КВИР - Простое совпадение

Простое совпадение

Ты, Генри, видел хоть одного педика, берущего в рывке и толчке под триста? Это из-за тебя, сучёнок, я не любимыми танцами занимаюсь, а до зубовного хруста качаю железо, будь оно неладно...

ужасно неуклюжим. Таких нескладных и даже безобразных собак я никогда до него и после не встречал. Мордой, костяком, толстыми лапами, шерстью и хвостом похожий на кавказца, он был очень низенький, наподобие бассета, и короткошеий, да ещё и с искривлёнными суставами, чем походил на плод какого-то негуманного эксперимента, вызывая противоречивые чувства: жалость и отвращение одновременно. Сестра подобрала его, паршивого и чуть живого, на тогда ещё ленинградской помойке возле своей общаги и приволокла (буквально припёрла волоком) к бабке в старом чемодане - другого варианта перевезти в поезде довольно крупного найдёныша без документов и прививок наша жалостливая Танька не придумала, а платить за официальную перевозку ей было нечем, в деревню как раз и сподобилась, чтобы разжиться деньжатами и харчами. Я, тогда совсем ребёнок, гостил летом в деревне. Помню, как испугался, когда из Танькиного поцарапанного чемодана, чихая и хрюкая, вывалилось и резво поползло по двору прятаться в заросли крапивы лохматое вонючее нечто, напоминающее собаку. Играть мне с ним не разрешали, потому что Чемодан оказался предположительно лишайным и определённо блохастым; его безжалостно вымыли и сперва держали в старом сарае, а потом, когда, окрепнув на молоке, твороге и яйцах, научился вылезать без спросу, устроили, как и полагается, в будке возле бани. Характером Чемодан отличался суровым, нечеловеколюбивым, пугал соседей, рычал и скалился даже на приносившую ему еду бабушку, задрал нескольких индюшат. За что и был приговорён к пожизненному заключению на заднем дворе, на небольшом пятачке между покосившимся срубом, глухим деревянным забором, компостной ямой и полудиким малинником. А куда деваться, не убивать же божью тварь? Танька, разумеется, почти сразу вернулась в свой институт, а бабушка не слишком церемонилась с не выказывавшим ни малейшего дружелюбия или хотя бы покладистости хвостатым нахлебником. Правда, кормила нового четвероногого жильца справно, по-своему жалела, именно поэтому и привязала на цепочку покороче - от греха подальше, после того, как неблагодарный Чемодан до крови тяпнул её за ногу (от серьёзного увечья спасли толстые шерстяные носки).
Всё бы ничего, Чемодан рос и хорошел, насколько позволяли природные данные и условия жизни, научился задорно вилять ставшим пушистым хвостом и приноровился на своей цепи ловить ежей, но примерно через месяц начал изводить окружающих лаем. Ни свет ни заря будил меня и бабушку истошными басовитыми воплями, рвался куда-то, орал и днём, и вечером, едва не срывая голос. Сходишь его проверить - всё вроде бы нормально, мирно, а пёс на взводе, шерсть дыбом, слюной брызжет, до трясучки. "Дурной!" - стала плеваться на него бабушка. А я засел в засаду. И довольно быстро выяснил, что регулярно доводит Чемодана до белого каления. Вернее, кто. Оказалось, соседский кот Кидди нашёл в лице нашего глупого пса ухищрённое развлечение. Полосатый наглый котяра забирался со своей стороны на забор прямо над будкой Чемодана и совершал неспешный променад. Туда - сюда, туда - сюда по кромке забора, беспечно обмахиваясь знатным хвостом и делая вид, что совершенно не замечает коротколапого лохматузера, изо всех сил рвущегося его прогнать, а если повезёт, то и растерзать. Дразнил с невозмутимым видом, которому позавидовал бы любой разведчик, очевидно, получал от процесса самый настоящий кайф. Когда я прогонял его палкой, Кидди лишь недовольно фыркал и элегантно спрыгивал в свой двор. А через несколько часов возвращался на забор злить и раззадоривать Чемодана. Засранец!
