 |
|
Приватный танец (часть 7)
Был ли это выданный ей свыше второй шанс или наоборот, злая ирония судьбы, она не знала, но черт побери, зря, что ли, Лизка снилась ей все эти проклятые годы...
 И как же все это пошло, как похоже на дешевую мелодраму: случайная встреча, изменившиеся роли... Бывшая замарашка стала богачкой, бывшая принцесса развлекает в кабаке гостей. В разгар веселья Лиза выскользнула на балкон перекурить. Поплотнее прикрыв за собой дверь, запахнула полы старой "курительной" куртки и чиркнула зажигалкой. За последние пару дней потеплело, даже снег почти полностью успел растаять, и двор теперь стоял черный, обнаженный. Ветки деревьев мотались под ветром, желтые пятна окон в доме напротив казались спасительными огоньками посреди промозглой темноты. За спиной у Лизы стоял веселый гвалт: из колонок звучала музыка, смеялись гости, именинница подкладывала в тарелки салаты и пироги и носилась то на кухню, проверить доходящее в духовке мясо, то к двери, встречать вновь прибывших. Лиза выпустила дым во влажную уличную темень, обхватила себя за плечи. Тоска, тоска... Почему такая тоска? Болезненный и ненужный привет из прошлого. В конце концов, кто они друг другу? Первая любовь, юношеская страсть, преданья, так сказать, старины глубокой. Напоминание о том, что все было. Было детство, и двор, и пыль золотым столбом в закатном солнце. Была юность, и кафель школьного сортира под лопатками, и самый сладкий на свете поцелуй, и горячие, знакомые до каждой родинки руки (между большим и указательным - шрам от пореза: в детстве неудачно поиграла в ножички; ладони крупные, сильные, Лизина рука в них тонет - не найти). Была музыка - одни наушники на двоих, и стук сердца, такой, что казалось - вот-вот выпрыгнет. Были летние дожди в парках, и капли воды на волосах, и мокрые насквозь майки, и все смешно, и все впервые, и все, конечно, впереди, и любовь навсегда, и препятствий для нее нет. Все было. А остался комок в горле, и не хочется оглядываться, потому что все это безвозвратно и так неизмеримо глупо... И никто не виноват: все обиды, все счеты давно позади. Через пару дней пройдет дурацкая оторопь, забудутся детали этой ночи: растерянность в родных глазах, секундная дрожь в уголках губ и нервно сцепленные перед собой пальцы на обманчиво-спокойных руках (Лиза видела, как на них белеют костяшки, как напрягается каждый мускул, пока Ира вела с Филипповым расслабленную беседу). Она попыталась разобраться, что гложет ее больше: сам факт Ириного появления или то, что они встретились именно там, в "Парадизе"? Ответа не было. Но сводил с ума унизительный идиотизм ситуации: не угодно ли полюбоваться, Ирина Владимировна, Ваша бывшая любовь, эдакая умница-отличница в обнимку с клиентом... Лапа Филиппова на ее колене, самодовольно-хозяйский взгляд, который он время от времени бросал на нее, весь этот блядский антураж...Господи Боже, спасибо, что Филиппов оплатил ее время в ложе, и не пришлось хотя бы плясать голышом у шеста у Ирки на глазах! А помнишь, как дрожали под горящим Иркиным взглядом руки, и как пальцы путались в мелких пуговицах, расстегивая их одну за другой в то памятное утро, когда, встретившись у порога школы, они обменялись взглядами и, не говоря ни слова, развернулись и почти бегом припустили обратно к дому. Родителей Лизиных дома уже не было, и там, в ее комнате, залитой утренним бледноватым солнцем, все и случилось впервые, и было так остро, так пряно и так сладко, что не забыть и сейчас... Лиза потушила сигарету, выпрямилась, выдохнула. Главное - не видеть в этом