Бывает так жалко прохожих, хотя мое сочувствие и жалость к ним вызваны скорее моим оскорбительным невежеством.
Сегодня несчастный с виду человек вполне может быть счастлив, ему просто денег мало и ипотеку бы погасить, а то, что рожа крива - это уж как-нибудь бодипозитив излечит. Буквально вчера в метро видел девушку, к голове которой будто чужое тело пришили - она разбухла, как губка, в свои, ну, 22, наверное. Лицо молодое, незакаленное. Руки превратились будто в крылья гигантского неоперившегося птенца - розовые, местами сморщенные, тянутся к грязно-зеленому полу вагона гигантские куски кожи растянутые килограммами подкожного жира, два мешка, два спящих младенца, два присосавшихся паразита, волнами откликающиеся на дрожь поезда.
Бедные ноги ее, как надувные шары, втиснуты в крохотную обувь размером, ну, 38, наверное, вот-вот лопнут как будто. И пусть она в жизни - дрянь последняя, мошенница, лживая сука, Мария Захарова или даже убийца, как несправедливо с ней обошлась природа, а ведь это ее молодость - то краткое, воздушное время, когда секс, если, конечно, повезёт, представлен множеством удивительных миров, а ты в них - путешественник, странствующий и изучающий территорию, где надо - энтомолог или орнитолог, а где - аргонавт в морской буре, мореходец, вглядывающийся в пучину бушующего океана, на дне которого такое, что описать это, кажется, так же сложно, как свидетелю собственной смерти рассказывать нам, каково это было.
И вот она едет в подземном царстве, Медуза с бодипозитивным миром над головой, где вериги бьюти-индустрии канули в Лету, сварливые глянцевые гарпии уже не сидят над душой и не кричат тебе "жирная!", "худей!", им на это перестали давать деньги - кризис, ковид, уж лучше астрологическо-политические прогнозы: луна в тельце, телец в яйце, в яйце - нефтяная игла, а над ней Кощей то ли чахнет, то ли он просто чихнул, а мы уж понадеялись, но пока дышит с трудом только наша Медуза с бодипозитивным миром над головой и миниатюрным рюкзачком за спиной, украшенным наивными сердечками. Вдобавок - она краснеет, потеет, извивается, дотягиваясь до рюкзачка, следом извиняется многократно, так как уже не в первый раз задевает локтем серьезного мужчину в шляпе с планшетом в руках, а выходя на своей станции, мучительно и неловко шагает к выходу, в сторону новой порции взглядов, неприятно скользящих по ее телу вместе с каплями пота, липких, прохладных, как невидимые слизни - отпустят несчастную или всё же счастливую, когда захлопнется дверная пасть вагонного червя.
МОБИЛЬНАЯ ВЕРСИЯ
