КВИР - Странные вкусы

Странные вкусы

На всякую хитрую задницу, как известно, найдется хрен с винтом. Что бы ни значила эта поговорка в оригинале, для геевского уха совершенно понятно, что речь тут идет о любви.

Конкретно о том, что на всякого человека найдется другой, которому именно этот человек по вкусу. Мне впервые довелось об этом задуматься лет в девятнадцать, так сказать, от противного: мой ровесник, которым я был увлечен, систематически предпочитал мне, молодому и прекрасному, лысеющих бородатых мужичков. Спустя почти десять лет оказалось, что эту идею мне впору примерить и на себя.

ВСЕ НАЧАЛОСЬ С ТОГО, что малознакомая девушка привела ко мне в гости очаровательного худенького светленького мальчика лет шестнадцати, представив его как двоюродного брата. Мальчик мне сразу очень понравился, в том числе и крайней застенчивостью: я люблю отогревать людей. В первую встречу Павлик с перепугу вообще не мог произнести ни единого слова: молчал в ответ на все мои вопросы и, наверно, сбежал бы, если бы сестрица не подталкивала его в мою сторону. Но интерес со стороны взрослого парня в конечном счете сыграл-таки роль допинга: после того как мы расстались, мальчик едва вытерпел ночь и в восемь утра позвонил извиняться за неконтактное поведение...
Мы стали встречаться - практически каждый день, чаще вдвоем, иногда вместе с сестрой (толстой и глупой девицей, явно злившейся, что Павлику со мной интереснее). Начало романа - это всегда восхитительно: каждое свидание делает двух людей чуть ближе. Встречаясь с совсем юным и неопытным мальчиком, я, разумеется, старался быть предельно осторожным, не торопить события, но благодаря этому и сам получал максимальное удовольствие: ведь каждая новая ступенька близости одолевалась отдельно. Вот в какой-то кафешке, основательно накормив пирожными, я в первый раз взял мальчика за руку (и он дернулся, как от удара током). Вот, перед тем как разойтись по разным линиям метро, в первый раз поцеловал на прощанье, вот мы уже гуляем в обнимку по осеннему Павловску и соединяем наши ладони, протягивая пол-яблока прожорливым белкам... Недели через три после знакомства мы проводили добрую половину времени, целуясь в укромных уголках питерских парков. В одно из таких свиданий к нам начал приставать какой-то пьяный мудак с воплями "Пидоры! Пидоры!". Я основательно навалял ему по морде, после чего Павлик, наблюдавший за дракой с ужасом и восторгом, наконец выдохнул: "Я люблю тебя!" Я решил, что это признание стоит отметить первым вечером вдвоем у меня дома.

КОНЕЧНО, Я ХОТЕЛ ЕГО. И видел, что он тоже меня хочет. Но видно было и то, что ему очень страшно. А потому я решил и в этот вечер не заходить слишком далеко: пусть Павлик привыкнет не только ко мне, но и к этой спальне, к этой постели. После затяжных поцелуев мальчик заснул со счастливой улыбкой на лице, а я пошел в гостиную дописывать программу. Через час раздался телефонный звонок, и совершенно пьяная "сестра" Павлика, не давая мне вставить ни слова, рассказала мне, что Павлик - никакой не Павлик, а ее 20-летняя любовница Полина, у которой такая дурь - воображать себя мальчиком.
Я повесил трубку и стал с интересом прислушиваться к своим внутренним ощущениям. И даже сам удивился тому, что почувствовал: со мной ничего не произошло, я был абсолютно спокоен. Я знал из каких-то книжек и газетных статей о том, что бывают такие люди - транссексуалы, видел когда-то на какой-то вечеринке довольно нелепое существо с неумелым макияжем, не скрывающим пробивающейся щетины. Мне, правда, никогда не приходило в голову, что транссексуал может быть геем, но, если подумать, это вполне естественно: одно дело - кем ты себя ощущаешь, мужчиной или женщиной, другое - кого ты при этом любишь и хочешь, мужчин или женщин. Ясно, что у парня-транса точно так же может быть любая сексуальная ориентация, как у обычного парня. Но это все теория - а передо мной-то сугубо практический вопрос: как относиться к существу, которое посапывает сейчас в соседней комнате? Я люблю мальчиков и совершенно равнодушен к девочкам. Так, но готов ли я признать, что разбираюсь в этом вопросе хуже, чем доктор или паспортистка? В течение месяца я почти каждый день обнимал и целовал мальчика, а не девочку - иначе у меня не замирало бы под ложечкой при этих поцелуях. Я смотрел, как этот мальчик катается на роликах, пропуская между ног канализационные люки, как он бросает палку своей собаке, предварительно сломав ее пополам о колено, как он записывает время и место следующей встречи шариковой ручкой на коже запястья - на все то множество мелочей, которые и создают неповторимый облик человека и которые невозможно подделать. Я читал его стихи, посвященные Артюру Рембо и Жану Жене, - никакой девушке так не вжиться в образ мальчика-гея, если только эта девушка не обладает ярким литературным даром (но тогда стихи были бы получше зарифмованы). Я полюбил этого мальчика за все это, а не за запись в паспорте и особенности анатомии. Конечно, я собирался рано или поздно его раздеть, а раздев, увидеть нечто более или менее определенное. Ну и что? У одного моего любовника был член длиной 3 см (я потом наткнулся на статистику: так бывает не то у трех, не то у пяти процентов мужчин), у другого грудь и живот были покрыты чудовищными рубцами (в детстве обварили кипятком), - безусловно, раздевая их, я на это не рассчитывал, но мне это никак не помешало...
Утром я сказал умывшемуся, позавтракавшему и довольно щурящемуся на радостное весеннее солнышко Павлику: "Малыш, мы с тобой вместе уже целый месяц. Тебе не кажется, что пора мне о чем-то рассказать?" Павлик насторожился и ответил: "Нет". "Что ж, - сказал я, - можно и не рассказывать: вчера звонила твоя Татьяна, так что я все знаю". "И что это меняет?" - спросил, насупившись, Павлик. "Да, в общем, ничего, - ответил я. - Но что ты собираешься делать дальше?" Я имел в виду Татьяну и себя: ясно ведь, что после ее пьяных откровений Павлику предстоял разрыв с ней, а это всегда непросто после нескольких лет связи. Но Павлик ответил иначе: "Как что? Операцию, конечно".

