 |
|
/.\ NРАVЫ SЕМЕЙSТВА ХЭSH \./ sкаzка
Трикки тоже узнала о п...е. Всеми бедами он делился с мамой, и та вскоре заболела п...м; через полгода Трокка Хэш повесилась, вслед за ней ушёл отец - Трикко Хэш...
 Как-то раз Боцман пришёл к дедушке Ка Клацу и сказал: - Ка Клац, я знаю, что ты хочешь выкурить медвежонка. - Я выкурил их нос, я выкурил их ухо, я выкурил его пупок, я выкурил его пенис, - ответил дедушка Ка Клац. - Не хочешь ли ты выкурить и глазик медвежонка? - спросил Боцман. - Боцман, ты же знаешь, что Трокки мой внук, - сказал Ка Клац. .| Пол размяк, поэтому лошадинаяголованапалке снова провалилась на Боцмана и больно ударился об его красивый панцирь. Боцман тотчас высунул ногу из раковины и пощупал пространство рожками. А потом наполз языком-ногой на лошадинуюголовунапалке. Они стали бороться и хлюпать, красная глина размягчилась под ними, поэтому вскоре они вдвоём провалились в чулан, где семейство Хэш хранило неглиняные вещи. От автора: Я прозаик и исследователь современной философии, печатался в журнале "Логос", в прошлом году вышла моя книжка "Аристотель и портовые шлюхи". Кое-что обо мне можно узнать из Википедии, но всему верить не надо. У меня есть материал, который, как мне кажется, подходит исключительно для журнала "Квир". Это маленькая теоретическая работа на тему языковых квир-практик "Манифест родочислового мерцания и психоделическая квир-сказка". Таких осталось всего ничего: гребень для волос, впрочем, некоторые его зубцы уже покраснели; банка с консервированными солдатиками, жидкость в ней давно загустела и помутнела; подозрительно красный натюрморт, на нём были изображены: курительная трубка, спички, варёный рак, стакан вина и губы, никчёмно прозябающие без лица на краю стола; ещё в чулане стояло ведро с водой, которую саламандра выжимала из голубой глины. Лошадинаяголованапалке принялся ржать и стонать, сокращаясь под увесистой ногой Боцмана, который побагровел, жилы вздулись на его мышце. Упорствуя и налегая, Боцман повторял: "О, о, вот так! О, о, вот так!" А лошадинаяголованапалке дрыгалась и говорил: "Я не существо, я распахнутая чёрная дыра, истекающая слизью! Я пенал, чехол, нора медведки!" Лошадинуюголовунапалке звали Трикки. Трикки Хэш в колледже был выдающейся черлидершей. Кончив и выпустив Трикки, Боцман ловко подцепил кусок голубой глины со стены чулана, вылепил из него цветок и раскрасил его своей перламутровой слюной. Цветок стал настоящим, а через минуту даже научился пахнуть. Трикки, всё ещё пыхтя и раздувая крупные ноздри, с жадностью разжевал и проглотила подарок. Палка Трикки вся была вымазана слизью Боцмана. Довольная, потоптанный Трикки Хэш решила приготовить мидии, для этого он отщипнула тридцать кусочков глины со стены своей норки. Она вылепила мидии, поджарил их на спичках и поскакала угощать остальных. Трикки любил угощать. Однажды он подарил своей матери шарлотку. Он приготовил её у подруги, а потом бежал с блюдом по Winter street, летел сломя голову с подносом в руках, на котором лежал яблочный пирог, мчался вдоль ярких подстриженных кустов, а сверху взрывалось послегрозовое небо и высовывался