Зимой, в новогодние каникулы, и на следующее лето я убедился, что такое поведение Кидди вошло в традицию, которую никто не мог нарушить. Бабушка и соседи ругались, но минимум дважды, а чаще раз пять-шесть в день кот приходил на забор подразнить нашего Чемодана, устраивался поудобнее и, пока тот на цепи надрывался от ярости, преспокойно вылизывал свои причиндалы. Потом непременно проходил по узкому ребру горбыля туда-сюда, гордо неся флаг хвоста, и с чувством выполненного долга исчезал с противоположной стороны забора - бешено лающий и страшно скалящийся Чемодан, едва не сворачивающий свою будку, тут же замолкал, задирал заднюю лапу на малиновый куст и спокойно ложился отдыхать до очередного визита провокатора.
Все следующие годы, когда я бывал у бабушки в деревне, во взаимоотношениях Кидди и Чемодана ничего не менялось: первый регулярно, без выходных и перерывов на кошачьи свадьбы дразнился с забора, второй самозабвенно гонял его, насколько позволяла цепь. Однажды я решил проучить наглого котяру и, улучив момент, когда пёс дремал, незаметно отстегнул кольцо на его ошейнике. Через некоторое время на заборе появился вальяжный Кидди и состроил презрительное выражение морды. Каково же было его удивление! Привычно рванувший к нему Чемодан не захлебнулся возмущённым лаем, едва не удушенный крепким ошейником, а, подозрительно мелодично звякнув цепью, внезапно подпрыгнул, опираясь лапами на поперечины забора. И с наслаждением цапнул Кидди за кончик хвоста! Таким лучезарным счастьем оскаленная собачья физия светилась, кажется, впервые в жизни! Кот взвыл, выбросил во все стороны иглы когтей и свалился кубарем на свою территорию. А довольный Чемодан, тоже не ожидавший такой свободы и совершенно не понимающий, как ею правильно распорядиться на заборе, шлёпнулся на спину. Взвизгнул и замолк. Ох же я потом ругал себя за этот глупый эксперимент! Чемодан серьёзно расшибся, повредил спину, пришлось даже делать ему уколы! Хорошо, что в соседней деревне жил опытный охотник, который и объяснил, как лечить бедолагу. Приходилось непокорному Чемодану связывать лапы и обматывать ремнём и толстым полотенцем пасть... К концу лета он оклемался и стал прогонять упрямо возвращающегося на забор Кидди с ещё большей яростью. Так и жили они... долго и счастливо... А кто знает, что такое счастье?..
Помню, это случилось на пятом курсе, уже в мае. Я приехал к бабушке помочь с огородом ну и довести до ума диплом - дома отвлекали. Стало быть, Чемодану тогда исполнилось четырнадцать. Хороший возраст для дворового пса, достойный, уважаемый. Сколько лет было Кидди, никто не помнил, однако он, хоть и сильно отощал и облез, всё равно исправно приходил дважды-трижды в день дразнить Чемодана. Сидел на заборе и, как прежде, делал вид, что не замечает прыгающего внизу и клацающего клыками старого, но бодрого злого пса. А потом просто исчез. Все сразу узнали, что Кидди не приходил к Чемодану: впервые за последние полтора десятка лет утро не разбудило окрестности лаем.
К обеду, убедившись, что кот действительно пропал, его всполошившиеся хозяева поискали-поискали, покричали-покричали, но безрезультатно. Ни вечером, ни на следующий день, ни на третий Кидди не появился на заборе. "Ушёл помирать", - вздохнула бабушка и вытерла глаза концами платка. До этого я видел её слёзы лишь дважды: первый раз на похоронах деда, второй - во время сериала про Изауру.
Утром четвёртого дня Чемодан не вылез из будки даже на запах супа с пельменями. Вытягивать его из берлоги насильно мне показалось... как-то неправильно, неудобно, что ли... К ночи бабушка вынесла ему свежих котлет. Впервые в жизни... Целую миску... Подставила прямо к морде и без опаски погладила по ушам. Чемодан съел одну котлету. И молча заснул.
Больше он не проснулся. Протянул без Кидди всего четыре дня.
Впрочем, это всё, конечно, глупости. Так не бывает. Простое совпадение... Двое старых животных исчерпали свой жизненный лимит примерно в одно время. Случайность. Shit happens, се ля ви.
К чему это я вспомнил Чемодана? Сам не знаю, уже который день не выходит из головы его неподвижная тяжёлая башка, покоящаяся на толстых коротких лапах. Вечный сон сфинкса. Интересно, там... то есть на собачьих небесах он скучает по Кидди? А может, у них небеса общие, одни на двоих? И кот по старой земной привычке приходит подразнить Чемодана? Или посидеть с ним рядом, случайно касаясь друг друга хвостами?..

