КВИР - Пока сухо

Пока сухо

Цепной - моё погоняло. За преданность, значит. Вроде, как орден. Вот и сегодня, несмотря ни на что, преданно на своём месте стою. Без оружия - мне не положено.

Цыця - у него хватка бульдожья - его в два счёта скрутил. Заорал - рот чем-то заткнул. Брыкнулся - раком поставил. Руки заломлены, ноги на полу разъезжаются, пися-яйца свисают, как птенчики беззащитные.

Соплю в намордник - такие уж времена. И зорко, как учили, слева направо и справа налево поглядываю. После травмы ноги я вроде бы уже не в команде. Но не уволили. Та же зарплата. Только на серьёзные дела не зовут. Хозяин, вообще, не любит своих обижать. Вот и торчу в углу секретарской. Грех жаловаться, если по чесноку.
И чем всё это кончится?
Либерасты недоёбанные, не дали выблядкам кончить, и баламутят. Ебались? И - доебались.
Уводили тихо-спокойно. Без звука. Ни полсловечка. Может, что шёпотом на ухо сказали, но я не услышал. Хотя слух у меня дай каждому Бог, но далековато. Появились внезапно - ну, туча. Наши не дёрнулись. Так и остались стоять, когда его под локотки уводили. И пацан, когда отца уводили, не дёрнулся, не шевельнулся. Через секунду в кабинете только он и личник по кличке Цыця, остальные слиняли. Далековато, дверь приоткрыта, так что вижу только кусок - у стены стулья для всякой шушеры мелкой. Мелькнуло: а мне-то что делать? Тоже линять? Чего ему теперь? К стенке? Или до конца дней законопатят? И то, говорили: беги, не послушался. А пацан после того, как сопли утрёт и кровь посмывает? Наверно, гомиком будет.
Смотрю - там возня. Сразу не понял. Подумал про себя, как в кино. Вроде понарошку ебутся. А что, да как - ни хрена. За настоящую ёблю артистам надо много платить - бабки не отобьют. Драки тоже не дёшево. Но ёбля дороже. Говорят, не всякий артист это сумеет. Так потрахаться каждый народный, а перед камерой - ха-ха-ха, ни хуя.
Присмотрелся - дошло. Там всё запрыгало, полетело. Цыця с него по-настоящему одежду срывает. И - задрыгалось, туда-сюда руки-ноги, задёргалась голова, чёрные носки почти до колен промелькнули, разорванные фирменные боксёры зеленоватые полетели. Его с детства, когда ещё я личником его был, только в фирму одевали. Для меня он так и родился в костюме и галстуке. Так всегда его наряжали. Может, он где-то и бегал в трусах-майке, как все. Но я его получал уже по-взрослому разодетым, молчаливым пай-мальчиком, идущим за ручку, подрос - на шаг позади. Принц наследный. Царевич. С царём в тщательно постриженной голове. На загляденье. Как только - вся страна к телевизору. Как пидоры говорят, хамоватого отца облагораживал.
Появляется - светится: лик голубиный, ангельский облик: прям, из хуя - нектар, срёт - не воняет. Таких мелких пиздёнышей у нас ангелочками называли. Их пацаны зазывали на реку купаться. Посмотреть, что у них там особое, или как все. Мы пацанами в деревне, как москали говорят, в глубинном народе голыми привыкли купаться. У ангелочков норовили пощупать. Но те редко без взрослых на реку идти соглашались. Боялись. Особливо, если уже совсем большие их зазывали.
Ваще одного, моего соседа боялись. Мы с ним рядом росли. Глядя, когда переодевался он или в бане, я страшно завидовал. У него всё было длинней и сильней, чем у меня: руки, ноги, одним словом, всё. А когда подросли и голым видел его, в голове мутилось от его волосатых подмышек и рощи внизу живота, из которой мощно торчал вздетый хуй, и над чёрными пушистыми ногами, как у коня, могуче яйца свисали. Меня он, однако, не трогал. То ли жалел, то ли по вкусу кирпатой мордой и кривоватыми ногами ему не пришёлся. Про него даже стишок сочинили, навроде частушки.

