КВИР - "Ты рожден для меня!" - говорил влюбленный Дягилев Сержу Лифарю

"Ты рожден для меня!" - говорил влюбленный Дягилев Сержу Лифарю

Они встретятся 13 января 1923 года в Париже в гостинице "Континенталь" - пятидесятилетний Сергей Дягилев и восемнадцатилетний Сережа Лифарь...

Часто в минуты приливов нежности, когда казалось, что наша дружба бесконечна, когда из нас обоих никто не думал ни о смерти, ни о горе, ни о конце дружбы, когда казалось, что мир был создан для нас и только для нас, - мой Котушка, мой громадный и нежный Котушка, останавливая не только движение, но и движение дыхания и мысли, восклицал: "Сережа, ты рожден для меня, для нашей встречи!"

(настоящее имя и отчество Сергей Михайлович) вошел в историю балетного театра не только как выдающийся танцовщик, известный хореограф и руководитель балетной труппы Парижской Оперы, но и как преданный любовник главы Русского балета Сергея Дягилева. Лифарь мирился с деспотизмом Дягилева, умел быть терпеливым и не рассориться, не убежать от него, как некоторые другие протеже Сергея Павловича. И даже когда их интимные отношения закончатся и Дягилев будет дарить свое внимание другим юношам, Лифарь это стерпит, сохранив верность Дягилеву до конца его дней. А после смерти любовника и наставника станет едва ли не главным по части того, что имело отношение к имени и художественному наследию Сергея Павловича Дягилева.

Они встретятся 13 января 1923 года в Париже в гостинице "Континенталь" - пятидесятилетний Сергей Дягилев и восемнадцатилетний Сережа Лифарь. Лифарь, убежавший из Советской России, мечтает о карьере танцовщика, о свободе, ради чего он и оставил родину, родных, первую любовь, и надеется в Русском балете Дягилева занять достойное положение. Но, конечно, и вообразить не может, какие отношения вскоре установятся у него с хозяином Русского балета.

Все произойдет не сразу. Какое-то время Лифарь, одновременно боготворя и безумно боясь Дягилева, будет делать все возможное, чтобы держаться подальше от Сергея Павловича и его окружения. Но в июне 1923 года, когда труппа даст в Версале торжественный спектакль "Луи ХIV", уже после представление, Лифарь, набравшись храбрости, подойдет к Дягилеву и попросит у него на память программу версальского спектакля. На что Дягилев, который, по всей видимости, уже имеет определенные виды на молодого артиста, скажет: "Прекрасно, Лифарь, зайдите ко мне завтра, я вам дам программу". Однако Лифарь к Дягилеву не придет. Впоследствии Сергей Павлович часто будет вспоминать этот эпизод, говоря: "Почему ты не пришел за программой! Все было бы иначе, и ты не потерял бы напрасно год!"

А Лифарь, видя, что Дягилев ищет встречи с ним, пристально следит за каждым его шагом, продолжает прятаться от него, чем приводит Дягилева в бешенство. Как-то раздраженный упрямством Лифаря Дягилев резко выскажется на этот счет, заключив гневную речь словами: "О нем заботятся, им интересуются, а он нос воротит. Ну и черт с вами - очень вы нужны мне, подумаешь!"
На другой день после этого разговора Дягилев уедет в Париж, а вернется с очередным фаворитом, молодым танцовщиком Антоном Долиным. И демонстративно прекратит какие-либо попытки заманить Лифаря в свою постель. Но, вероятно, слишком увлекся Дягилев Сержем, сопротивление которого еще более притягивает и раздражает Сергея Павловича. Теперь Дягилев постоянно придирается к Лифарю, доводя его чуть не до слез.

Понимал ли тогда Лифарь, чего добивается Дягилев, трудно сказать, но, по всей видимости, догадывался. Ведь все в труппе знали о гомосексуальных наклонностях Дягилева, да и сам Сергей Павлович жил со своими любовниками открыто, никого не боясь и не стесняясь.

Однажды Лифарь отправляется в Оперу на концерт Стравинского, где неожиданно встречается с Дягилевым. И совершенно неожиданно Сергей Павлович из раздраженного и недовольного хозяина превращается в задушевного друга. Он обрушивает на Сержа потоки ласковых слов, называя его "цветочком", "ягодкой", "моим милым, хорошим мальчиком". Этот странный разговор приводит Лифаря в полное смятение. Он вспоминает все, что говорится в труппе о фаворитах Дягилева. "Неужели и я для Сергея Павловича его будущий фаворит, неужели он и меня готовит для этого? - спрашивает себя Лифарь и твердо решает - Нет, все, что угодно, только не это - я никогда не стану фаворитом!".

