КВИР - Нюрнбергские красоты

Нюрнбергские красоты

Женя был из той породы геев, по которым не заметна их ориентация. Макс вроде бы почти не ревновал, хотя и замечал в нашей виртуальной дружбе с Женей некую эротическую компоненту...

вниз. Влажный автобан обхватил гору, как щупальце осьминога и серебрился, сужаясь. До Нюрнберга оставалось еще километров 300. Мы спешили. Тяжелые грузовики мелькали справа, фыркая на подъемах, дядьки в высоких кабинах устало закуривали.
- Миша, может, сбавишь немного, тут же ограничение, - попросил Кирилл - или назвать его Ромой? Тонкий, слега женственный молодой человек... Ну, пусть будет Максим - и посмотрел на меня умоляюще.
- Максик, нас ведь человек ждет. И так уже два часа в пробке потеряли.
Я все же немного сбавил газ.
- Ты точно знаешь, что он нас ждет?
Легкая насмешка в голосе.

Солнце на повороте заглянуло к нам справа. Максим хлопнул своими девичьими ресницами.
- Подумаешь там, интернетное знакомство, - произнес он капризно.
- Знаешь, Макс, у нас с тобой тоже интернетное было, а вот уже пять лет живем вместе. Или ты опять ревнуешь?
- К кому? К этому Вите? Миша, он не в твоем вкусе.
- Его Женей зовут. Откуда ты Витю взял? Я не собираюсь с этим Женей трахаться. Пока. Но познакомиться с ним нужно, он интересный чел. Вот и Нюрнберг посмотрим заодно. Малыш, проведи, пожалуйста, хоть пару дней без истерик? Поговорим с ним, познакомимся, если не понравится - завтра укатим обратно.
Солнце подмигнуло нам снова. Максим прикрыл ладошкой глаза и красиво поджал губы.
- Миша, останови где-нибудь, пора пописать.
- Слушаюсь, ваше величество.

Я сейчас мог бы пойти в сауну и поиметь восьмерых, все равно я буду любить только тебя.

С Женей из Нюрнберга мы переписывались и перезванивались уже месяца два. Дальше тянуть было опасно, мы не Чайковский с мадам Мекк, без личного контакта переписка грозила заглохнуть, что было бы жаль, так как терять интересных собеседников в эмиграции - непозволительная роскошь. В нашем заштатном немецком городишке проживала, конечно, пара сотен русских, и даже два гея, но все это было не совсем то - мы общались с ними, чтоб не сидеть совсем уж в вакууме, понимая, что у себя в Москве ни с одним из них, как говорил мой Макс, и какать в поле не сели бы. Не исключено, что подобные мысли посещали и этих наших знакомых тоже, но часами вести с ними разговоры о тряпках нам было скучновато.

С нюрнбергским Женей мы рассуждали в письмах и по телефону все больше о книгах и архитектурных стилях, но даже и не в стилях дело, а в сходном отношении к этому странному миру, в похожести шуток и в понимании того, что прячется между книжных строк. Или по крайней мере в желании понять друг друга. Наши астральные тела тоже, видимо, шептались о чем-то, свешивая ноги с облаков, и часто баловали нас сюрпризами, вроде того, что мы, не сговариваясь, одновременно выходили в онлайн с одинаковыми мыслями и т.д.

Максим был свидетелем нашей виртуальной дружбы. Пару раз я сумел заставить его поговорить с этим Женей по телефону. Они обсуждали какие-то свои студенческие дела и дружно ругали систему высшего образования в Германии. Им обоим было лет по 25, мне - больше. Судя по фоткам, нюрнбергский Женя был гораздо менее в моем вкусе, чем Макс. Тоже ничего себе паренек, но без Максиной легкой женственности, безотказно приводившей меня в азарт, без этих капризных губ и... ресниц, кружевных, как ситцевые занавесочки. Женя был из той породы геев, по которым не заметна их ориентация. Макс вроде бы почти не ревновал, хотя и замечал в нашей виртуальной дружбе с Женей некую эротическую компоненту. Все это мы с ним подробно обсудили и пришли к выводу, что некая компонента допустима, даже друзей можно немножечко хотеть.

