КВИР
 
Ваше имя:
*
Ваш e-mail:
*
Текст отзыва:  (не более 5 тыс. знаков)
*

Введите цифры с картинки:
*
* - Обязательные поля
Разместить
     
Отмена
Ваше сообщение размещено
Спасибо за участие.

На указанный вами адрес отправлено письмо.
Пожалуйста, прочтите его и перейдите по ссылке, указанной в этом письме, для подтверждения своего e-mail.
Это подтверждение требуется сделать один раз.
Если письмо не пришло, проверьте, не попало ли оно по ошибке в папку "Спам".
На указанный вами адрес отправлено письмо.
Пожалуйста, прочтите его и перейдите по ссылке, указанной в этом письме, для подтверждения подписки на отзывы.
Если письмо не пришло, проверьте, не попало ли оно по ошибке в папку "Спам".
На указанный вами адрес отправлено два письма.
Пожалуйста, прочтите их и перейдите по ссылкам, указанным в этих письмах, для подтверждения своего e-mail в отзыве и подписки на отзывы.
Подтверждение e-mail в отзыве требуется сделать один раз.
Если письмо не пришло, проверьте, не попало ли оно по ошибке в папку "Спам".
На указанный вами адрес отправлено письмо.
Пожалуйста, прочтите его и перейдите по ссылке, указанной в этом письме, для подтверждения подписки на дискуссию.
Если письмо не пришло, проверьте, не попало ли оно по ошибке в папку "Спам".
На указанный вами адрес отправлено два письма.
Пожалуйста, прочтите их и перейдите по ссылкам, указанным в этих письмах, для подтверждения своего e-mail в отзыве и подписки на дискуссию.
Подтверждение e-mail в отзыве требуется сделать один раз.
Если письмо не пришло, проверьте, не попало ли оно по ошибке в папку "Спам".
На указанный вами адрес отправлено два письма.
Пожалуйста, прочтите их и перейдите по ссылкам, указанным в этих письмах, для подтверждения подписок на отзывы и на дискуссию.
Если письмо не пришло, проверьте, не попало ли оно по ошибке в папку "Спам".
На указанный вами адрес отправлено три письма.
Пожалуйста, прочтите их и перейдите по ссылкам, указанным в этих письмах, для подтверждения своего e-mail в отзыве, а также подписок на отзывы и на дискуссию. Подтверждение e-mail в отзыве требуется сделать один раз.
Если письмо не пришло, проверьте, не попало ли оно по ошибке в папку "Спам".
Закрыть
Подтвердите, что вы не робот
 
Ваше имя:
*
Ваш e-mail:
*
Введите код с картинки:
*
* - Обязательные поля
Подтвердить
     
Отмена
Подтверждение e-mail
Спасибо за участие.

На указанный вами адрес отправлено письмо.
Пожалуйста, прочтите его и перейдите по ссылке, указанной в этом письме, для подтверждения своего e-mail.
Это подтверждение требуется сделать один раз.
Если письмо не пришло, проверьте, не попало ли оно по ошибке в папку "Спам".
Закрыть
Подтвердите, что вы не робот
 
Введите код с картинки:
Подтвердить
     
Отмена
 Пантомима
Пантомима получилась затянутой, медленно вытесняющей нерешительность: долгие не пугливые взгляды в предумышленно, специально для нас случившейся пустоте.
Языческая роща нам полюбилась. Пару раз в неделю мы туда наезжали. Ехали, он левой руль, руки скрестив, друг другу надрачивали. А когда встречались там без машины, шли пустынной аллеей к нашему месту вслед за хуями, весело, эрегированно дорогу нам указующими.