Генри, Генка Ривичев, изводил меня с первого класса. Как первого сентября поднял на смех мой галстук-бабочку и длинные (почти по плечи, мамина гордость!) волнистые волосы, так и не отставал до выпускного. Сначала обзывал Мальвиной, Лягухом за слишком широкий и вечно растянутый в смущённой улыбке рот. Ну не мог я не смущаться и не улыбаться глупо в его присутствии. Не получалось - и всё. Лишь оказывался рядом с Генкой - сразу чувствовал себя каким-то заколдованным, что ли, очарованным принцем. Видел его - и на душе делалось щекотно, а под сердцем тревожно: так тайком ешь мороженое в мороз и переживаешь, что заболеешь ангиной и получишь нагоняй от мамы.
Потом он не слишком оригинально дразнил меня Водолазом за очки, Гномиком за полосатые футбольные гетры и трусы в горошек, и по логичному созвучию Гомиком. Да кем только Генри, красавчик и девчачий сердцеед, не дразнил меня за десять школьных лет! А я глотал, не слишком умело огрызаясь. Сперва таял, ужасно злясь на себя, потом, когда эпитеты Генри в мой адрес стали слишком провокационными, начал зажиматься, уходить в глухую молчаливую оборону. Пару раз даже собирался дать ему по роже. Почти собрался... Огорчался от его обидных подколок ужасно, ночами не спал, но виду не показывал. Научился не реагировать, что потом мне в жизни ох как пригодилось! К десятому классу начал Ривичева люто ненавидеть. Так сильно, что окажись мы с ним вдвоём на необитаемом острове, придушил бы собственноручно и без капли жалости! Но ни разу не выпустил свою ярость наружу.
Чтобы доказать ему, что я не дурак, в третьем классе лучше всех вызубрил таблицу умножения, а с четвёртого налегал на неподдававшийся мне английский, который в итоге сдал на твёрдое "отлично"; чтобы доказать, что я не педик, в восьмом бросил танцы, записался на тяжёлую атлетику и за три года закрыл мастера спорта. Ты, Генри, видел хоть одного педика, берущего в рывке и толчке под триста? Это из-за тебя, сучёнок, я не любимыми танцами занимаюсь, а до зубовного хруста качаю железо, будь оно неладно. Правда, странным образом выяснилось, что мои достижения в тяжёлой оказались куда заметнее и ярче, чем в танцах, и стали приносить неплохой доход. А ещё выяснилось, что добиваться успехов в жизни, пусть и маленьких, ежедневных, гораздо легче и интереснее не просто так, потому что нужно, не для себя, а назло Генке Ривичеву, с которым после школы ни разу не виделся. Азартное это дело - доказывать своему бывшему недоброжелателю, что Мальвина Лягуховна Гомикова чего-то стоит и многое может: читать в оригинале Стивенсона и Байрона, прекрасно выглядеть, одеваться в стильные шмотки, отдыхать на модных курортах, ездить на приличной машине, заработать на собственную квартиру, не впадать в уныние, не страдать недотрахом и прочей хуйнёй, наслаждаться жизнью и по мере возможностей приносить кому-то пользу, например, бесплатно реабилитировать детей-инвалидов в собственном фитнес-центре. Что, Генри, выкусил? Какое обидное прозвище ты теперь мне дашь? Единственное, чем я, пожалуй, не могу похвастаться - это красавицей-женой и кучей детишек. Отсутствуют по объективным, так сказать, причинам. Зато мой бойфренд такой лапочка: глаза, как огромные миндальные орехи, 180-70-17, налево не ходит, готовит невозможно вкусный кебаб и в свободное от крышесносного секса время пишет кандидатскую по интрасептальной анестезии. А ты, насколько мне известно из соцсетей и общения с бывшей старостой нашего класса Дашкой Ткаченко, живёшь по своему старому адресу с родителями; загораешь на вшивом дачном пруду; хоть и настругал двоих симпатичных спиногрызов женского пола, но от разных жён, и со второй женой недавно разбежался (у неё во "ВКонтакте" уже больше месяца статус "не замужем"); работаешь персональным водителем - охуительная карьера для парня с дипломом "Бауманки". Порой так и подмывает послать тебе в личку роскошный фоторепортаж о моей жизни, едва удерживаюсь от такой дешёвой мести. Мстить надо основательно. Гад ты, Генри, мелкий пакостник, и по-хорошему не заслуживаешь ни моего внимания, ни памяти. Только почему-то постоянно толчёшься у меня в башке. Впрочем... выгонять тебя из неё я и не пробовал...