И, конечно, становится им. Если Дягилев кого-то или что-то захочет, не отступится никогда, вцепится волчьей хваткой. Дягилев отправляет Лифаря в Италию совершенствоваться танцам к лучшему педагогу Энрико Чекетти. Но и на расстоянии не забывает о юноше, забрасывает его письмами, а потом и сам приезжает к нему.

В Италии они переживают то, что можно назвать медовым месяцем. Им так хорошо и уютно вдвоем, что у Лифаря от счастья замирает сердце. Они осматривают соборы Милана, проводят несколько дней в Венеции, а потом приезжают в Падую. И как пишет Лифарь: "Здесь, в Падуе, завершилось мое перерождение красотой и искусством, здесь в городе святого Антония, был заключен мой вечный союз с Дягилевым". Лифарь начинает жить только танцем и Сергеем Павловичем.

Что это была за жизнь? Здесь перемешались ревность Дягилева и его отеческая забота о Лифаре; капризы стареющего мэтра и его стремление художественно развить и воспитать юного друга. На страницах книги "Дягилев и с Дягилевым" Лифарь пишет: "Часто в минуты приливов нежности - таких минут было особенно много в 1925 и 1926 годах, когда казалось, что наша дружба бесконечна, когда из нас обоих никто не думал ни о смерти, ни о горе, ни о конце дружбы, когда казалось, что мир был создан для нас и только для нас, - мой Котушка (так ласково называл Лифарь Дягилева), мой громадный и нежный Котушка, останавливая не только движение, но и движение дыхания и мысли, восклицал: "Сережа, ты рожден для меня, для нашей встречи!".

А когда Дягилев заставал Лифаря в грустном настроении, то, чтобы развеселить возлюбленного, начинал танцевать. "Сергей Павлович по утрам долго не мог встать с постели, - продолжает Лифарь, - а когда подымался наконец, то еще долго не начинал одеваться и долго ходил по комнате в мягких войлочных туфлях и в длинных, до колен, сорочках, привезенных им еще из России. В таком виде Сергей Павлович обычно и танцевал. "Ну что тебе еще показать? Хочешь посмотреть, как твой Котушка будет делать твои вариации?" И Сергей Павлович начинал мои вариации, натыкаясь на шкафы, на столы, кресла - все с громом летело на него. Смотреть на балетные "экзерсисы" Дягилева было для меня просто физическим наслаждением. Я хохотал от всей души, глядя на его танцующую фигуру, и в то же время умилялся, зная, что Сергей Павлович "танцует" для меня, для того, чтобы развеселить меня, заставить улыбнуться".

Однако как бы ни хотелось Лифарю оставаться единственным дягилевским возлюбленным, за это право столь же настойчиво, как и он, боролся другой приближенный Дягилева - Борис Кохно. Этого молодого человека в начале двадцатых годов подарили Сергею Павловичу мать Кохно и художник Сергей Судейкин. После смерти Дягилева Лифарь и Кохно будут биться за право быть первым в табели Дягилевских фаворитов.

Незадолго до смерти у Дягилева появится новый и последний друг, семнадцатилетний композитор и пианист Игорь Маркевич. И Лифарю уже нет места рядом с Дягилевым. И все же именно Лифарь будет рядом с умирающим в 1929 году в Венеции Дягилевым. Борис Кохно приедет позже, уже в разгар болезни. А когда в ночь с 18 на 19 августа сердце Дягилева перестанет биться, у его тела разыграется жуткая сцена. Лифарь кинется к Дягилеву с одной стороны, Кохно с другой, они начнут отпихивать друг друга, и между ними завяжется истерическая борьба. Молодых людей разнимут. Но победит все же Лифарь. Он остается один на один с телом Дягилева. Не впуская никого в комнату, Лифарь побреет, причешет, оденет Дягилева, вставив в петличку любимый цветок Дягилева - туберозу...

Серж Лифарь прожил долгую жизнь: родился 2 апреля 1905 года, умер 15 декабря 1986. И столько в этой жизни было ярких событий и встреч, что хватило бы не на одну, а на несколько жизней. Но те семь лет, что Лифарь проведет с Дягилевым, станут самыми значительными, определив всю его дальнейшую творческую судьбу.

02 АПРЕЛЯ 2015 ВЛАДИМИР КОТЫХОВ

Ссылка:

Смотрите также