Рука мима скользит к животу, опускаясь, моя вслед за ней, движение повторяя, искусству подражательной мимолетности приобщаясь. На малый миг телами мы обменялись, а когда в свои возвратились, его голова медленно, словно неловко, случайно, наклонилась, указывая направление, куда я потянулся. Насытившись движением, его тело застыло, затем качнулось, за собой увлекая. Не раздумывая - о чем, да и когда? - моя плоть вслед за его устремилась, ощущая силу, противостоять которой не могла и не хотела.
Соблазняя друг друга, мы соблазнялись. Он прижался - и не отпрянул. Это я от него отделился. Кто проникать начал первым в другого, он или я? Непонятно. Не вспомнить. Главное: вместе мы задрожали. Такое, как и встреча сама, конечно, бывает, но редко.
Не понять, и кто на кого первым взгляд положил. Не понять - не припомнить. Идиома эта ужасно груба и не верна. Взгляд положить невозможно. Почему? Взгляд быть объектом не может. Он может быть субъектом или средством-орудием. Пронзить. Зацепить. Вот наши взгляды вспыхнули и зацепились.
Но глуп человек, недоверчив. Благо лифт ехал долго: пути хватило, чтобы верительно вербальными грамотами обменяться, скрепив договор, не зная, что многолетний, прикосновением к тому, что верней слов, не говоря о пантомиме, свидетельствовало о намерениях. Очень длинное предложение получилось. Что поделать: лифт долго спускался, невыносимо долго его дверь открывалась, закуривалось, ловилось такси, которое ехало минут пять бесконечно, взбегалось, открывалось, захлопывалось за поцелуем бесконечно разнообразным: он целоваться любил, новаторски отыскивая неожиданные разновидности. Вообще, мастером на все руки (конечно, не только) он оказался.
- Что тебе нравится?
- Всё то, что захочешь.
Курил длинные тонкие дамские сигареты, что его внешности не соответствовало никак. Выйдя из лифта, мне предложил. Взял, от его прикурил. После нескольких встреч перешел на мои - потолще, покрепче, мужские.
Была, однако, у него и подруга. Через несколько месяцев встретил случайно (по временам исчезал, телефон отключая) захлебывающимся от злобы, слов искорёженных и слез, подло не проливающихся, только длящих мучение. Его пассия трахалась на кровати, на которой час назад это делала с ним. Идиотка не задернула штор, а жила в бельэтаже. Что-то забыл, что-то недосказал и вернулся. Он рвался обоих убить, забрать назад побрякушки, которые надарил. Перечисляя, описывал, вспоминая, где, когда и за сколько купил сережки, колечки, цепочки - всякую глупую мелочную мишуру. Пытался разуверить в необходимости забирать побрякушки и пассию убивать. Тем более того, чья толстая прыщавая пердящая (непонятно, как он услышал) жопа, бросаясь в глаза, прыгала на всехней подружке. Немного успокоив, повез юную оскверненную душу отогревать, поить, кормить, ласкать - возвращать несчастную к жизни.
Он - узкобедрая непоседливость, попка маленькая - долго не усидишь. Поцелуями утомлял. Целоваться мог бесконечно. Удивительно чуток. Уловив усталость и нетерпение, медленно, очень нехотя от губ и языка отрывался и оползал, подбородком цепляясь, пока не натыкался и, став на колени, задрав голову, медленно, на малейшие движения откликаясь, продолжал цепко, не отпуская, порой замысловато, нежно - всегда. Даже обладая, ласково подчинялся. Из всех долгих и коротких друзей единственный всегда знал, чего я хочу. Если случалось, за моим желанием не успевал, расстраивался.
Когда появлялся, узкие сухие губы прежде, чем к моим он протягивал, набухали. Или это казалось, и такого быть вовсе не может? Вообще, раздевшись, он слегка распухал: не только губы, соски, не говоря о хуе, даже в бедрах слегка расширялся, особенно становясь раком и руками себя навстречу мне раскрывая.
Умел всё, был неутомим, но хуесосничал просто прекрасно.
Длительные отношения, привыкание, отсутствие новизны требуют изобретательности, это уж непременно. Он пластику слияния сочинял, мне досталось придумывать обстоятельства. Как-то приехал в трясущемся драндулете, и мы отправились в рощу языческий обряд совершать. Он за рулем, я рядом с ним, хуи наши навытяжку, на красный свет рукой прикрываешься: есть любители у светофора заглядывать. В машине было нам неудобно. Деревья, лесной аромат, под ногами иглы и шишки. Чтобы гуще лес разрастался, малофьей орошался.
Языческая роща нам полюбилась. Пару раз в неделю мы туда наезжали. Ехали, он левой руль, руки скрестив, друг другу надрачивали. А когда встречались там без машины, шли пустынной аллеей к нашему месту вслед за хуями, весело, эрегированно дорогу нам указующими.
Поражая, он изменялся, становясь то ниже, то выше, то шире, то уже. Лежа, раскидывал руки, обнажая буйную волосатость подмышек, лежал познанный до крохотного завитка на лобке. С постели приподнимаясь, он расплывался, кровать собой переполняя, а затем, голость одеждой скрывая, сужался до остротелого мальчика, быстрыми шагами вышагивающего дня и жизни всей скоротечность.
Одновременно с нашими встречами где-то там, вне лесного язычества происходили события. Новая пассия появилась. Фото показывал, радуясь одобрению и не слишком искренним (чего не замечал) похвалам. Однажды пожаловался, что некуда подругу позвать. Мимо гостиницы проходили. Снял ему номер. Поднялись. Легли. Я под ним, он мостиком надо мной. Потом тщательно поправил кровать, позвонил подруге и меня проводил.
Вместе с ним, в промежутках особенно, были у меня и другие, наверняка и у него. Но пока был, долговременно никто не прижился. Раз-другой и обчелся: не было охоты дальше считать. Тем временем он сильно менялся. Встававший к пупу поднимался всё ниже, пока не стал обычно горизонтальным. Пробились волосы на груди, потом стали заметны, а перед расставанием о его груди можно было сказать: волосатая. Звонки раздавались всё реже. Встречались раз в пару недель. Отношения угасали. Захотелось нового, желалось, чтобы форель лед ломала неистово.
Я придумывал игры, он, не всегда умело актёрствуя, в кульминационные моменты был на высоте. В этом можно было и в прямом и в переносном смысле на него положиться: сам догадывался, как ему лечь, лицом к лицу или промежностью к хую, чтобы - очень любил - изогнувшись, обхватив руками, ввинчиваясь, ввести, стараясь вместе задрожать и пролиться. Всё молча, к немногословности приучая. С тех пор даже самых болтливых прошу финал исполнить без слов.
У него немало было заметных привычек, которые по разным текстам моим разлетелись, к героям моим прилипая. Только одну я не тронул, эксклюзивно ему оставляя. Раздевался он, как бы это сказать, очень тщательно, последним длинным стремительным движением брюки вместе с трусами, всего себя являя, сдирая.
Зато после любил поговорить, словно давал возможность и словам его тело покинуть. Тем было великое множество, обо всем знал, сужденье имел и желал услышать мое. Но, как вскоре я понял, необходимо было быть осторожным: любой намек на некомпетентность воспринимал как насмешку и обижался.
Младший в многодетной семье, не слишком обласкан немолодыми родителями и братьями-сестрами старше его. Может, этим объясняется многолетняя тяга ко мне, готового выслушать и, если необходимо, утешить.
Кончив, просил поласкать не только языком и руками.
- Скажи: ты мой сладенький мальчик.
- Ты мой сладенький мальчик.
- Скажи: ты мой ёбаный мальчик.
- Ты мой ёбаный мальчик.
- Скажи: ты мой сладенький ёбаный мальчик.
- Ты мой сладенький ёбаный мальчик.
Эта мантра могла, лаская слух, звучать бесконечно, затихая только тогда, когда слова могли всё только испортить.