Палочка корицы, которой я задумчиво мешал творожно-ореховый смузи, хрустнула в пальцах от неожиданного пиликанья над ухом - Алишер, загружая в стиралку мою ветровку, выложил смартфон на полку. О, Ткаченко, легка на помине! Наверное, по поводу тренировок - уж пару месяцев как подарил ей на день рождения абонемент к себе в зал, а она, бестолочь, так и не нашла в своём плотном графике общественницы и многодетной мамаши время заняться фигурой и здоровьем.
- Саш, извини, что обращаюсь по такому поводу, - после лёгкого дежурного приветствия голос Дарьи зашуршал вкрадчиво. - Тут такое дело... Мне, конечно, неудобно, но всё же...
- Ну чего мямлишь? - не выдержал я. - Что за дело? Пристроить чьего-то больного ребёнка ко мне на программу реабилитации? Я не против, Даш, только сейчас нет мест, всё занято на месяц вперёд, могу записать в льготную очередь, годится?
- Ты почти угадал, только я не о детях. Помнишь Гену Ривичева? Разумеется, помнишь, - Ткаченко нервно хохотнула. - Я бы, Саш, к тебе не обратилась, потому что ты с Геной был на ножах и не обязан... Но, с другой стороны, почему не попробовать все варианты, если на благое дело, да?
- Да, - коротко ответил я, постепенно напрягаясь. Ну и совпаденьице!
- В общем, Ривичев лежит в онкологии. Понимаешь? - Многозначительная пауза; так и представил сверлящие меня Дашкины глаза. - Четвёртая стадия, нужна срочная операция, экспериментальная, дорогущая, никаких квот. Мы с девчонками собираем деньги. Тринадцать человек из наших вложились. Ты, конечно, не обязан, и никто не удивится, если откажешься, но я знаю, что ты занимаешься благотворительностью, и подумала, что... Саш, ты здесь? Чего молчишь? Алё! - Ткаченко несколько раз дунула в "трубку". Я поморщился и убрал смартфон от уха. - Саш, ты на линии? Ничего не слышу. Саш, я перезвоню.
- Не надо, - отмирать жутко не хотелось, но пришлось. - Я здесь. Даш, вышли номер счёта, куда перечислить деньги. Извини, у меня срочное дело. Пока!
Невесомое нажатие "кнопки" отбоя - в современном мире гаджетов так легко остаться один на один. C собой. С Генри...
Телефон жёг ладонь. Я закрыл глаза и с упорством мазохиста впитывал этот жар, болезненно наслаждаясь им.
Вот оно как. Если бы не вездесущая Ткаченко, я бы, пожалуй, пропустил твои, Генри, похороны. И вообще всё самое интересное. Вот вышла бы незадача. А ты, Генри, влип. По самые. Помнишь, как, наиздевавшись всласть, в красках описал всему классу мои слёзы в туалете? Мне, сволочь, тогда было восемь или девять и у меня дико болел зуб! С тех пор я не проронил ни слезинки даже наедине с самим собой! А как ты дразнился, когда я пришёл в школу с новой креативной стрижкой, помнишь? Теперь авангардные причёски - мой стиль! А как в девятом классе, не забыл?.. А на диспансеризации? А на экзаменах? А... Блин, захлебнуться можно в этих воспоминаниях, точно в помоях. Дно!.. Не удивлюсь, если ты и имени-то моего не помнишь...