Мальчик с мальчиком гулял,
мальчик мальчика ебал.
Вот такие с-пальчики
ёбаные мальчики!

Всё думал, как моему пацану - я его так про себя называл, хотя за всё время и двумя словами не обменялись - как ему при таком-то надзоре живётся? Ни девку трахнуть, ну, ничего. В его возрасте просыпаешься - хуй из трусов, ложишься - опять выпирает. Да и сейчас даже стоишь, томишься, исподтишка на секретарш тихо глазеешь, уже шевелится. Переводишь взгляд - как бы не опозориться. Бедный пацан, замучается, издрочится. Так недолго и до гомика додрочиться. Или, может, ему батя младших лейтенанток из охраны приводит? Хрен их там разберёт!
Цыця - у него хватка бульдожья - его в два счёта скрутил. Заорал - рот чем-то заткнул. Брыкнулся - раком поставил. Руки заломлены, ноги на полу разъезжаются, пися-яйца свисают, как птенчики беззащитные. А Цыця, недолго думая, расстегнул, вытащил, наскоро хуище своё надрочил и, крепко сжав пацанячье тело стальными руками, со злостью, с разгона ему засадил, кляпом крик затыкая, громко слоновьими яйцами по попе шлёпая, начал хуячить.
Не знаю, сколько Цыця долбил. Думал, что вечность. Хотя наверняка минуту-другую, не больше. Цыце эта жёсткая ёбля явно в радость, но не в охотку. Ему бы только пизды ебать. Или пёзды? Хуй знает, как правильно.
Вспомнил, как в армии от скуки по очереди салагу воспитывали. Ещё и монетку бросали: кому в рот, кому в дупу. Всё по-честному, штаны расстёгнуты, очереди своей дожидаются. Едва не обкончались. А у салаги жопа и хуй ого-го, не то, что у этого. Хотя вымахал до потолка, но в трусах ни хуя, ни жопы у принца наследного. Чего теперь наследовать будет?
Думаю, Цыця даже не кончил. Вытащил - раком стоит, из попы капает. Это последнее, что я увидел. Белая пацанья попа и красная кровь. После этого Цыця полуоткрытую дверь громко захлопнул.
А потом услышал, в кабинете другая дверь отворилась. Наверно, в ту оба и вышли. Но это дело совсем уже не моё. Совать нос в чужие дела меня давным-давно отучили. Отомстил Цыця. Натянул на прощанье. И правда, в последнее время пацан был совсем не подарок. Да ладно. Он своё теперь и без Цыци получит. Будет ему машиностроительный в Могилёве вместо заграничной учёбы и профессоров в чёрных бабочках. Если примут, понятное дело. На хрен им с сыном проблемы. Сын за отца, это, конечно. Но и яблоко ведь от яблони. Никому не охота картошку в дождь голыми руками копать.
А мне что было делать? Бежать? С Цыцей сражаться? Мой пост здесь. До восьми. Потом, если нет других приказаний, домой. Завтра у меня выходной. А послезавтра снова сюда. Зайду, как ни в чём не бывало, в дежурку, оставив всего себя остального там, откуда явился. Здесь я на службе. Вот так. А кто там чего, и кровь на паркете - дело не наше. Пойду, как всегда, в секретарскую, а кто в кабинете, не моего ума дело. Хоть пустой. Приду. Стану. Как обычно, у окон, зашторенных наглухо.
Если других приказаний не будет.
Всё себе представляю картину, когда захлопнулась дверь. Встали. Цыця застегнулся, оправился. Думаю, протянул пацану руку - подняться. Собрал его одежду в охапку. Идут. Цыця довольный: отомстил и хозяину, и пацанёнку, и всем остальным за врождённое холопство своё. А голый пацан рядом плетётся, на паркете совсем не ангельский след оставляя. Думаю, чуть вслед не кричу: заткни чем-нибудь, хоть бы трусами.
Поднадзорный и надзирающий.
В последние дни, появляясь на публике, принц новый облик примерил - отцовского телохранителя.
Своё-то не сохранил.
И чем всё это кончится?
Пока сухо, надо картошку копать.

27 АВГУСТА 2020 М. ЗЛОЧЕВСКИЙ

Ссылка:

Смотрите также