Огромная печь дровяная, поглотив бревна, пылала, обдавая отчаянно жаром, искры летели, вспыхнув в последний раз у жерла, ослепительно угасая. Такая пекарня. Его дело - поддерживать огонь до утра: слишком много времени на растопку. Первобытно, первозданно, огнепоклонно пламя и пекло на расстоянии еще одного обнаженного желтовато-красного тела, которого не было - друг друга хватало. Стоя и на столе, где тесто раскатывают, мы плоть нашу месили, жар познанья вдыхая, и белоструйное наше, смешавшись, на бумаге высохнуть не успев, в прожорливой печи, в похотливом жерле исчезало жестоко, как жертвоприношение Зевсу и Ганимеду, Ахиллу с Патроклом, Адриану и Антиною, как пламенное восхищение эллинизмом, который, увы, завершился. А то кто-нибудь - я бы предпочел Феокрита - написал бы об этом идиллию. А художник изобразил бы нас чёрно- или краснофигурно на вазе слившимися в прекрасном любовном соитии у пылающей жаром печи, жерло Этны раскаленностью напоминающей. Как говаривали античные авторы, стрела старшего не видна, потому что сокрыта в мишени, а стрела младшего остро, стремительно к будущей цели устремлена. Конечно, сосуд такой сохранить вовсе не просто: подобно человеку, он создан из глины. Рано ли, поздно наверняка разобьется. Но есть мастера - склеят, и не заметишь, даже капле вина не вытечь из трещины, тем более чему-то погуще не просочиться.

Случайно встретил его через несколько лет. На другой стороне улицы заметил мужчину, идущего походкой очень женатого человека. Раза в полтора увеличился. Рванул было, но - зачем и о чем? - дальше пошел. Думаю, и он заметил меня. Нам вместе было когда-то очень неплохо. Но однажды кто-то не перезвонил.
Мы были правы: портить прошлое было совсем ни к чему. Такая вот получилась тяжеловесная пантомима. А этому виду искусства тяжесть невыносима.
Немало лет, а в несколько коротких строк уложилось. Думал, начну, допишусь до романа. Видимо, так, потому что слишком много в другие тексты от него перешло. И немногословность, и податливость, и всюдусущность длинных, искушенных в тонкостях пальцев, под черепаший панцирь мой безумно ласково проникающих.
Он занимался дзюдо, добившись какого-то пояса, и мне обнаженно, белея равнобедренно треугольником, движения с несуществующим противником демонстрировал. Побеждал чистой победой, и его гениталии колокольно-радостно раскачивались под мои призывно восхищенные крики.
Вижу его сдавленно восторг подавляющим, вслед за непостижимостью белесой дробной струи удлиняющегося, и в его глазах свое отражение: кончающий фавн, завершающий трель упоительную на свирели.
Спешу записать то, что осталось, словами обыденными, за давностью поостывшими, похожими на бывшее с нами, как грязновато-белые пятна на белесую струю или свирельную трель.
Самой яркой видится пантомима, в которой на малый миг, друг друга не зная, мы поменялись не именами - к чему? - но телами, чтобы никогда не забыть, рассказывая об этом искусстве.
25 НОЯБРЯ 2019   |   М. ЗЛОЧЕВСКИЙ
Ссылка:
Смотрите также

МОБИЛЬНАЯ ВЕРСИЯ
Магазин Sexmag.ru
Настоящий ресурс может содержать материалы 18+
* КВИР (queer)
в переводе с английского означает "странный, необычный, чудной, гомосексуальный".