КВИР - Сто лет аристократического одиночества Лукино Висконти

Сто лет аристократического одиночества Лукино Висконти

Agnus Dei Висконти: звучит, как сжатый между небом и языком терпкий и пьянящий вкус хорошего вина. Такие люди, как он, богачи: они владеют вечностью и еще одним днем - для любви.

Висконти на съемках фильма "Рокко и его братья" с А. Делоном и А. Жирардо

Кто увидел красоту воочию, тот уже отмечен знаком смерти. Плотин

Открываем "Божественную Комедию" Данте ("Чистилище", песнь VIII): поэт встречается с покойным другом Нино Висконти, который опечален тем, что его вдова недолго носила траур и вскоре вышла за его же родственника из Милана - Галеаццо. Близкородственные браки, интриги и междоусобные войны - вот норма жизни аристократии. Именно эта фрейдистская основа социальных отношений, именно эта высеченная в мраморе и изувеченная вечной красотой бриллиантов и эсмеральдов семья, эти священные монстры, каждый вечер ритуально собирающиеся за чеховским столом из изразцового векового дуба - именно они станут главным наваждением кинокадра Висконти.

Династическая власть герцогов Висконти в Милане заканчивается в 1447 году, но и в последующие века отпрыски этого рода остаются на первой полосе истории. Герцог Джузеппе Висконти ди Модроне был известным меценатом театра Ла Скала, 2 ноября 1906 года в его семье родился четвертый ребенок - Лукино. В детстве он играл в домашних спектаклях, а в 13 лет исполнил виолончельную сонату Марчелло в зале Консерватории.

В восемнадцать он сбежал из колледжа из-за страстного любовного увлечения, после чего пережил религиозно-мистический кризис, от которого несколько оправился на военной службе в кавалерийской школе, где стал поклонником скаковых лошадей: последующие пять лет молодой герцог отдает все силы их разведению, вставая с первым лучами солнца. Одновременно Лукино много путешествует по США и Европе. В итоге он попадает в Париж, где становится ассистентом великого режиссера и вольнодумца Жана Ренуара.

В искусстве важна преемственность - энергетика Ренуара была так сильна, что и краткосрочного сотрудничества было достаточно для получения профессиональной базы. Но не менее важным была и другая база, приобретенная в Париже эпохи расцвета движения Народного фронта: в Италию Лукино вернулся убежденным противником Муссолини.

Лукино Висконти. 1940-е...

Оказавшись в рядах антифашистского Сопротивления, он укрывал в своем римском доме политических нелегалов, бежавших из гестапо. Висконти был арестован, выдержал многочасовые допросы и пытки, не назвав ни одного имени; он провел девять суток без еды в камере размером в один квадратный метр. Пытаясь оказать психологическое давление, гестаповцы даже инсценировали расстрел. Все это не могло не оставить глубоких следов в сознании. Уместно вспомнить молодого Достоевского, который был уже на эшафоте, когда пришел приказ о замене наказания каторгой. Метафизические пути гениев сойдутся, когда в 1946 году Лукино поставит в театре "Преступление и наказание".

Лукино был человеком с характером исследователя и борца, он был эстетом, но не мог не принимать участия в общественной жизни: это генетическое - потомок владетельных герцогов ощущает свою ответственность за страну, и как художник - за весь мир, ибо родина художника не имеет границ. Лукино с горьким разочарованием констатировал, что предательство культуры, ее разложение началось в среде ее главных носителей - в элите, ярчайшим примером чего стало сотрудничество финансовой, да и родовой элиты с фашистами. Пагубно то, что коммунистическая партия Италии перехватила у них инициативу борьбы: одно зло боролось с другим. Перед глазами Висконти еще не предстала и другая правда: что тот народ, который он хотел просвещать, на самом-то деле просто убожество: ничего не оценив, он заживо сожрет и остатки искусства, и самих "ходоков в народ" (предательница-буржуазия хотя бы художественные символы узнает, и на премьере пахнуть будет духами).

Поэтому для меня совершенно очевидно, что ни одна социальная группа, но лишь только Художник имеет право на Спасение. Висконти (слава богу) не дожил до полного краха, плебеизирования цивилизации, которое мы сейчас наблюдаем, хотя как поэт-провидец, он, конечно, увидел и это, поэтому его творчество я могу разделить на две смысловые части: вначале Висконти изучал человека с выходом на социальное обобщение, затем стал портретировать себе подобных. Разойдясь с темами (но не с принципиальной платформой) неореализма, он как бы сам себя вытащил за волосы. Висконти начинал как реалист, поэтому закончил, как пессимист, ибо у него не осталось иллюзий. Ему было гораздо сложнее, чем, предположим, Феллини - который начинал как газетный карикатурист, а в кино показал гениальную буффонаду.