***

- Спасибо тебе, Саш, - с тяжёлым вздохом поблагодарила меня через несколько дней Ткаченко. - С твоим взносом сразу набрали нужную сумму, только не знаю, что делать. Ты не будешь возражать, если эти деньги переведём какому-нибудь ребёнку на операцию? Дело в том, что Геннадий отказывается лечиться. Тупо так. Я говорила с его родителями, даже с больничным психологом общалась - у Ривичева глубокая депрессия, он не верит в успех и твердит, чтобы от него отстали. Не ожидала от Гены - всегда такой балагур был, жизнелюб, душа компании.
"Да уж!.." - У меня перекосилось лицо и заныла шея.
- Так что выходит, - грустно продолжила Дарья, - деньги собирали зря. Ребята откликнулись, а он... Эх, обидно, но не насильно же его лечить. Вот такие пироги. Знаешь, когда моя бабушка умирала, тоже... - Рассказ моей бывшей одноклассницы о тяжкой кончине упрямой старушки, перед смертью задолбавшей всех родственников, плавно перетёк в истории смертей двух Дашкиных собачек и трёх кошечек.
Когда она, печально охая, начала вспоминать ангорскую хомячиху Эврику, я, извинившись, прервал её и, спросив для вежливости, могу ли ещё чем-то помочь, переключился на вторую линию:
- Нет, Алик, сегодня никак, не обижайся. Да, я невыносим, ты прав. - Бурчание Алишера вызвало у меня улыбку. Он даже ворчит так, что его хочется расцеловать и затискать. Замечательный у меня парень. - Сходи один. Ревновать? Конечно, буду! Найду всех, с кем ты мне изменишь, и разберу на запчасти. Нет, правда, не сердись, ну никак. Нарисовалась важная встреча по волонтёрским делам, а утром надо в налоговую. Можешь мне страшно отомстить, договорились?..
Я порылся на стеллаже и достал альбом с фотографиями. Люди на этих архаичных снимках почему-то кажутся намного более живыми, чем на мониторах современных компов и цифровиков. Бумага при фотопечати словно сохраняет некую особую энергию, исходившую от фотографируемых, и проносит её через годы. Фотокарточку нельзя удалить бесследно, её можно порвать или сжечь - всё равно что-то останется после... Обрывки, пепел... На этой фотке у Генри очень смешно оттопырены уши, а здесь он такой взрослый. Смотрит ровно в объектив; отлично умеет позировать. А эти фотки - мои любимые: мы всем классом на белые ночи в Санкт-Петербурге. Эрмитаж, Исаакий, дворцы, Летний сад, Нева, мосты; Генри в полный рост на каменном парапете машет проносящемуся мимо катеру, ветер рвёт его волосы и раздувает парусом лёгкую куртку. Помню, как я в тот раз испугался, что он свалится...