недовольный цветной рот - радуга. Трикки Хэш маме шарлотку принёс. Мама растрогалась, её фартук тотчас покрылся смайликами: ☺ ☺ ☺ ☺ ☺ ☺ ☺ ☺ ☺ ☺ Когда получается слепить вещь и удачно её раскрасить, она долго держится, не тотчас разваливается обратно в однородную субстанцию. Но хорошо лепить и раскрашивать умеет одна саламандра, Тикки Хэш; а ещё иной раз выходит у Боцмана, особенно post coitum. Обычно даже столовые приборы удерживаются не дольше десяти минут, поэтому есть следует расторопно, ведь и сама еда постепенно приобретает глиняный привкус. Раньше формы сохранялись дольше. Саламандре удавалось вылепливать и раскрашивать целые пейзажи, в которых всё семейство Хэш дружно разгуливало. Все собирали цветы и пели песни. Пейзажи стояли несколько часов, а потом постепенно растекались в бесформенную глиняную мешанину. А теперь даже тропинку не получается вылепить. Какие уж там пейзажи... Рано утром глина послушней, но вещи быстро размягчаются. Вечером глина не хочет поддаваться, но вещи долго не разваливаются. Утром семейство Хэш размуровывается, ведь за ночь все успевают глубоко провалиться в глину. Чем ярче сны, тем плотнее замуровываешься. Такую закономерность обнаружил Медвежонок Трокки. У Медвежонка Трокки в животе есть ревун, в семействе Хэш его используют в качестве будильника. А дедушка Ка Клац - розовый осьминог с похотливыми щупальцами - говорит, что сон и глина суть одно. - Медвежонок Трокки, разбудите нас завтра за три сна до восхода луны, - говорила саламандра Тикки. А дедушка Ка Клац подслушивал и ворчал: - Ага, разбудят, конечно, если не растечётся. Медвежонок с каждым днём становятся всё более бесформенным, от него пахнет глиной. Они этого не стесняются. Иногда медвежонок Трокки совсем исчезают, превращается в простой сгусток. И тогда они перестают отвечать на вопросы, хотя немножко движется, перетекает, хлюпают, кочевряжатся. - Пойдёмте к медвежонку Трокки, - сказала саламандра Тикки. - А вдруг они развалятся? - сказал Трикки. - Да, прямо у нас на глазах, - добавил Боцман. - А мы вылепим их заново, - предложила Тикки. - Вчера у него ревун сломался, пищать стал, - сказал Боцман и облизал ногой мягкую стену. Трикки заржал. До завтрака принято очищать Шар и совершать обряды. Стеклянный Шар - первозданный предмет. В нём нет признаков мягкости, он гладок, в нём видны звёзды, порой в Шаре появляется луна, иногда из него идёт дождь. Когда восходит луна, к Шару приносят цветы селенотропы, чтобы они насытились лунным светом. Потом цветы ещё долго светятся и сохраняют форму. Утром саламандра Тикки доит Боцмана, а потом делает из его перламутровой слизи красные, жёлтые и синие краски. Большую часть дня Тикки лепит селенотропы, раскрашивает их жидкостью Боцмана и ждёт луну возле Шара. Тикки Хэш не разговаривала до пяти лет, потом вдруг принялась повторять названия планет Солнечной системы. Она перечисляла планеты весь январь, а вслед за тем внезапно предложила отцу приобрести акции Форда. Весь день медвежонок Трокки буравят землю в поисках сохранившихся предметов. Иногда попадается горшок, иногда блюдце. Находки всё равно разваливаются через некоторое