КВИР - Там, где Танатос встречается с Эросом

Там, где Танатос встречается с Эросом

Мы знаем особую картографию жизни мертвых, составленную Данте. Она ветвится, как лабиринт, и приглашает заглянуть в ее внутренние измерения достойных, погруженных в вечное бодрствование между сном и явью.

На смерть, на смерть держи равненье...
Александр Введенский

Любопытство и буквально тактильное переживание этой страны в "оптике" Сержа Головача поражает. Его зрение возвращает Некрополь не только в пространство культуры, но и в живую реальность, связывая его с фантомом чувственности и образами эротики. Потусторонность ушедших от нас обретает в его зрении феномен "возвращения", он скрывается в ландшафтах родины мертвых, в осязаемости трехмерного и собирается в убедительности телесного, превращая тибетскую "Книгу мертвых" в актуальный документ нашего времени.
Сегодня смерть огорожена, изолирована, но она по-прежнему таит в себе жало и инфицирует нас. Но это не смертельная инфекция, а прививка против стагнации. Мертвых нельзя забывать и предоставлять самим себе. Они должны возвращаться, как говорил Николай Федоров, если мы не желаем их полного забвения. Культ утраченного связывает современников с духом предков и способствует сохранению родины. Без мертвых нет живых, и наоборот: живое тело всегда напоминает нам о его беззащитности, о пронзительности его красоты в потоке нашего руинированного времени, о невозможности запретов человеческих желаний и тоске по нашей разделенности. Именно граница между нашими телами свидетельствует о границе между живыми и мертвыми. Эта граница способна открываться в человеческой близости, в соприкосновении тел, в их взаимном созерцании, где осознаются глубины универсальной связи. Она открывается и в городе мертвых, указывая на регламентированность этой невозможной возможности контактов.

Серж Головач приоткрывает ее магическую дверь, укрепляя пространство жизни. Реальность, пережитая им, свидетельствует, что место жизни окружено страной мертвых, и мы с вами пребываем на территории, границы которой определены кладбищем, Некрополем. Совершенно не случайно иной мир располагается рядом с нашим, ибо благодаря этому мы глубже, полнее и реальнее ощущаем связь с местом обитания. Покинуть территорию означает покинуть собственное тело, то же, что и умереть, и об этом напоминает страх изгнания в прошлом. "Наше тело, - отчетливо произносит Серж Головач, - как и наш домашний очаг, является центром человеческого мира. Тело - это место, где горизонтальная граница соединяется с вертикальной. Точка пересечения задается местом обитания - там, где живут душа, чувство и желание, сохраняя и оберегая нас от хаоса. Телесное у фотографа трансформируется в усыпальницу, в дом, указывая, что между кладбищем и домом существуют глубокие и напряженные взаимоотношения и в пределах экзистенции человек определяет самого себя в смерти. Из сферы man он переходит в мир подлинного бытия, отстаивая свою уникальность и незаменимость. Сокрытость и открытость бытия декларируется у фотографа местом захоронения человека, культивируя обнаженную мужскую чувственность и одновременно вещественность, идеальную "материальность" смерти, укрывающую нас и возвращающую к забытой истине и смыслам нашего пребывания на Земле".
Прекрасное человеческое тело в визуальной философии Сержа манифестирует хайдегеровское "мою смерть в будущем" и вместе с тем бессмертие, вводя смерть в трехмерность пространства и в парадоксальную явленность в ее границах эротики.
Проект Le Temps Mort открывает новую точку зрения на наше предстояние перед лицом ничто, расширяя пограничный опыт человека. Художник оберегает смерть как прекрасную соседку жизни, наполненную абсолютным соблазном, устанавливая символический обмен между жизнью и смертью, указывая на путь к себе, когда смерть предстает равной рождению. Серж пересекает каноническую ограду, проникая в расслоенное пространство особой чувственности, света, покоя, ритуала и просьб. "Я молю как жалости и милости, Франция, твоей любви и жимолости", - повторяет он вслед за Осипом Мандельштамом.
Жимолость, как известно, цветет для влюбленных, и чаще всего ее можно встретить за кладбищенской оградой. Ну, а Франция всегда есть Франция. Иногда она появляется рядом с Пер Лашезом.