***

Зачем купил эти дурацкие пионы - понятия не имею. Просто наткнулся взглядом на цветочную палатку перед клиникой и не удержался, будто кто-то под руку толкнул - огромные тёмно-малиновые бахромчатые шары, разливающие медовый аромат, не позволили пройти мимо. Неся же букет по длинному больничному коридору, чувствовал себя ужасно неловко: плюс бутылка коньяка в фирменной коробке (какую еду можно раковому больному, не знаю, не тащить же из дома бульон с брокколи, а дорогой алкоголь всегда пригодится родственникам для презента врачу) - получился джентльменский набор спешащего на свиданку. Глупо. Ещё и идиотские бахилы на ногах так громко шуршали.
Спросив на посту номер нужной палаты, по жесту медсестры я подошёл к двум женщинам, сидевшим в вестибюле на диване. В одной узнал мать Ривичева, Екатерину Олеговну. Плохо её помню, но никогда бы не подумал, что эта почти старуха с поникшими сальными кудрями и усталыми тусклыми глазами - ровесница моей мамы.
- Да, мне Дашенька сказала, что вы придёте, - вскинулась она, когда я скомкано представился, и с удивлением уставилась на букет. Растерянно поблагодарила, пакет с коньяком, не глядя, передала своей спутнице. - Простите, Александр, мне ужасно неловко. Геночка никого не хочет видеть. Знаю, вы перечислили крупную сумму, только поэтому... - Она покраснела. Захотелось взять её за руку и успокоить, пообещать, что всё будет хорошо. Господи, ну должен же хоть кто-то обещать матерям, что их умирающие дети выздоровят - право, такой обман не грех.
- Ну хорошо. - Екатерина Олеговна вздохнула, словно поддавшись долгим уговорам. - Попробую. Передам, что вы здесь. Но уверена, что вы напрасно потратили время. - Она исчезла за дверью одной из палат. Цветы остались лежать на диване, я взял их и попросил медсестру, чтобы поставила в воду.
Вернулась Екатерина Олеговна с озадаченным лицом:
- Странно, но... - Она окинула меня пристальным взглядом. - Геночка согласился. Сперва, как обычно, даже говорить не хотел, зашипел от негодования, а услышав ваше имя, передумал. Вы, Александр, вероятно, его друг? Почему-то я вас почти не помню. Проходите, пожалуйста. Только ненадолго. И, если Геночке что-то понадобится, позовите меня.
Я вошёл в палату и увидел примерно то, что и ожидал: однотонные светлые стены, четыре занятые кровати, нехитрый скарб на тумбочках, резиновые шлёпанцы, штативы капельниц. Геннадий лежал у окна. Сильно изменился не в лучшую сторону, но узнаваем без труда. Постаревший вдвое от сверстников и подурневший, худющий, лысый Генри; горячечный блеск глаз. Это он так обрадовался, увидев меня?! Взволновался? Испугался? Лицо - пухлая бледная маска, а глаза живые. Два крючка. Вцепились в меня, отрывать - только с мясом.
- Привет, Антонов. Тебя не узнать! - А голос у него не изменился. Разве что хрипловат, как если бы Генка слишком много выкурил.
- Зачем пришёл? - спросил он с вызовом, неожиданно подстегнувшим меня. От моего смятения не осталось и следа.
Приблизившись, я пододвинул стул:
- Привет, Генри. Пришёл на тебя посмотреть. И рассказать одну историю.
- Посмотрел? Нравлюсь? - Его ухмылкой можно было резать хлеб. А глазами он будто затягивал у меня на горле петлю.
И правда, зачем я здесь?! Какого хера?! Встать и уйти? Просто выйти из этой провонявшей безысходностью, страхом, усталостью и ожиданием смерти палаты, сесть в свой "Мерс", врубить музыку и ехать-ехать-ехать, долго, далеко, пока не начну засыпать за рулём. Свобода, облака, счастье... Только есть такое, от чего не сбежишь, даже если оборвёшь свою цепь или тебе её отстегнут...
- Посмотрел. - Я не отвёл взгляд. Вот ещё! Не дождётся! Сам себе удивился, но глядел на Ривичева спокойно. Почти... - Нет, не нравишься.
У него дёрнулась щека:
- Спасибо, что не соврал. Я так и подумал, что ты-то мне не соврёшь. Ну, давай свою историю, раз припёрся. Про что она?
- Про деревенского пса. Ты собак любишь? - Я машинально поправил ему одеяло, от чего он скривился. - Тогда слушай. Чемодан уродился ужасно неуклюжим. Таких нескладных и даже безобразных собак я никогда до него и после не встречал...
Он слушал, сперва презрительно поджав губы, потом на его лице мелькнула заинтересованность, после оно приобрело отстранённое выражение, через некоторое время Ривичев и вовсе прикрыл веки. Но я знал наверняка - слушает.
Пузырьки воздуха так редко поднимались в прозрачном мешке на штативе, что казалось, капельница увязла и работает через силу. Может, и Генри слушает меня через силу?
- Отличная история, - заявил он, когда за убравшей его капельницу медсестрой закрылась дверь. - Классную ты, Антонов, сказку придумал. - Чемодан - это я. Ты с первого класса меня бесил. Прям как нарочно вертелся перед носом со своей дурацкой улыбочкой. Ты был похож на пушистого худенького котёнка с бантом, тебя хотелось таскать за пазухой, под рубашкой, и поить с пальца молоком. Наша кошка Дуська несколько раз приносила котят, но родители не разрешали оставить хотя бы одного, всех топили. А я так мечтал о котёнке. Ты меня всю школу дразнил; скажешь, нет? Я ж на тебя с шестого класса дрочил. Представлял, как ставлю тебя на колени и...
Он покосился на зашевелившегося соседа и будто выплюнул:
- Чушь несу.
- Конечно чушь. Попробовал бы ты меня на колени поставить! - Я фыркнул и потрогал отвисшую от услышанного челюсть - нет, подбородок на месте, рот закрыт, ничего вокруг не взрывается, не рушится, никаких землетрясений. Мир не перевернулся. Только сердце на несколько секунд, пока Генри говорил, онемело, что ли. Поражённый, я с усилием взял себя в руки и усмехнулся. - И какой же ты Чемодан? Знаешь что, Кидди? - Наклонился к нему ближе. От Генри едва заметно пахло компотом. Яблочным, какой мне ужасно нравился в школьной столовке. - Может, походишь ещё немного по забору? А вдруг? Ну что потеряешь-то? Ну?
- По какому забору? - Он поморщился и отвернулся к стене.
- Геночка, пора кушать. - В палату вошла его мать, достала из большой сумки термос и пластиковый контейнер, зашуршала пакетами, бросила на меня вопросительный взгляд. Протянула мне яблоко. - Угощайтесь, сестра из Воронежа привезла, очень вкусные.
- Мам! - грубо перебил её Ривичев. - Ты своими яблоками всех достала. Кислые они, отвяжись от человека. Он уже уходит, пора ему. - И упёрся в меня тяжёлым взглядом.
- Спасибо, Екатерина Олеговна, - сказал я в сторону. Даже если бы захотел, оторваться от его лихорадочно блестящих глаз не смог бы. - Пожалуй, мне и правда пора. Не буду вам мешать. А к тебе завтра зайду, вечером. До которого часа посещения? До семи? Обсудим, что там с твоей операцией.
- Это не твоё дело! - огрызнулся Генри, дёрнулся на подушке и зашёлся кашлем. Мать бросилась ему помогать.
- Вот завтра и поговорим о моих делах. О котятах с бантами. И о заборах. - Направившись к двери, я с хрустом откусил от яблока. Брызнул сок. Я обернулся. - Вкусное!
Он смотрел вслед. И ужасно злился. Завтра наверняка наговорит мне кучу обидных вещей. Всю ночь и весь день будет готовиться, придумывать, чем бы меня зацепить.
До завтра, Кидди! До завтра...
Выйдя из клиники, я выкинул недоеденное яблоко подальше в кусты. Кислятина!
Вырулив на проспект, позвонил Алишеру:
- Алик, ты, помнится, что-то говорил о своей аллергии? Только на арахис? А на домашних животных? На собак нет? Ну и отлично. Мы заводим щенка. Вечером съездишь со мной в собачий приют?