В Нюрнберг мы прибыли затемно. Женя встретил нас на вокзале и смело залез на заднее сиденье машины, показывая, куда ехать дальше. Фотография - это всегда большой обман: Женя оказался не просто ничего себе, а даже очень ничего себе - Макс внимательно наблюдал за моим восхищенным взглядом - высокий, широкоплечий, с неожиданно большими мечтательными глазами. Я смотрел на эти глаза в зеркальце заднего вида. Они светились и завораживали, как нюрнбергские ночные фонари. В зеркальце мелькнул мой потухший взгляд, набрякшие веки. Захотелось спрятаться. Вот ты уже и почти пузатый олигарх, окруженный длинноногими моделями. Олигархом я тоже, увы, не был.

Женя производил впечатление снежного человека из красной книги, сильного, но грозившего исчезнуть. Облик его не был женственным, но скрывал некую потаенную слабость.
- Ну и как тебе, Максимка, наш новый пен-френд Евгений наяву? - спросил я, сам себе разряжая обстановку.
Ответа я не стал дожидаться:
- Ну вот, скоро приедем и выпьем чего-нибудь, правда, мальчики? А город посмотрим завтра. У нас с собой виски и шампанское есть. Жень, ты пьешь виски?
- Я пью все, ребята. Действительно, надо снять напряженность. У меня еще водка дома есть, если хотите. Вот здесь, Миша, в следующую улицу направо.
- Женя, сразу предупреждаю, если мы тебе не подходим, мы можем поехать в гостиницу, это без проблем и без обид. И еще вот: меня на самом деле Вова зовут, Миша - это для конспирации.
Макс закашлялся как будто чем-то подавившись.
Женя не удивился.
- Действительно, Вова тебе больше идет, чем Миша. Звучит надежнее и не так эмоционально. Ребят, все в порядке, вы подходите, я это еще по переписке понял. Вот, здесь можно запарковаться где-нибудь. Приехали... а я, вообще-то, тоже не Женя...
- ???????? Но Женя тебе так к лицу!
- Увы, ребят, я - Эрик. Только не называйте меня Эрнест, это другое имя.
- Эрик. Хм. С этим названием ты сразу стал немного по-другому выглядеть. Вот честное слово! Даже взгляд изменился. Блин, до чего же все субъективно. Правда, Эрик - имя довольно специфическое для русского уха. Слушай, Эрик, а Макса ты бы как назвал?
- Сейчас скажу, дай подумать... Красивый мальчик... правильные черты лица... этакий Люсьен или Гюстав, но все это для России совсем уж не подходит... ммм... Глеб?
Макс перестал кашлять и наконец снизошел до участия в общей беседе.
- Какой еще Глеб!? И не Борис я и не Руслан, меня назвали Максимом, и я доволен своим именем. Идите в задницу с вашим словотворчеством. И Мишу зовут на самом деле Миша, а не Вова, Мишка, зачем ты голову человеку морочишь?
- Малыш, ты устал? - я незаметно подмигнул Эрику. - Все, мы от тебя отстали.