никаких знаков судьбы, сказала она себе. Москва - город, конечно, большой, но и в нем случаются неожиданные встречи со старыми знакомыми: бывает, и одноклассника встретишь в метро, и старую мамину подругу где-нибудь в книжном... Вот и в этот раз - совпала география, не более того... Она распахнула балконную дверь и шагнула обратно, в свет, шум и музыку. Надо было жить дальше. *** С самого утра начались звонки. Валера, недовольный телефонными трелями, мрачно шуршал какой-то оберткой и косился на Иру, которая носилась по квартире, прижав трубку плечом, и пыталась одновременно одеться, причесаться и позавтракать. - Не обижайся, - уже в дверях она махнула Валере на прощанье, - я знаешь, кого встретила сегодня? Твою спасительницу, помнишь ее? - Иррррка? - удивленно проскрипел Валера. - Да не Ирка, дурень, а Лиза. Валера озадаченно замолчал: такого имени у него в лексиконе не было очень давно. Как, впрочем, и у его хозяйки: Ира аж задохнулась от того, как зашлось сердце, стоило просто произнести его вслух. В офис тоже пришлось ехать, включив гарнитуру и не прекращая разговоров, а не так, как Ира любила - под бодрую, громыхающую басами музыку ее юности. В свое время она честно пыталась приучить себя включать в машине "Радио Джаз" или классику, как пристало истинной бизнес-элите, но через десять минут ее начинало клонить в сон. Плюнув на имидж, она стала слушать то, что нравилось, с усмешкой отдавая себе отчет в том, что, наверное, производит странное впечатление, когда лихо паркует свой мощный "Рендж Ровер Спорт" на вип-парковке офисного центра или ресторана под выплескивающееся из окон незабвенное "Крошка моя, я по тебе скучаю"... Впрочем, слыхала она из подобных машин и кабацкие завывания Любы Успенской, и, разумеется, Михаила Круга: сильные мира, вне зависимости от причастности к воровскому прошлому, зачастую отличались тягой к сомнительной романтике лесоповала и тайги. Звонили поставщики - уточнить сроки, потом оба заместителя с вопросами, потом секретарша - напоминала о собеседовании с кандидатом на довольно серьезную должность, где Скворцова должна была присутствовать, как глава компании. Только к полудню шквал поутих, и можно было отложить раскалившийся телефон. Передышка предстояла недолгая: с обеда у нее начинались встречи, а на столе ждала куча не терпящих отлагательств документов. А еще, как назло, раскалывалась голова: чертов Филиппов с его коньяком... Витька прислал короткое сообщение: звонили из филипповского офиса, их юристы ждут от них контракта, старый хрыч не забыл об их ночном разговоре и даже сделал первый шаг. Праздновать бы победу - ее и Витькину - а в башке гулко, как в чугунной кастрюле. Лизка, Лизка, Лизка, - настойчиво пульсирует в мозгу, и никакие важные переговоры не могут отвлечь ее, заглушить боль, с которой ударяется в висок короткое звонкое имя. Лиз-ка, два острых удара молоточком, два перестука сердца, одно моргание - прикроешь на секунду глаза, и тут же в оранжевой темноте смеженных век видишь ее - тонкую, кружевную, сжавшуюся в полутемной ложе. Как, черт побери? Как могла она оказаться в этом гадюшнике? Залезла в долги? Что-то случилось с родителями, нужны деньги на дорогое лечение? Осталась одна с ребенком? Выгнали с работы? Иркин мозг лихорадочно работал, перебирая версии. Как дальше быть, она тоже пока не понимала: ехать снова в клуб? Разговаривать, предложить помощь? А имеет ли она право хоть что-то предлагать? Лиза, при всем ее тихом нраве, всегда была горда... Может быть, дождаться после работы, подкараулить у дверей, позвать