19 НОЯБРЯ 2017 В ЯБЛОКАХ

Ссылка:

Смотрите также

#ЖИВОТНЫЕ, #НАТУРАЛЫ, #ОТНОШЕНИЯ, #ШКОЛА

Как мастурбация помогала нашим предкам выживать?

Мастурбация относительно широко распространена среди различных видов животных и, по всей видимости, особенно среди приматов, включая человека.

25 "искусственных" красавцев, фото которых мы бы точно лайкнули

Скажем прямо: надеяться на успех в приложениях для знакомств - это искать иголку в стоге сена. Но представьте мир, в котором мы могли бы разнообразить нашу интимную жизнь с помощью искусственного интеллекта!

"Гормон любви" окситоцин в буквальном смысле лечит разбитое сердце

Раньше считалось, что окситоцин помогает нам испытывать только чувства привязанности, эмпатии и доверия. Однако вырабатываемый гипоталамусом мозга "гормон любви" в буквальном смысле "склеивает", то есть восстанавливает клетки сердца.

В мире животных: три теории, объясняющие гомосексуальные отношения

Ученым удалось выявить гомосексуальное поведение среди 1500 видов животных. Надо сказать, сами исследователи пришли в замешательство, ведь животные спариваются только для размножения. Но почему тогда так много видов практикуют гомосексуальные отношения?