СЛЕДУЮЩУЮ НОЧЬ мы провели вместе. Павлик долго не мог решиться, и мы просто лежали обнявшись, я, запустив руку под футболку, гладил его по спине, и постепенно мальчик завелся, позволил стянуть с себя футболку, а потом и трусы... Он смеялся, тормошил мой член, повторяя: "Какая игрушка! Какая классная игрушка!" - сам подставил мне попку, а под утро упросил взять его второй раз, хоть я и боялся, что с непривычки ему будет больно...
С тех пор прошло больше двух лет. Павлик во всех отношениях возмужал: психологически - стал раскованным и уверенным в себе, физически - после года гормонотерапии, стал крепче, обзавелся золотистой шерсткой на ногах, пушком на верхней губе и нормальным юношеским ломающимся басом. Значительную эволюцию проделали и наши постельные расклады: поначалу Павлик норовил остаться в футболке и уж во всяком случае не подпускал меня ни к груди, ни к тому, что между ног, объясняя, что ему это не нужно и все равно он там ничего не чувствует, но через несколько месяцев я все-таки добрался до его сосков, и оказалось, что прекрасно они чувствуют, не хуже, чем у меня самого. На следующий шаг ушло больше года, помогли гормоны (ведь от них, помимо прочего, возрастают сексуальные потребности), и однажды мальчик сказал: "Какого черта! Я в конце концов и так знаю, кто я такой, и знаю, что ты это знаешь, - тогда чего ради мы себя ограничиваем?" В ту ночь я впервые взял его спереди, а на следующую, когда поработал еще и языком, - Павлик в первый раз в жизни кончил...
Я всегда был сторонником открытых отношений, и это пришлось Павлику по вкусу. У симпатичного мальчика не будет недостатка в поклонниках, и то, что мальчик не прыгает сразу в койку, для некоторых не минус, а плюс. Несколько раз Павлик ухитрялся провести с молодыми людьми ночь, не раскрываясь, вдохновляемый, вероятно, своим любимым спектаклем "М.Баттерфляй". Дважды эти романтические приключения принимали затяжной характер, и приходилось раскалываться, и оба раза отношения после этого продолжались с удвоенной силой.

Я СТАЛ ИНТЕРЕСОВАТЬСЯ трансгеями - следить за объявлениями на соответствующих досках, заходить на специальные сайты. И выходит, что за последние два года большинство моих любовников были трансами. Осознав это, я сначала сам удивился, а потом понял, что ничего удивительного в этом нет. Мальчик-транс - действительно очень удачный и привлекательный объект для моего влечения, и наверняка не только для моего, просто многие над этим никогда не задумывались.
Во-первых, мальчик-трансгей (в молодом возрасте и до всяких операций) всегда выглядит на 5-10 лет моложе своего возраста. Отдельные элементы поведения он тоже подстраивает, сознательно или бессознательно, под тот возраст, на который выглядит. В то же время житейский опыт, багаж душевных переживаний, элементарная образованность у него, естественно, соответствует возрасту паспортному. Получается мальчик, выглядящий и ведущий себя на 14-16 лет, а думающий и чувствующий на 20-25. Это идеальный для меня вариант: я могу относиться к мальчику как к младшему, могу заботиться о нем, в чем-то учить и воспитывать, но в то же время рассчитывать на то, что он способен меня понимать, что при необходимости он может взаимодействовать со мной на равных.
Во-вторых, я (и наверняка не я один) терпеть не могу бабства - "женской логики", все выворачивающей наизнанку, "женской" психологии в самых разных ее проявлениях (от элементарной склонности к сплетням до полубессознательной убежденности женщины в том, что мужчина должен носить ее на руках и выполнять ее желания). Разумеется, это свойственно не всем женщинам, но это, положим, меня не касается, пусть с этим справляются мужчины-натуралы. Хуже другое: сплошь да рядом те или иные проявления этого бабства вылезают из молодых (и не очень молодых) геев. Кроме трансгеев. Потому что мальчик-транс, осознав, что он, несмотря на женское тело, является мужчиной, прежде всего стремится истребить в себе любые намеки на женские способы восприятия и манеры поведения.
В-третьих, всегда приятно знать, что ты очень нужен другому человеку, что ты меняешь его жизнь к лучшему. Для юного трансгея совершенно естественно думать, что он никому не нужен: геев устроила бы его душа, но не устроит тело, натуралов - наоборот. Кто-то из моих любовников, как Павлик, заводил себе любовницу-лесбиянку, хоть и рвался всей душой к мужчинам; кто-то находил другого такого же трансгея. Но для каждого из них я оказывался, по сути дела, первым мужчиной (иногда первым после какого-то подросткового неудачного опыта, но чаще просто первым). И для каждого из них то, что он может вызывать у гея (вполне нормального, который без труда может выбрать себе и просто парня) недвусмысленный интерес, в том числе эротический, было важнейшим жизненным открытием...

Константин Евгеньев

09 ИЮЛЯ 2017

Ссылка:

Смотрите также