в ресторан? Или предложить отвезти домой и заодно узнать адрес... Варианты множились и рассыпались, но понятно было одно: нужно было что-то делать. Был ли это выданный ей свыше второй шанс или наоборот, злая ирония судьбы, она не знала, но черт побери, зря, что ли, Лизка снилась ей все эти проклятые годы... Эта насквозь протухшая жизнь с Леной, эта череда женщин, чьи лица стирались в памяти, стоило только закрыть за ними дверь - все это не стоило ни гроша по сравнению с волной, которая вздулась у нее под сердцем, стоило Лизе поднять на нее свои глазищи. Стала ли Лиза проституткой или оказалась в этом расфуфыренном притоне случайно, спала ли она с Филипповым и другими клиентами (тут Ирка аж зубами заскрипела), была ли она свободна или нет, - все это, собственно, было не так уж важно. Главным было то, что Лиза, может быть, до поры до времени сама этого не понимая, в Иркиной жизни снова БЫЛА. И потерять ее снова было равносильно самоубийству. Кстати, о Ленке... Словно почувствовав что-то, она резко активизировалась: с самого утра донимала сообщениями, а к обеду позвонила. Вопросов, впрочем, не задавала, была ласкова и спокойна, интересовалась, чего бы ее Величеству хотелось на ужин. Черт возьми, и правда, итальянцы-то улетели, и больше не было легальных причин увиливать от встречи. - Что хочешь, - равнодушно ответила Ира, - я как-то без аппетита сегодня. - Все в порядке? - быстро спросила Лена. - Да. Замоталась чуток. До вечера, малыш. *** Лена положила трубку, с минуту посидела неподвижно, глядя перед собой и барабаня по рулю пальцами с длинными пунцовым ногтями. Не дается Ирка в руки, как не давалась, так и не дается. А она устала. Устала годами искать в Иркином голосе хоть какие-то нотки нежности. Устала изображать дурочку и закрывать глаза на все ее похождения. Устала от этого подобия семейной жизни: три вечера в неделю и один совместный отпуск в году, а в остальное время Ирка о ней даже не вспоминает. В жизни не позвонит, если Лена сама о себе не напомнит... И ничем ее не удержишь, ничем, даже такой продуманной и хитрой особе, как Ленка! Чем удержать? Душевной близости между ними так и не случилось. Домашним уютом и горячим ужином? У Скворцовой есть приходящая домработница, а что до еды - так с ее деньгами она может себе позволить любую доставку из ресторана, и плевала она на Ленкины старания. Секс? Тут Ленке, конечно, равных нет. Но будем честны: прошло то время, когда она читала в Ириных глазах желание, такое тяжелое и властное, что часто забывала спросить себя, связывает ли их что-то кроме животной страсти. Теперь Ирка смотрела сквозь нее, а их ночи стали значительно прохладнее. Ясное дело, успокаивала себя Лена, им уже не по двадцать, Ирка тоже не молодеет, приоритеты меняются, в койке сутками уже не порезвишься. Все так... Только вот на Ириной подушке она время от времени находила длинный черный или рыжеватый волос, принадлежащий явно не ей, а в ванной ее чуткое обоняние подмечало тень аромата чужих духов. Приоритеты, говорите?.. Чушь. Просто она сама для Иры больше не представляет интереса: проклятая ее охотничья натура требует новых жертв. К тому же, на пятки наступают юные прекрасные нахалки, молодые двадцатилетние хищницы. Они повсюду - на улицах и в магазинах, в офисах и на курортах - глаза разбегаются, бери любую! Вот Ирка и берет - сколько хочет... Сколько Ленка не бегай по косметологам - молодость все равно читается в глазах, а у Ленки глаза взрослые, настороженные, расчетливые. Глаза уставшей и нелюбимой женщины. Закатывать скандалы? Проходили. Пойманная "на месте преступления" Ирка неизменно предлагает расстаться. "Я ведь ничего не обещала, Белова, помнишь?", - говорит она. Лена, хлопнув дверью, уходит, а через неделю, отрыдавшись и отзлившись, звонит сама: не может без этой своевольной сучки. Пробовала не звонить, заводила романы, уезжала с новыми пассиями на курорты и всеми силами старалась забыть Иру. Но ни одна клеточка роскошного Ленкиного тела не реагировала на прикосновения самых опытных любовников и любовниц, ничто в ней не зажигалось и не трепетало, и даже в самые знойные моменты она оставалась спокойна и холодна. Ирке же стоило провести пальцами по ее позвоночнику, как вставали дыбом волоски на руках, а соски твердели в одну секунду. "У тебя, мать, большие проблемы!", - как-то раз обиженно выкрикнула красивая пловчиха, с которой они укатили на Маврикий. На протяжении нескольких дней старательная девушка, применяя весь свой немалый опыт, пыталась выбить из этой белокурой русалки хоть какую-то искру, но тщетно. "Не обижайся, - примирительно сказала тогда Лена. - Не в тебе дело. Просто я, кажется, как платье на заказ: сделана только для одного человека". "Вот и вали к своему человеку!" - огрызнулась пловчиха, одеваясь. Лена зажгла сигарету, затянулась, невидящим взглядом вперившись в спину поспешно одевающейся девушки. "Ты права, пожалуй". К вечеру она уже сидела в самолете, а еще через несколько часов, после довольно громкого выяснения отношений, огнем горела под Иркиными ласками: помирились... С тех пор Лена старалась ничего не замечать: нервы дороже. Прекрасно понимала, что Ира не разрывает их связь из чувства долга, считая себя по гроб жизни обязанной ей после истории с Максимкой. В то страшное, черное время Лена ей здорово помогла; по сути, брата спасли благодаря ее деньгам и связям ее отца. Когда все закончилось, Лена, потерявшая уже было надежду, торжествовала: теперь ее любовь от нее никуда не денется, она победила! Но победа оказалась пирровой. Ирка приехала поздно вечером, не то, чтобы мрачная, но какая-то... опрокинутая. Не заметила ни нового Ленкиного шелкового халатика, ни тщательно накрашенных глаз; чмокнула ее в щеку и, на ходу снимая пиджак, молча уселась за стол, упершись глазами в экран телефона. Так же молча прожевала ужин, помогла Лене убрать со стола и вновь опустилась на стул: - Налей вискаря, Ленк, будь другом. Та удивленно дернула бровью и спросила: - Что-то случилось? Ты на себя не похожа. - Ничего не случилось, - сухо ответила Ира, - устала. Никто не хочет нормально работать, все как обычно. - Ну, это я от тебя слышу постоянно - напряженно возразила Лена, - но не каждый день ты приходишь с лицом, как будто встретила живого мертвеца. Ира усмехнулась про себя: чуйка у Беловой дьявольская, что и говорить. Хмуро, в упор посмотрела на Лену: - Я попросила виски, а не игру в допрос. Если это трудно, я налью сама. Лена выхватила из шкафчика бокал, плеснула в него "Чивас", молча, со стуком поставила перед ней. - Твое здоровье, - Ирка залпом опрокинула в рот содержимое и, резко поднявшись, вышла из кухни. Лежа в темноте, она слушала, как гудела в душе вода, как звякали крышечки на кремах и лосьонах, без которых Ленка никогда не приезжала. Наконец, в дверном проеме возник ее силуэт: длинная, до пят, кружевная сорочка на едва заметных бретельках - все, как Ира любит: не вульгарно, но соблазнительно. Значит, решила не дуться - ну что ж, тем лучше. Чуть помедлив в дверях и убедившись в том, что ее появление произвело должный эффект, Лена подошла, и Ира откинулась на подушках, чувствуя