Квартира у Эрика оказалась довольно неказистой, случайная мебель и отсутствие немецкой чистоты. На стене висели несколько картин: пейзаж и пара мужских портретов, один из которых был даже ню.
- Это кто? - спросил Макс.
- Ваш покорный слуга, - ответил Эрик голосом ровным, словно кардиограмма у покойника.
- Ни куя себе! - встрепенулся я. - Классно сделано. Ни одного лишнего мазка. Прямо Пентуриккио. У тебя был друг художник?
- Это автопортрет. Все сам, все сам, - Эрик заулыбался и покраснел слегка.
- Прямо уж, сам все сам, такой парень видный, небось, от предложений отбоя нет, пидоры так и лезут...
- Представьте - нет. Из нормальных вы первые приехали. Остальные сразу спрашивают, какой длины член, пассив или актив ну и т.д., ну, вы знаете... Скучно.
- Мы знаем. Маразм крепчает и косит ряды приличных содомитов. Эрик, а ты не хочешь нарисовать Макса? Ты настоящий художник, это видно, не то что эти, которые на улице сидят. Я даже могу заплатить.
- Вряд ли получится.
Глаза Эрика выдали решительное смущение.
- Почему это не получится? - обиделся я. - Макс у меня настоящая модель!
- Да, Макс красивый парень. Но, чтобы произведение получилось, художнику нужно хоть немножко хотеть свою модель, а он... ну совсем не мой тип.
- Ну наконец-то! - жеманно обрадовался Макс. - Тебя послали мне боги! Как надоели эти мужики, которые всю дорогу меня хотят...
- Поговори у меня, сучонок, - я схватил Макса за тонкую шею и приблизил его лицо к своему. - И что тебе еще надоело?
- Мишка, отстань, ну отпусти же, - в Максиных глазах замелькал страх. Опять это меня возбудило.
- Эрик, а меня бы ты взялся рисовать? - спросил я, смеясь.
Эрик посмотрел на меня внимательно. Его грустные глаза не моргали долго. Видно было, что он не знал, стоит ли произносить то, что он хотел произнести.
- А почему бы и нет? - вмешался Макс. - У тебя характерное лицо, со следами от жизни. Мужчины к сорока становятся интереснее, вот и Эрик же подтвердит, правда, Эрик?
- Да. - Эрик улыбнулся, обрадовавшись, что не надо было ничего больше объяснять.
- Ладно, мальчишки, хватит обсуждать мою внешность. Мне нравятся молодые красивые парни, по-моему, это нормально. Если вам по душе старые пидарасы - бога ради. Некоторые вообще - баб ебут, будем же толерантны! Эрик, где у тебя рюмки? Давайте за толерантность.

После толерантности мы пили за любовь, потом - за дружбу, и уже, конечно, не пошли больше гулять по ночному городу-герою Нюрнбергу. Эрик рассказывал нам восторженно про модерн и почему ему нравится Клее больше чем Кокошка, Максу было забавно его воодушевление по такому неважному поводу, а я заразился и кричал, что все это - настоящее говно и что вот Пикассо и вот кубисты всех их победили и проложили дорогу в будущее... Неожиданно мы с Эриком заметили, что Макс уснул в кресле.
- Малыш, вставай, давай-ка раздеваться, вот, пошли на диванчик, - я отнес Макса в спальню, наслаждаясь собственными отеческими рефлексами, - пИсать будем?
- Не, утром. Выключи свет, - Макс шлепал губами, как пятилетний малыш. Я поцеловал его нежно и заметил, что у меня эрекция. - я скоро приду.
Эрик ждал меня в гостиной.
- Ты любишь его?
- Макса? Да.
- У тебя до сих пор стоит. Тебя возбуждает, когда он беспомощен?
- Все-то ты замечаешь. Ну, есть немного. Думаешь, Макс меня тоже любит?
- Думаю, да. Вы как-то очень с ним подходите друг другу. Я завидую.
- Кому, Эрик? мне?
- Ему. Ты такой... добрый такой, хороший. А я со своей красотой так и сижу один.
- Эрик, перестань, ты очень обаятелен, очень тонко организован, ты найдешь того, кто тебя заслуживает, ты просто обязан быть счастливым с такими данными!
- Замолчи. Я никому ничего не обязан. Я влюбился в тебя, Миша, в тебя, неужели ты не замечаешь, уже давно, еще по Интернету, помнишь, ты мне какую-то банальность вначале написал, со смайликами, что хочешь посмотреть на "нюрнбергские красоты"?
- Помню. И ты, дурачок, клюнул. - Я почувствовал, что в чем-то виноват перед Эриком,
- Хорошо. Я верю, верю, увлекся ты малость. Но ты же видишь, я Макса своего люблю. Мне с тобой интересно, я дружить с тобой хочу, часто видеться, водки пить, по италиям разъезжать, ты же не был еще в Италии? - Эрик не был в Италии. - Нет, ты красивый, по настоящему красивый, я б тебя трахнул, с огромным удовольствием, но зачем?
- Ты Максу изменяешь иногда?
- Очень редко, Эрик, если только совсем пьяный. Раньше у меня жена была, вот ей я изменял, с другими бабами, но это просто было, я не любил ни ее, ни их, а теперь я наконец понял, что такое настоящее счастье, и, вот, боюсь разрушить.
- Ты боишься разлюбить Макса? Себе не доверяешь?
- А вы, юноша, прямо не по годам проницательны. Да, боюсь.
- Не понимаю, Миша. Я сейчас мог бы пойти в сауну и поиметь восьмерых, все равно я буду любить только тебя.
- Видимо, друг мой, мы с тобой по-разному устроены. И, потом, я столько лет жил с женой, без любви, что уж очень не хочется возвращаться к этому состоянию. Счастье - это когда любишь. Примитивно просто.
- Вот я - люблю. Тебя. Думаешь, я счастлив?
- А ты думаешь, если я тебя сейчас трахну, ты станешь счастливее?
- В общем, нет, но у меня будет что вспомнить, и, может быть, вся остальная жизнь будет лишь придатком к этому воспоминанию.
- А, Бунина начитался? Дурачок ты, Эринька, это всего лишь литература, а не рецепт к жизни. Хотя тут и без Бунина все ясно, расчеты ваши женские.
Эрик смотрел мне в глаза, не двигаясь. Лицо его было совсем рядом, я почувствовал его запах.
- А впрочем, что это я, старый дурак, отказываюсь от подарков. Как много лишних слов. Иди ко мне...
................................

