КВИР - После 23:00

После 23:00

Мой черный облик только одежда, заискивающая у неба фона, у сентября - аккорда, у воскресенья - стиха. Добро пожаловать в стихию осени, на глубину - никогда не воспетая мною Великая Единственная Прожитая Любовь.

...И черным ходом в будущее вышли.
И. Бродский

Доброе, но сумбурное Чистилище моих 14-20 лет питало учебой, визией предельно отчетливо осознаваемой самостоятельности, автоматами на зачетах, самоутверждением, что впитываешь объем знаний, постареешь (почему-то всегда наваливалось это слово, а не "вырастешь") и сможешь этими знаниями козырять, став фаворитом и обуздавшим мечты баловнем судьбы. Признание представлялось однообразным, недоразвитым и мгновенным, но питало безукоризненно, отбирая большинство привычек и вариантов поведения, типичных к твоим случайным и ситуативным знакомым. Запирало в комнатах, обходило толпы, невозмутимо пропускало шутки, язвительно испепеляло попавшихся, и это чувствовалось, агрессировало и держало на раненой струне от физического столкновения. Средства экономились, нервы нет. Года скользили, вибрируя стенными обоями, утратившими накал эмоций/актуальность блокнотами, вереницей номеров маршруток, анализом состоявшихся диалогов, и все это после 23:00. Бутылка вина запивалась водой, еда эффектным взмахом руки летела в горлопожиратель утилизационных механизмов. Коньяк стал ручным зверьком, ободряя и обновляя положительное в принятии человеческого племени. Голод стал: формой себяпринятия, порцией вдохновения, культивированием дотошности, отчеканиваем взмахов руки в пустых квадрометрах, претензией на эксклюзивность обоснованности горечи или боли, впрочем, они часто смыкались дуплетом.

Пресекалось все и не восполнялось еще с детства, и ты сам виноват. Этого малюсенького пинка не хватало всегда: мотивации, здорового страха, здоровой борьбы, зацепки, ответного удара, оскала, рыка, отворения калитки, ссадин, желчи и количественно большего воплощения детской действительности, обмороков, выпадов дерзких, сочных, красочных выпадов реальности, незамысловатых, но обладающих колоссальной витальной силой полупутей к безумству........

И сомкнулось, сузилось, претворилось, выродилось, обессмыслилось до точки не возврата, оболочка сохранилась, продавленные, выхолощенные внутренности исказились, модерн пришел менять, а стал первопроходцем. Заглавным в списке всегда тяжело - не знаешь, что улучшать, а себя и так изломано, выстругано, поражено набросками, да и обидно. Поток сознания обнулялся, густая, лоснящаяся смоль изрыгалась на полотно, но не вразумляла Творца. Шедевр требовал заточения автора, чистоты пространства, иллюзии завершенности и в одночасье гениальности, разбавления концентрата утраты, заполнения жизненными соками тела. Убрать и насытить. Столовки, пабы, прогулки, подслушивания, окунание. Апофеозом, главным позывом на рвоту стал смех, обязательно женский. Внешний мир прекрасно справился со своей задачей, аплодисменты от мамаш, парикмахерш, контролерш, тюнингованных сутенерш.

Лицо стало финалом сметы достижений, синопсисом неудач, хаотичностью восприятий, кишело рамковостью, убеждением выносимой, преодолимой, а от этого такой непобедимой упряжи будничности и смирения. Взгляд хотел припекать, но лишь маркировал силуэты. Параллельные вселенные вмещались в худобе, тленности, отвращении к ощутимости полноты, зримом, не тактильном; непримиримости с плавностью, механичной выработанностью, предсказуемостью ходящих резюме, несочетаемыми цветами и цветами не увядшими, но и не живыми. Бег стал залогом надежды избежать участи проникновения в тебя всех, избирательности. Ношение перчаток и очков оставляло выбор ухода от памяти, этой самой модифицируемой вакцины от счастья.

ТЫ не привнес и не отобрал, заставлял, но не дождался результата притеснений. В утратах тебя было комическое, неврастеническое, слезоточивое, сценарное, но никогда не ущербно личное: сразу заливалось цементом или взрывалось натренированным на всем delete. Скудная перемена двух масок.

Эрзац эпилога.
Так вот он: все можно выреветь, охладить, превозмочь лицом. Все неправильные решения и непонятливые, но используемые слова. Когда окольцованная шея поддается, свобода во всем очевидна, решение блистательно. Это не невыход, это непонимание решения. Торжество дистиллированной, забвенной пустоты. Угрызение в выборе метода? Дерзновение слабости, я угорал. Тонкая грань между необратимостью выбора и возгоранием пепла. Женский послеродовой смех. Выброс жизни, заточение смерти.

Мой черный облик только одежда, заискивающая у неба фона, у сентября - аккорда, у воскресенья - стиха. Добро пожаловать в стихию осени, на глубину - никогда не воспетая мною Великая Единственная Прожитая Любовь.

Фото Michael Epps

07 СЕНТЯБРЯ 2015 BRIAN LESSING

Ссылка:

Смотрите также