Я уверен, что ключ к пониманию Висконти - в его аристократизме, который сейчас не востребован - просто потому, что подобное может быть востребовано только подобным (ну, или бесподобным). Мир перевернулся (помните, "мы новый мир построим") - сегодня все, что исключительно и тонко, с точки зрения широкой плебейской аудитории, стало андеграундом. Кроме того, Висконти априори невозможно понять, не зная оперу: именно она задавала уровень художественного повествования и температуру его творчества, и, в конце концов, спасла от увлечения социальщиной.

Я сразу должен оговориться - я не желаю описывать сюжеты фильмов: это очерк о Гении, а не рекламный проспект и не ликбез для невежеств. Произведения искусства надо видеть и постигать через самостоятельное преодоление метафизических ступеней.

В 1947 г. Висконти отправляется на Сицилию, чтобы снимать документальный фильм о рыбаках, которых обманывают торговцы-посредники, однако гениально усложнил задачу, использовав в качестве фабулы роман Верги "Семья Малаволья". В итоге получился красивый фильм о любви на фоне бытовых проблем, где все (!) актеры - простые жители деревни Ачи Трецца! Лента снималась без сценария, все диалоги писались на месте, а "актеров" режиссер выбирал, руководствуясь интуитивным ощущением "сродственности".

Недавно я провел опыт на выпускниках ГИТИСа и ВГИКа - показал им фильм, поставив на вид выразительность и профессионализм игры, прекрасную постановку речевого аппарата и жеста. Так эти олухи ответили: "Ну, старая актерская школа - крепкая"! Стоит упомянуть, что ассистентами режиссера на этой картине стали филолог из Неаполя Франческо Рози (будущий знаменитый режиссер) и юный театрал Франко Дзеффирелли, который станет его учеником и интимным другом, сценографом многих его постановок.

"Земля дрожит" - Эверест неореализма. И, поскольку, мы с вами в самой читающей стране мира, я поясню, что такое неореализм. Это самая яркая эпоха итальянского кинематографа, характеризующаяся вниманием к социальным проблемам, гуманизмом и достоверностью сюжета; она начиналась как протестное явление: "Все фашистское кино было низкой ложью, делалось по команде сверху. И всегда картины снимались в павильонах - от страха, от нежелания показать, что же делается за их стенами, в настоящей Италии", - писал молодой Висконти. В то же время неореализм не имеет ничего общего с соцреализмом (хотя его вонь нам "сладка и приятна"), в основе которого лежала тоже ложь, только с пропагандой иных идей.

Всего Висконти создал 19 фильмов, более сорока драматических и 20 оперных спектаклей (в том числе с участием Каллас) и два балета. Многие постановки он же сам и оформил как художник. Его любимые авторы - Шекспир, Чехов, Кокто, Теннеси Уильямс, Артур Миллер. Как же стали возможны, столь феноменальные свершения? Вероятно, в какой-то мере это можно объяснить тем, что Висконти не заканчивал ни ВГИКа, ни ГИТИСа, ни Гнесинки.

Прекрасное описание нашего героя оставила Анни Жирардо: "Я слышала, что он высокий и красивый, но не думала, что настолько. Какая величавая осанка! Висконти - воплощение утонченности, изысканности. До чего же он породистый. И взгляд. Эти черные глаза сковывают холодом, пронизывают насквозь, пригвождают к месту. Я целиком в его власти, словно бабочка в руках гениального и безжалостного коллекционера. Он меня изучает. Я сознаю ясно только одно: никогда не смогу перейти с этим человеком на "ты". В работе Висконти - настоящий тиран. В своем почти маниакальном стремлении добиться совершенства он заставляет нас трудиться без передышки".

Внимание: я вынужден ненадолго прервать повествование и сообщить вам, что, прочтя первый вариант статьи, редактор, ссылаясь на уровень ваших же запросов, попросил сильно сократить материал (ведь пора уступать полосы вибраторам, дебилолицим моделям и садо-мазе). Хотя мне не ясно, чего, кроме примитива, читатель может запросить, если ему не сообщать, чего имеется другого. В итоге вы не узнаете: о методах работы Висконти, про многие его фильмы и постановки спектаклей, не узнаете, каких актеров он открыл миру, не узнаете подробности романа Висконти с Делоном.