жар и крепость оседлавших ее бедер. Положила руки Лене на талию, с силой провела вверх по гибкой кружевной спине и - как огнем прожгло - вспомнила другое кружево, под которым проглядывали тонкие колени, вспомнила полутемную ложу и тусклый свет лампочки, от которого русые волосы застывшей на диване Лизы казались бронзовыми, как у статуи... Мягко отстранила припавшую к ней Ленку, поднялась на локтях: - Ленок, башка раскалывается, ей-Богу, хреновый был день... Белова вспыхнула, резко поднялась: - Как знаешь. Набросив халат, быстро вышла в кухню, и Ира услышала стук дверцы и звяканье стекла: старина "Чивас" пригодился сегодня им обеим. *** Через два дня, отгуляв положенные выходные, Лиза снова вышла на работу. Так тяжко ей еще не было - даже в самом начале, когда только приходилось привыкать к алчному и откровенному миру "Парадиза". Она старалась не ходить мимо ложи, где сидела в тот раз с Филипповым, старалась не смотреть на каждого входящего с надеждой и ужасом - вдруг мелькнут под неоновой лампой глянцевые черные кудри? Пыталась улыбаться гостям, общаться с девочками, следить за движениями в танце. Но все было как в тумане, вязком густом тумане, и даже звуки доходили до нее с каким-то опозданием. "Нужно встряхнуться", - думала она в отчаянии, - "что за нервная придурь..." Заработать, разумеется, почти ничего не удалось: девочки уводили гостей у нее из под носа, тащили их в кабинки для танцев или в номера, а Лиза бессмысленно слонялась по залу с механической улыбкой, то и дело норовя скрыться в заветном уголке-курилке, где можно было скорчиться в большом кресле и стать невидимой для остальных. Гостей, впрочем, было немного, и большинство девочек, не успевших вспорхнуть на диван к очередному пришедшему клиенту, откровенно скучали, завистливо косясь на более удачливых коллег. Наконец, ночь закончилась. Обычно в последние полчаса девчонки, несмотря на штрафы и ругань менеджера, тайком снимали макияж, надевали под откровенные платья вместо невесомых кружевных трусиков обычное белье и даже заранее расстегивали замочки на танцевальных туфлях ("стрипах", как было принято их называть) с тем, чтобы как только диджей объявит окончание программы, мигом сбросить с себя осточертевшее платье, нырнуть в джинсы и встать впереди длиннющей очереди - сначала на досмотр к охраннице, потом за зарплатой. Когда Лиза только попала в "Парадиз", то думала, что никогда не привыкнет к унизительной процедуре досмотра: мрачная мужеподобная тетка выворачивала девочкам карманы и сумки, копалась в волосах и бюстгалтерах в поисках спрятанных чаевых. Система была простой: все заработанные деньги девочки отправляли в специальный ящик наподобие банкомата, каждая - на свой рабочий счет, а в конце вечера уже из другого банкомата на входе они получали ровно половину. Вторую половину забирал клуб - таковы были условия. Не накладывалась дань только на деньги, заработанные девочками в "номерах", и поэтому дамы более свободного поведения снимали поутру суммы, несколькими нулями отличающиеся от тех, что получала Лиза и еще парочка "монашек", как со смехом называли девочки тех, кто не спал с клиентами. Преступница, посмевшая утаить хоть одну купюру, немедленно с позором изгонялась из клуба, и напротив ее фамилии ставилась черная метка: вернуться у нее шансов больше не было. На Лизиной памяти такого не случалось: девочки слишком дорожили местом и отлично понимали, что никакие спрятанные сто долларов не стоят того, чтобы рисковать. За три-четыре года работы девочки успевали накопить на квартиру - не в