время. Если этого не происходит, их кладут в чулан, правда, такого уже давно не случалось. Последней крепкой вещью было ведро. Как было, так и осталось, в нём даже воду можно хранить. Но после ведра Трокки ничего подобного не находили: пуговица растеклась спустя пять лун, свеча продержалась две луны, копыто лежало долго, не меньше двадцати лун. Только с ним делать нечего, с этим копытом. Трикки попробовала приделать его себе на палку, чтобы на нём скакать, но споткнулся и снова разбил морду о раковину Боцмана. Перед сном семейство Хэш собирается вокруг Шара. Все молчат, смотрят на звёзды и на луну. Иногда случается метеоритный дождь. ....| Недавно у Трикки размягчилась и отпала палка. Осталась одна лошадиная голова. Что делать? - Как же она будет есть? - удивился Трокки. - Головой, как раньше, - сказала Тикки. А Боцман подполз и заявил: - Какая разница? Рот у неё остался, даже ноздри есть. Я его буду кормить. Боцман ловко наполз языком-ногой на голову Трикки, который хотел жалобно заржать, но захлебнулся. Жилы вздулись на мышце Боцмана. Наваливаясь, упорствуя и налегая, Боцман повторял: "О, о, вот так! О, о, вот так!" Трикки пыталась ржать, но захлёбывался, давился и фыркала. Потом они остановились. - Вот и покормили её, - сказал Боцман, отползая. - В коня корм, - заметил дедушка Ка Клац, извиваясь щупальцами. Трикки, валяясь в жидкой глине, облизывал морду, с которой стекала перламутровая слизь. .....| Как-то медвежонок выкопали пейзаж. Это была незнакомая местность. - Тикки, ты создала этот пейзаж? - спросили Трокки, подведя саламандру к дыре в мягкой глиняной стене, за которой сверкал солнечный день. - Ты же знаешь, что все мои пейзажи давно развалились, - отвечала Тикки. - И я бы никогда не стала вылепливать мост вдоль реки, что за шутки? Всё семейство Хэш вошло в пейзаж, даже дедушку Ка Клаца затащили в него. Пейзаж состоял из рощи, реки, моста и лужайки. Дул настоящий ветер. - А кто слепил ветер? - спросил Боцман. В небе плавали облака, светило солнце. Облака сгущались. Поэтому Тикки соскребла немного глины со спины Трокки и вылепила большой зонт. Под ним уместилось всё семейство Хэш. Пошёл дождь, сначала чистый, затем капли помутнели, потом с неба стали падать комья глины, они становились всё больше. Небо прохудилось, из него потоком полилась разжиженная голубая глина, которая вскоре утопила весь пейзаж. Дождь превратился в мешанину, ландшафт скомкался, ветер, солнце, мост, река и деревья - всё сглинилось, размякло. Семейство Хэш барахталось в холодной жиже. ......| Настал праздник - День Твёрдых Вещей. Семейство Хэш спустилось в чулан за гребнем, банкой, натюрмортом и ведром. Предметы разложили вокруг Шара. Боцман капнул перламутровой слизью в ведро. И вода, отжатая из голубой глины саламандрой, тотчас превратилась в вино. Первым выпил дедушка Ка Клац. Все хотели, чтобы он произнёс речь, но дедушка ничего не сказал, просто уснул. Тогда к Шару приблизились медвежонок Трокки, он выпил и торжественно произнесли: - Неуютная жидкая лунность и тоска бесконечных равнин, - вот что видел я в резвую юность, что, любя, проклинал не один. - Медвежонок, похоже, резво