А. Делон, "Рокко и его братья"

Фильм 1960 г. "Рокко и его братья" потрясает глубиной психологического изучения человека, обнажает страшные закоулки человеческой души; блестяще продемонстрированы различия между представителями не только одной социальной группы, но даже такой узкой ячейки, как семья. Тем не менее власти долгое время не давали разрешение на съемки в некоторых районах Милана: купающимся в "экономическом чуде" на деньги США северянам не нужен был рассказ об эмигрантах с нищего юга страны.

Правые заказали агрессивную кампанию в прессе. Режиссер долго не мог найти подходящего исполнителя главной роли; зная это, Ольга Хорстинг привезла молодого Алена Делона в Лондон на премьеру оперы "Дон Карлос" в постановке Лукино. Завороженный с первого взгляда, Висконти сказал: "Это Рокко".

Поначалу невеста Делона Роми Шнайдер страшно испугалась того восторга и преклонения, которое Ален испытывал перед Висконти: об их романе уже говорили все злые языки. Поэтому у всех вызвало удивление, что вскоре она сама прониклась благоговением к мастеру, а режиссер стал поощрять (!) отношения молодых. Конечно, проницательный Висконти рассмотрел в ней драматический дар; кроме того, Роми могла стать прекрасным выразителем его формы (позднее, она сыграла холодную аристократку в его новелле "Работа" - "Бокаччо-70). Но и этого маловато. Вот моя версия: опытный Лукино увидел перед собой молодого нарцисса-карьериста, знающего силу своей красоты, и влюбленную в него девушку (и, что редкость, не пустышку) - тоже жертву Алена, причем если гений сможет потом прикрыть сердечные рубцы походом в оперу, то на ее интеллектуальном уровне ничего, кроме тупого страдания не будет.

А. Делон и Р. Шнайдер в спектакле Висконти "Как жаль, что она не шлюха"

С годами приходит мудрость, но она не защищает от боли осознания духовного одиночества: если благодаря карьеризму, алчности или даже искреннему, но временному и чисто физическому увлечению Висконти имел отношения с теми, в кого влюблялся, то это было лишь временно. Наверняка, бывало и вовсе безответно. Кто бы помнил какого-нибудь мальчишку без гения? Конечно, Висконти страдал, ибо понимал, что вот есть он, кому открыты секреты красоты, аристократ, творец, а предметом его желаний (который сам по себе есть, по большому счету, ничтожество) владеет всякая шваль (ей даже не дано полноценно разглядеть его красоту) по одному лишь праву - праву дырки. И что своего рода фашистская система корпоративного ханжества на стороне ничтожества и дырки. А молодчику не дано великого дара различать, что от бога, а что от помойки; он плебей, а значит, сам у себя находится в рабстве.

Общеизвестно, что Висконти "был гомосексуалом". Бред! Гомосексуалом был начальник НКВД Ежов, некоторые члены Политбюро, матросы без телок и, хотя бы несколько минут в жизни, все мужики. Висконти же любил только красоту, а занимался сексом с юностью.

Есть люди, которые не просто осознают гибель культуры, но переживают ее до боли в позвоночнике. Долгие годы Висконти мечтал экранизировать "Волшебную гору", роман Томаса Манна - писателя, с которым он был "полностью согласен" во всех главных вопросах искусства. Его перу принадлежит и новелла "Смерть в Венеции".

Совершенство завораживает... ("Смерть в Венеции": Художник и его Смерть, Д. Богарт и Б. Андерсен)

Художник (композитор Густав фон Ашенбах) впервые в жизни столкнулся с Красотой не как с абстрактной идеей, а как с живым и конкретным ее воплощением, перед которым он оказался беспомощен. Ангел, чудесный андрогин, которого нашел Висконти на роль юного Тадзио (Бьерн Андерсен), почти прозрачен, он будто бы сошел с полотна Боттичелли или Леонардо. В то же время гениально созданный режиссером образ богат на аллюзии, поэтому, например, я в нем вижу и греческого юношу Антиноя, обожествленного императором Адрианом, и холодную стринберговскую садистку фрекен Юлию, и европейского прототип Лолиты. Именно в такой чудовищный, колдовской кристалл красоты всматривался Достоевский: "Красота - страшная и ужасная вещь! Страшная, потому что неопределенная, а определить нельзя, потому что бог задал одни загадки. Тут берега сходятся, тут все противоречия вместе живут... Тут дьявол с богом борется, а поле битвы - сердца людей".