Москве, разумеется, но у себя в Воронеже или Краснодаре, и отложить очень приличную сумму. Заделав себе основательный фундамент, многие уезжали обратно, выходили замуж, рожали детей и никогда больше не вспоминали о ночах в "Парадизе", но многие и оставались: запах больших денег держал крепче любых цепей. Поначалу Лизу колотило от злости и отвращения: досмотр как в тюрьме! Тебя вертят туда-сюда, как тряпичную куклу, вытряхивают твое исподнее, а ты безропотно терпишь, будто заранее соглашаясь с тем, что действительно могла что-то украсть или утаить!.. Потом привыкла, и вместе со всеми спокойно стояла в позевывающей очереди, спокойно открывала сумку, распускала волосы, поднимала руки: смотрите, где хотите. "Парадиз" удивительным образом день за днем вымывал из своих добровольных пленниц чувство стыда, как, впрочем, и многие другие чувства, превращая их в холодных, блудливых и коварных самок, чьи накрашенные глаза вспыхивали только на шорох купюр. Лиза не стала ни холодной, ни коварной, но и ее уже давно не смущало многое из того, что раньше привело бы в ужас. Она придумала игру: на работе Лизы не было, была Диана - загадочная, опытная и порочная. Диана не боялась чужих прикосновений. Диана сладкими речами заговаривала клиента, кошачьими танцами вынимала из него душу, а из его кошелька - крупные купюры. Диана просчитывала каждое слово, Диана умела по костюму и часам мужчины понять, имеет ли смысл тратить на него время, или можно равнодушно пройти мимо. И только выйдя из клуба, Лиза вновь становилась собой, зная, однако, что следующей ночью вновь нацепит на себя спасительную маску. Таковы были и остальные: Анжелика, Баунти, Кристалл, Лолита, Рокси - все они, захлопнув за собой тяжелую дверь служебного входа, становились Виками и Светами, устало закуривали, обсуждали прошедшую смену, над чем-то смеялись, показывали друг другу в телефонах фотографии котят, бойфрендов, а иногда и детей, садились в такси и уезжали отсыпаться. Попрощавшись с девочками, Лиза оглянулась: обычно таксисты сами дежурили у служебного входа, зная, что в шесть утра девушки будут разъезжаться по домам. Так и есть: ей приветственно мигнули фары стоящей прямо у входа машины. Щурясь от яркого света, она подошла, и поняла, что обозналась: наверное, приехали за кем-то из девчонок. Черный "Рейндж Ровер Спорт" - явно не машина для таксиста. Дверь машины распахнулась, из нее выскочила высокая фигура. Лиза мгновенно узнала ее и приросла к месту. - Я боялась тебя пропустить, - чуть задыхаясь, сказала Ира. Лиза молча смотрела на нее, голос у нее куда-то делся, да и что было говорить? - Можно... Можно я отвезу тебя домой? Лиза кивнула. Так же молча забралась на переднее сиденье, закрыла дверь. Наступила абсолютная глухая тишина. - Куда ехать? - тихо спросила Ира наконец. Лиза прокашлялась, назвала адрес, и они тронулись. Заговорить друг с другом они не решались. Лиза сидела, оцепенев, судорожно перебирая в голове варианты: спросить, зачем она приехала? Рассказать о себе? Объяснить, что не спит с гостями? Спросить, откуда она взялась в клубе, как нашла ее сегодня? Это и так понятно: Ирка явно вертится в деловой среде, а в клубе кто только встреч не назначает, а чтобы узнать, будет ли Лиза сегодня, достаточно было позвонить в клуб и узнать, работает ли Диана, благо, Филиппов ее представил... Придуманный Ирой решительный план, которым она была так довольна еще с утра, рассыпался в пыль с каждой минутой этого молчания. Она собиралась отвезти Лизу домой, а по дороге выложить ей все: подробности той злополучной ночи, которая