налакался, - сказал Боцман. - Смотрите, у них губы по краю ведра размазались. - Окуните меня в ведро, пожалуйста, - попросила Трикки. Вечером Трокки и Тикки уединились в отдельной глиняной норе. Трокки пытались поцеловать саламандру, но его мягкое лицо размазывалось о твёрдое лицо Тикки. - У тебя такие гладкие ноги, - сказали Трокки, проведя лапой по длинным обнажённым ногам Тикки. - Да, я неделю бритву лепила. Готовилась ко Дню Твёрдых Вещей. Теперь я вся гладкая. Как Шар. - Я бы хотел тебя обнять, - прорычали Трокки, трогая лапой упругую грудь саламандры. От этого прикосновения Тикки вздрогнула. - У меня мурашки бегут по всему телу, - сказала Тикки, обхватила руками голову медвежонка и окунулась красивым лицом в их жидкую морду. - А я и сам, похоже, мурашка, - вздохнули Трокки. - Глиняный пузырь, вот и всё. Что-то громыхнуло и опрокинулось. Через мгновение Боцман обрушился на Тикки и Трокки. - Кто я? Что я? Только лишь мурашка, синь очей утративший во мгле! Ещё вина хотите? - заорал Боцман, выковыривая из-под себя размазанных медвежонка. .......| Когда-то давно двухэтажный дом семейства Хэш располагался на Winter Street. Комната Тикки находилась на первом этаже. Письменный стол стоял возле окна. Тикки любила лежать на этом столе, высунув ноги в окно. Длинные гладкие ноги. Трокки, как-то раз проходя под окнами, заметил их, ноги Тикки. Очень заинтересовался. Тогда им было по 15 лет, ногам Тикки и ногам Трокки. Трокки взял ветку акации, сорванную бурей, и пощекотал стопу сестры. Девушка завизжала. И тотчас из припаркованного колибриолета, из всех ближайших домов, из уличного радио зазвучала песня "Playground Love". ........| В один замечательный день Тикки гуляла по Winter street. Она присела на скамейку, чтобы отдохнуть. Неподалёку от неё на тротуаре валялся пакетик, совсем невзрачный, грязный. Тикки подумала: "Вот я смотрю сейчас на этот пакетик, а через пять минут уже забуду о нём и никогда не вспомню". Тикки долго смотрела на пакетик, потом предположила: "А вдруг не забуду? Что, если он так и застрянет у меня в голове? Лягу спать, вспоминая о нём, утром проснусь и подумаю о нём, а днём - опять... и даже через месяц, через год". Тикки не на шутку перепугалась, поднялась со скамейки и пошла дальше по Winter street, но пакетик не вылетал у неё из головы, бессмысленный и ненужный. Образ брошенного пакетика не наводил её ни на какие мысли, ни о каком одиночестве или вселенской заброшенности она не размышляла. Просто был пакетик - и всё. Потом Тикки на некоторое время о нём забыла, но вечером вспомнила. И утром вспомнила. Пакетик прилип к её мыслям - как жвачка к подошве ботинка. Она рассказала о нём Трокки. Тот задумался: "А вдруг я теперь тоже никогда не забуду об этом п...е? Я его не видел, но всё равно могу представить грязный брошенный п...к на тротуаре, он слегка колышется на ветру". И Трокки периодически стал думать о нём. Он рассуждал так: "Интересно, вспоминает ли до сих пор Тикки о том п...