Вот описание инсайдаута города - города-материка без берегов, вывернутого в воду. Висконти знал, что Венеция постепенно тонет, поэтому он сделал ее символом смерти искусства, персонифицировавшейся отчасти в композиторе Ашенбахе (изумительная актерская работа Дирка Богарта). Музыка Густава Малера стала дыханием фильма. Эта картина - нечто невесомое, магическое, пронизанное драгоценными нитями разума и страсти. Тонкий нюанс: задумайтесь, при всей схожести ситуаций и при моем сердечном отношении к Набокову, при первой встрече Гумберта и Лолиты мы уже чувствуем доминанту отношения - физиологическую, а здесь доминанта духовная.

Мир устроен по принципу дуализма: день/ночь, земля/небо, режиссер/актер. Галатеей Дягилева был Нижинский, у Кокто - Маре, у Бежара - Хорхе Донн. Имена Висконти и Хельмута Бергера в книге рока написаны на одной строке. Висконти терялся перед красотой - неважно, мужской или женской. Когда у него спросили, почему один из прислужников в его дворце лысый, он ответил, что "попросил его побрить голову - иначе он был бы слишком красив". По одной из авторитетных версий, Хельмута и Лукино познакомила жена Дали (который, кстати, в 1948 г. оформлял спектакль Висконти "Как вам это понравится") Гала - она просто привезла юного актеришку-альфонса в подарок на заднем сидении своего авто. Этот факт, кстати, подтверждает мою правоту в давнем споре с одним известным режиссером из Львова, который утверждает, что женщина не может подарить вдохновение гению.

Хельмут Бергер в фильме "Гибель богов", 1969

Описать внешность Хельмута невозможно: это неостуженное стальное лезвие, дышащее смертью и весной, порочный ангел (эта аллюзия пригодилась в фильме 1969 года "Гибель богов" - особенно в сцене пародии песни Марлен Дитрих из "Голубого ангела"). Итальянская ртуть темперамента под идеальной камеей белокурой австрийской бестии. Движение сопротивления встретило своего "ночного портье".

Главная проблема любого творца - как тленную красоту сохранить для вечности (помните, "Друг будет вечно юн в моих стихах" - 19-й сонет Шекспира). Бергер стал идеальным выразителем формосодержания творений режиссера. Висконти умел делать из смазливого увальня настоящего артиста. И начал он с закладки эстетических и этических основ. Хельмут вспоминает: "Лукино научил меня любить все прекрасное, чувствовать поэзию, музыку, живопись... Он был для меня настоящим отцом. И я боготворил его. Единственное, что нас разделяло - это возраст (Висконти уже было 60. - Прим. мое, Е.П.): у нас были разные привычки, и потому нам случалось часто ссориться. Его, например, приводили в ужас мои вечеринки, и он все твердил мне, что великие актеры должны жить как монахи!"

Без великой любви не бывает великого искусства, а никакого другого перфекционист Висконти не признавал. Представьте, нет - я представлю единолично себе: шелк спадает с кровати из настоящего дерева, хрустальные бокалы, орхидеи (Висконти и Уайльд их очень любили), Он и Хельмут: Лукино открывает мир перед юным богом; звучит, наверное, Моцарт. А в это время кто-то (по карте - справа) строил "социализьм", кто-то (по карте выше и слева) строил капитализм; Лукино же вознес юношу над плебсом в отдельно взятом особняке. Он был для него духовным отцом, учителем, любовником, режиссером, другом: такое отношение может себе позволить только настоящий бог. Они были вместе до самой кончины Лукино 17 марта 1976 года. После кремации Висконти Хельмут вдохнул его прах, сказав, что "это посильнее кокаина".

Как проверить искусство=жизнь на истинность=правильность: найти мистическую метафору. Роми Шнайдер вспоминает в своих мемуарах: в период безумной влюбленности в Делона Висконти весьма профессионально нарисовал портрет Алена, который, однако, противоестественным образом выдавал черты какого-то другого человека. Через несколько лет Роми с ужасом узнала в этом портрете Бергера.