Когда я проснулся, Макс еще спал. Он лежал на спине и посапывал сладко. Я долго смотрел на его профиль, трогал сонными пальцами влажный лоб, бродил по изгибу носа, осторожно коснулся губ. "Может быть, - думал я, - это все-таки нужно, изменять иногда любимым, для здоровья, для освежения чувств?" Я поднялся тихонько, прошел в гостиную, где спал Эрик. Из-под одеяла торчали голые его ступни с длинными пальцами, я вспомнил, как целовал их этой ночью под душем и понял, что влюбился нечаянно.

"У многодетной матери хватает же любви на всех детей, - защищался я мысленно непонятно от кого, - и мусульманин нисколько не мучается при выборе одной из жен в гареме, чего я-то маюсь?"

Я осторожно закрыл дверь к Эрику, стараясь не шуметь, и тихонько разбудил Макса.
- Максимка, шептал я, - нам нужно ехать сейчас, пока Эрик не проснулся. У нас с ним ничего не выйдет, он не годится в друзья, я уже все вещи упаковал, позавтракаем по дороге.
Макс собрался было зевнуть, но передумал.
- Миш, ты всегда был ебанутым? Или это старческое?
- Не ори, он проснется.

Дверь в гостиную открылась. Голый Эрик стоял в проеме и плакал. От него пахло кроватью и свежим хлебом. Он был чертовски красив в дверях, высокий, с мышцами, подаренными природой, а не отвоеванными у фитнесс-клуба, широкая грудь с крупными сосками размашисто колыхалась в такт всхлипываниям.

- Ребята, пожалуйста, не уезжайте. Что я вам сделал?..

Фото Jeff Palmer

05 ОКТЯБРЯ 2013 ВИТЯ БРЕВИС

Ссылка:

Смотрите также

#БОЙФРЕНД, #ИЗМЕНА, #ОТНОШЕНИЯ

25 "искусственных" красавцев, фото которых мы бы точно лайкнули

Скажем прямо: надеяться на успех в приложениях для знакомств - это искать иголку в стоге сена. Но представьте мир, в котором мы могли бы разнообразить нашу интимную жизнь с помощью искусственного интеллекта!

"Гормон любви" окситоцин в буквальном смысле лечит разбитое сердце

Раньше считалось, что окситоцин помогает нам испытывать только чувства привязанности, эмпатии и доверия. Однако вырабатываемый гипоталамусом мозга "гормон любви" в буквальном смысле "склеивает", то есть восстанавливает клетки сердца.

Долго и счастливы: как построить отношения, которым не страшен кризис

Бывает ли в реальной жизни "жили долго и счастливо"? И если да - что для этого нужно сделать?

Lil Nas X рассказал о творческих планах и парнях, которых он предпочитает