пасторову себя с такой полной чувств и желаний, не наслаждалась им с таким необъятным блаженством, как это само собой получалось у Сергея Маркова. Он просто исходил любовью к Юрке, купая его в своих бесконечных любовных флюидах, и юноша с ответной любовью и благодарностью отвечал ему тем же. Юрка уже научился быть нежадным в своих чувствах к Сергею. Теперь он с радостью дарил ему всего себя и, окутанный взаимными чувствами, сливался с ним воедино не на красивых словах, но и в самом деле. Оба прекрасно убедились, что они - именно те самые две половинки, что высшими силами были созданы для дополнения друг друга с тем, чтобы составить то великое и единое целое, которое называется Любовью. Их свидания чаще всего происходили где-нибудь на пригородной природе. Но им очень полюбились также и поездки на электричке в соседний город, который был раза в два побольше, и к его окраине примыкало огромное водохранилище. Там они и облюбовали для себя уединённую полянку среди густого тальника, разросшегося на противоположном от города берегу этого небольшого рукотворного моря. Очень редко и с большой осторожностью встречались в квартире Сергея. Для этого нужно было предусмотреть и исключить всяческие непредвиденные случайности во избежание возбуждения подозрения у соседей. Но зато и отрывались тогда по полной программе - до абсолютного высыхания семенных баков, как об этом однажды пошутил Юрка, и это понятие у них прижилось. Ведь обоим действительно очень нравилось теперь отдавать себя друг другу до последней капли спермы. Всего один раз смогли они как-то уединиться у Юрки дома, причём - на весь день, пока его родители были заняты на даче сбором ягод и приготовлением варенья. А Юрка в тот день отмазался от поездки на дачу свой подготовкой к сдаче единых госэкзаменов. И в тот день он очень хорошо позанимался под очень чутким и даже трепетным руководством своего старшего товарища, который в полном изнеможении от Юркиной любовной настырности вынес ему вердикт: "секс-ЕГЭ сдан на отлично!" Но Юркины нагрузки в связи с его выпуском из школы, а также частые Серёгины больничные смены и дежурства, протекавшие на фоне практически публичной жизни парней в небольшом провинциальном городке, где всё у всех происходит на виду и вмиг обрастает слухами, - все вместе эти факторы будто сговорились для того, чтобы как можно сильнее препятствовать более полному расцвету их любви. С каждым днём их чувства всё сильнее росли и ширились, и с каждым днём им всё больше и больше не хватало друг друга: в любовных утехах оба были неутомимы и неистощимы. Но и без того, чтобы заниматься сексом, они очень полюбили нежить друг друга руками, говорить на ушко ласковые глупости, взаимно купаться в море любовного внимания и сердечной заботы. А как здорово было просто так находиться рядом, любоваться друг другом, улыбаться многообещающе и целоваться-целоваться-целоваться до полного умопомрачения, настолько сильно обоим нравилась эта ласка - совершенно незатейливая, но такая чувственная и многогранная, так много без слов передающая того, о чём сейчас млеет сердце... * * * А в июне Юрка уехал поступать в подмосковное полувоенное училище, готовившее кадры по линии МЧС. Это случилось не вдруг, и всё равно для Сергея грянуло, как гром среди чистого неба. И навряд ли он там выл от тоски после расставания: в абитуриентской сутолоке и суете некогда было Юрочке долго страдать и сохнуть сердечно. Но он всё равно молодец: при довольно высоком конкурсе, он всё же поступил в заветный вуз: при его отличной спецподготовке целеустремлённый парень давно мечтал стать сотрудником какого-нибудь важного охранного учреждения. А вот Серёга повыл, и даже изрядно повыл в подушку... И гулкое тоскливое эхо многократно множилось в его душе, совершенно опустевшей без Юрки. Долгим и тягостным было это эхо... Даже практически одновременно с их расставанием успешно произошедшее завершение Серёгиной и Ксюшиной учёбы в вузах и замечательная их свадьба, подгаданная к яблочному Спасу не спасли его от тщательно скрываемой от всех тоски. Даже последующая Ксюшина беременность с рождением их первенца, дочери Алиночки, тоже происходили на фоне мучительно медленно слабеющего эха того воя, который Сергей исторг из себя на третий день после расставания с Юркой, когда ему впервые стало невмоготу... И только через два с половиной года после рождение Алиночки, с появлением в семье Марквых сынишки Юрочки, эхо давнишней тоски заглохло окончательно: теперь у Сергея снова был свой любимый Юрочка, и эту любовь он мог проявлять совершенно открыто - ведь это была большая любовь отца к родному сыну. А вот первый Юрочка... А что - первый и незабвенный Серёжин Юрочка? Ко времени рождения у Сергея Дмитриевича Маркова его тёзки, совершенно понятно, почему именно так названному, Юрий Пасторов заканчивал обучение в своём полувоенном училище и собирался сразу после него жениться на одной из местных красавиц. Со своей невестой он познакомился во время встречи студентов двух вузов - самая банальная история. Но теперь был очень счастлив в новой своей любви, о чём с удовольствием и подробностями признался Сергею. При этом милый Юрочка совершенно не хотел позлить бывшего любимого: просто их чувства и отношения с его стороны переросли в крепкие дружеские. А вот Сергей... Да, внешне, конечно же, он тоже был очень рад за Юру и желал ему только обретения огромного семейного счастья. Но внутренне... Да и внутренне теперь уже не так сильно болит его большая сердечная рана по имени Юрка Пасторов. Она всего лишь только так это - потихонечку ноет и всё никак не затягивается... А жизнь между тем продолжается. И, в наши дни ставший уже довольно известным, молодой питерский хирург вполне обоснованно надеется, что в скором времени в Подмосковье или где-нибудь ещё, куда Юрочку волею судеб забросит служебная планида, у него тоже появится тёзка по имени Серёженька Пасторов. И разве в этом хоть что-то может быть иначе? 25.08.2021 года - где-то в сердце России
10 СЕНТЯБРЯ 2021
|
HULIYAN
|
  МОБИЛЬНАЯ ВЕРСИЯ
Магазин Sexmag.ru
|
|
Настоящий ресурс может содержать материалы 18+
|
* КВИР (queer) в переводе с английского означает "странный, необычный, чудной, гомосексуальный". |