Кадры из фильма "Людвиг": в гл. роли Х. Бергер.

"Я люблю рассказывать истории поражений, описывать одинокие души, судьбы, разрушенные действительностью" - писал главный декадент-душеприказчик европейской культуры Лукино Висконти о фильме "Людвиг" (1972). Король Баварии мечтал быть правителем возрожденческого типа, вдохновителем искусства (именно он спас Вагнера от кредиторов), он желал создать "Царство красоты", когда ему сообщали о начавшейся войне - он игнорировал это. Людвиг ощущал себя легендарным героем Лоэнгрином, но в эпоху бисмарковского капитализма он был обречен на уничтожение. Он жил лебедем, которому не с кем взлететь. В фильме есть такая пронзительная сцена: восхищенный игрой актера на сцене, король приглашает его на прогулку по прекрасному озеру при свете луны, он просит его прочесть стихотворение, но пошлое и убогое существо ничего не понимает, не чувствует - лишь хочет спать. Великие иллюзии сыграли злую шутку: из цветущего красавца-эстета Людвиг (Х. Бергер) превратился в безумного шута с гнилыми зубами. Зрителям показана анатомия этой феерии, превратившейся в кошмар - от коронации в 1864 году до ночи 13 июня 1886 года, когда находящегося под надзором экс-монарха и его врача находят на дне озера.

А что же народ - этот выродок биологии, что же граждане, эти выблядки истории? Теперь баварцы только и живут за счет туристов, которые приезжают со всего мира посмотреть на творения убитого короля, на Нойшванштейн и другие замки, на постройку которых "в казне не было денег", ведь они "нужны для заводов". Или ответьте мне: что есть у Франции, кроме убитой Жанны, кроме Людовика-Солнце, которого хоронили тайно, кроме Наполеона, погибшего на острове в южной Атлантике? Именно в этом - смерть неореализма, утопично влюбленного в униженных и оскорбленных, которые и при достойных социальных пособиях есть всего лишь никчемное, алчное и тупое большинство.

Создание "Людвига" потребовало перенапряжения сил, что привело к приступу тромбоза: Висконти был доставлен в ту же швейцарскую клинику, в которой со сходным диагнозом скончался Томас Манн. Тем не менее, не дождавшись выздоровления, Лукино отправился в монтажную. "Главный мой фильм так и не был снят - это фильм обо мне самом, о Висконти вчера и сегодня", - заявил режиссер в 1972 году.

Уже разбитый левосторонним параличом Висконти снимает "Семейный портрет в интерьере" (1974): фильм-завещание, исповедь и отповедь, кардиограмма сердца художника. Этим он доказывает, что дух сильнее болезни, ибо лента изумляет своей силой и внутренней напряженностью.

Что отразилось в глазах Профессора? (Б. Ланкастер, "Семейный портрет в интерьере").

Профессор (Берт Ланкастер) - разочарованный интеллектуал, благородного происхождения, который давно отгородился от реального мира и стал коллекционером, исследователем картин старых мастеров, изображающих безмятежные сцены семейного счастья. Позиция отшельника - не допускать ни проблем, ни хамства чужих людей - оказывается разрушенной помимо его воли. В его мир врываются бесцеремонная маркиза Бьянка (утонченная красавица С. Мангано), которая снимает верхнюю квартиру для своего альфонса Конрада (его играет, естественно, Бергер).

При концептуальном портретном сходстве Профессора и режиссера, сам Висконти подчеркивал главное различие - он не эгоист, он всегда помогал молодым материально и морально, а главное - он уверен, что интеллигенция обязана не только знать, но и влиять, бороться. Конрад, бывший студент, попавший в разрушительное движение 1968 года, теперь оказался на дне жизни; тем не менее, в нем еще жива душа и потрепанная вера в идеи. Сквозь цинизм сквозит отчаянье и жажда справедливости. Но Профессор не способен вытащить его из этого положения, он оказывается даже давать советы. Фильм уникальный - каждая секунда поет арию рока, каждый кадр - балансирует на лезвии судьбы. Цена столкновения с реальностью - смерть обоих.

Иногда красота - это ружье, которое убивает в обе стороны (Х. Бергер в фильме "Семейный портрет в интерьере").