случилась почти пятнадцать лет назад, историю с Максимкой; рассказать про годы тоски и бессмысленной охоты, про нелюбимую, но крепко привязавшую ее к себе чувством вины и долга Ленку, про то, что эта их якобы случайная встреча - ничто иное, как знак судьбы, и теперь они обе ни за что не должны этого упустить... Но Лиза молчала так отчужденно и так замкнуто было ее бледное лицо, что у Иры пропали все заготовленные слова. Она вела машину и изредка поглядывала на свою пассажирку, а та смотрела перед собой, уронив на колени руки с судорожно сцепленными пальцами. Ира повернула во двор дома, заглушила мотор, вытащила сигареты. - Будешь? Лиза кивнула. Ира щелкнула зажигалкой, огонек осветил приблизившееся к нему лицо: нежно-округлую линию лба и пушистую щетку ресниц, тень от которых легла на заалевшую щеку. - Давно куришь? - спросила вдруг Ира. Лиза неожиданно улыбнулась: глупый вопрос, заданный таким родным, не забытым голосом, разрушил тягостную тишину. - Лет пять... Мне не идет, да? - Не знаю, - честно ответила Ира, - я никак не могу на тебя нормально посмотреть, то Филиппов, сука, мешал, то дорога... - Ну, посмотри, - Лиза, наконец, повернулась к ней, подняла голову; волосы взметнулись легкой волной и вновь рассыпались по плечам. Скрывал ли мелкие морщинки мягкий свет внутри машины, или это были чудеса макияжа - Ира не знала, но Лизино лицо было точно таким же, как в ее восемнадцать лет, когда она шла сдавать последний, решающий экзамен в институт: напряженное, взволнованное, пара светлых веснушек проступили на побледневшем носу, легкая синева от бессонной ночи (сидела-зубрила-готовилась) легла на прозрачные подглазья. Вспыхнули засветились в полутьме карие глаза с медовыми искорками в середине каждого зрачка, и понятно стало, что в этих сказочных глазах, в этих теплых искорках - вся Иркина юность, все мечты, все лучшее, что было и будет в ее отчаянной жизни. Констанция Бонасье и Эсмеральда, дерзкая Скарлетт и аристократичная Джейн Эйр - книжные благородные красавицы из Лизиной библиотеки, чью тень Ира без устали искала в каждой встреченной женщине, пленяясь то узостью кисти, то гордой посадкой головы, - были сосредоточены в ней, в этой потерянной и найденной девочке, в этой нежной, трогательной, знакомой, смешной, безнадежной любви. Лиза неотрывно смотрела на нее. А потом обхватила двумя руками Иркину шею и порывисто прижалась губами к ее губам. Продолжение романа "Приватный танец"
и несколько новых рассказов читайте в новой книге, которая увидит свет в августе!
06 ИЮЛЯ 2018
|
КРИСТИНА ВОЛКОВА
Смотрите также
 #ДЕНЬГИ, #КАРЬЕРА, #ЛЕСБИ, #ОТНОШЕНИЯ
Секс-скандал в Сенате США: сотрудник уволен за интимное видео в зале заседаний
19 декабря 2023
Джонатан Бэйли обещает: фильм "Злая" взорвет ваш мозг
17 декабря 2023
Личная жизнь не для экранов: Джонатан Бэйли о своем партнере
14 декабря 2023
Колман Доминго рассказал, как стал секс-символом в свои 54 года
9 декабря 2023
Квир-кино лидирует в номинациях американской кинопремии "Независимый дух"
7 декабря 2023
Зак Снайдер защищает Эмбер Херд: "Я бы работал с ней снова и снова!.."
6 декабря 2023
"Черная Мона Лиза" Билли Портера: "...Я не на подпевках у чертовой Селин Дион!"
26 ноября 2023
Триумфальное возвращение Сэма Альтмана в OpenAI
23 ноября 2023
Подтверждена связь между низкой зарплатой и риском преждевременной смерти
4 марта 2023
|
  МОБИЛЬНАЯ ВЕРСИЯ
Магазин Sexmag.ru
|
|
Настоящий ресурс может содержать материалы 18+
|
* КВИР (queer) в переводе с английского означает "странный, необычный, чудной, гомосексуальный". |