Позиция режиссера гуманна, но Рок говорит: даже если все знать, предупредить, то остановить процесс невозможно. Скажите, как мне спасти подобного Конраду человека, если он, во-первых, меня не слышит, во-вторых, у нас разные ментальные диалекты? Конрад хочет "воздуха!" от этой семейки, а профессор прилип с лупой к картине, а ведь он должен все бросить и вывести его на балкон, увезти, в конце концов - нет! Он не вмешивается, понимая пропасть (или следуя привычке, которая замена счастью). Но! Вот я выводил на балкон, и, так сказать, дыхательный аппарат вставлял, и разницы в возрасте в мои 24 года (да и меньше было - и уже понимал и вставлял) не было - и что?! Тот же нулевой эффект. Вот почему фильм ужасов - не там, где из дешевой резины клюква льется, а там где все внешне чинно и полировано, а внутри сотни скрипок рвут струны души! Беда в разнице воспитания, а главное - натуры: созидатель и поклонник красоты никогда не сможет спасти саморазрушителя, но только пострадает от этой пощечины Рока. Есть, правда, в фильме одна байроническая, но справедливая фраза, вырвавшаяся у Профессора, когда его спросили, почему он один: "Вороны летают стаями, а орел - один". Настоящее искусство больше любой сформулированной концепции, поэтому его надо смотреть: один кадр первого появления Конрада чего стоит: как гром среди ясного неба, нечто выбивающее почву из-под ног.

Итак, здесь острый конфликт поколений и натур (то есть, даже не социальный). Но ошеломляет разница не возрастов, а поколений: на логический вопрос дочери маркизы: "Профессор, не таким ли вы были"; он четко отвечает: нет, "учился, путешествовал, был женат, воевал". У него нет ни одного моста с обнуленным человеком современности.

Фильм - открытое письмо о начале техногенной катастрофы, когда, например, телефон становится персонажем: по нему "молодежь разговаривает целыми часами, не видя друг друга, болтают всякую ерунду. Конрад узнает картину XVIII века не потому, что хорошо образован, а по той причине, что она висит над телефоном", - сетовал Висконти в интервью. Фильм-прозрение: Профессор оставил занятия физикой, ибо "Цена прогресса - уничтожение. Я понял, что современная наука не может быть нейтральной, служа практическим целям" ("но Конрад его уже не слышит" - читаем мы в литературном сценарии).
Конрада убивают неофашисты: Висконти до конца жизни предупреждал об опасности, которая исходила от "черных полковников" в Греции, в Чили, в Португалии. Сегодня уже об исламской угрозе вопиет его великий ученик Дзеффирелли (кстати, не в пример Лукино - крайне правый), другой его заочный ученик, кстати, тоже неоднократно высказывался и о полковнике и об исламе.

"Портрет" - шедевр искусственной эстетики, где даже панорама Рима (студийная декорация) ужасает реализмом: "сейчас столько убийств, насилия, забастовки, терроризм..." - говорит один из персонажей. Я пересматривал фильм в день убийства Политковской. Если в Италии боялись реставрации фашизма, то нам следует опасаться полной реставрации советского фашизма под называнием КГБ, но мы об этом позабыли.

В финале Бьянка говорит: "Но есть одна истина, которую Конрад не успел постичь - мы его забудем". Да, что там мальчишка - мы и Висконти забыли, но не все: и его победа именно в этих не всех, не в реализме большинства, а в вечном возрождении Нео. В этом его возрождение, как бога Осириса и в этом его воскрешение, как бога Иисуса. У жестокого рока есть вынужденно добрая изнанка: та россыпь кадров, которую оставил Мученик - ведь сегодня меня не интересует ни мир, окружающий его, ни мир, окружающий меня - но только тот мир, который жив в Его взгляде.

На Московском международном кинофестивале, 1963 год

Мне кажется, что Франко... Ален... Хельмут - это поцелуи Бога своему любимому сыну-мученику. С последним, самым нежным и долгим поцелуем, он принял смерть: герцог Висконти сам захотел посмотреть, "что там".

P.S. После смерти Висконти Хельмут Бергер пригласил ближайших друзей на ужин во дворец, расположенный на берегу прекрасного озера, где они жили вместе с Лукино, однако ночевать он их не оставил, а повез в ближайшую гостиницу: когда их катер был уже на середине озера, изумленные гости услышали за спиной взрыв...

"Квир" № 40

23 МАЯ 2013 ЕВГЕНИЙ ПОНАСЕНКОВ

Ссылка:

Смотрите также