е? Вот! Снова я о нём подумал. Ужасно!" Трокки сходил к психотерапевту, рассказал о своей проблеме. Психотерапевт Йоэль Феликсович Боцман попросил Трокки на следующий сеанс привести с собой Тикки. Они пришли вместе, ещё раз всё рассказали. Боцман прописал им феназепам, а через неделю прописал его себе, потому что сам не мог забыть о п...е. Трикки тоже узнала о п...е. Всеми бедами он делился с мамой, и та вскоре заболела п...м; через полгода Трокка Хэш повесилась, вслед за ней ушёл отец - Трикко Хэш. - Эта сука Тикки всех п...м заразила! - сказал дедушка Ка Клац, уже инфицированный. Заражённые много времени проводили вместе - так было легче переносить жизнь с неотвязным п...м. Даже Боцман переехал в дом семейства Хэш, ведь он был психотерапевтом. Все надеялись только на него, хотя Боцман тоже тяжело болел. Он стал полноценным членом семьи, когда начал спать с Трикки. Пакетированные поклялись, что больше никому не расскажут о своей беде, чтобы эта психическая зараза не распространялась. Так они жили долгое время, а потом всё сглинилось. .........| РАСКАС О ТОМ КАК ВСЁ УТАНУЛО В ГЛИНЕ ОДНАЖДЫ ТРИККИ И ТРОККИ СИДЕЛИ НА СОЛНЫШКЕ И ГРЕЛИСЬ ТРИККИ ЗАГРУСТИЛА ПОЧИМУ ТЫ ГРУСТИШ ТРИККИ СКАЗАЛИ ТРОККИ ПАТАМУЦТО БОЦМАН ОПЯТЬ КУДАТА УШЁЛ СКАЗАЛ ТРИККИ ВДРУГ ТРИККИ СКАЗАЛА СМАТРИ ЧТОТА КРАСНАЕ ГДЕ СКАЗАЛИ ТРОККИ ВОН ВДАЛИКЕ ЭТО БЫЛА ЖИДКАЯ ГЛИНА ОНА ПРИБЛИЖАЛАСЬ К ВИНТЕРСТРИТ ВСЁ БЛИЖЕ И БЛИЖЕ ПОКА НЕ ЗАТАПИЛА ВСЮ УЛИЦУ ТРИККИ СКАЗАЛ НАДА ВЫНАСИТЬ ВЕЩИ ПОДБЕЖАЛ ДЕДУШКА КА КЛАЦ И СКАЗАЛ ЧТО СЛУЦИЛОСЬ ОН НАКОНЕЦ УВИДЕЛ ЧТО СЛУЦИЛОСЬ ОН СКАЗАЛ ПАШЛИ БЫСТРЕЙ ВЫТАСКИВАТЬ ВЕЩИ НО БЫЛО УЖЕ ПОЗДНО ТРИККИ СКАЗАЛА БИЖИМ КА КЛАЦ СКАЗАЛ МЫ НЕ УСПЕЕМ НАДО ВЫТАЩИТЬ ВАННУ ИЗ ДОМА ТРОККИ ПАПЛЫЛИ В ДОМ И ВЫТАЩИЛ ВАННУ КА КЛАЦ СКАЗАЛ САДИТЕСЬ ОНИ СЕЛИ И ПОПЛЫЛИ ТРИККИ СКАЗАЛА КАК ЖЕ ОСТАЛЬНЫЕ КА КЛАЦ СКАЗАЛ ДРУГИЕ ДАВНО УЖЕ УПЛЫЛИ ВДРУГ ОНИ УВИДИЛИ ЦЬЮТО ФИГУРУ ОНИ ПОДПЛЫЛИ ПОБЛИЖЕ И УВИДИЛИ ЦТО ЭТО ТИККИ ОНА ПЛЫЛА НА БРИВНЕ ТРИККИ СКАЗАЛ САДИСЬ К НАМ ОНА СКАЗАЛА ВАННА НЕ ВЫДИРЖИТ ДЕДУШКА КА КЛАЦ ДОСТАЛ ВЕРЁВКУ И ПРИВИЗАЛ ЕЁ К БРИВНУ И ОНИ ПАПЛЫЛИ ДАЛЬШЕ ВДРУГ ОНИ УВИДИЛИ КАКОЙТА ОСТРАВ ОНИ ПРИПЛЫЛИ И ПАШЛИ ГУЛЯТЬ ТАМ ОНИ ВСТРЕТИЛИ БОЦМАНА ОН СЛУШАЛ МУЗЫКУ ТРИККИ СПРАСИЛ ЦТО ЭТО ЗА МУЗЫКА БОЦМАН СКАЗАЛ ЭТО АМОН ТОБИН |. Один раз под саламандрой размяк пол, она упала на Боцмана, который тотчас проснулся, метнулся и повалил медвежонка. Медвежонок взревели, побежал, споткнулись, пробил головой коморку дедушки Ка Клаца. Дедушка принялся шевелить похотливыми щупальцами, задел лошадинуюголовубезпалки. Все ржали, ревели, булькали, кочевряжились, охали, проваливались и разжижались. |.. Раньше Трокки был первоклассным регбистом. - Ты знаешь, я думаю, что мы движемся ошибочно, - сказал Трокки саламандре. - Мы выбрали путь голубой глины, а следовало бы рыть красную. - Красная глина суше, из неё не получится выжать много воды, - возразила саламандра. - Надо двигаться слоями красной глины, чтобы выбраться, - сказали медвежонок. - Куда выбраться? - удивилась Тикки. - Туда, где играют в регби, - прошептали медвежонок. - Да ты с ума сошёл. |... Но даже теперь, когда все предметы стали так быстро размягчаться, у семейства Хэш сохранилось утешение - море. Его было чрезвычайно просто лепить и раскрашивать. Достаточно изрезать и смять глину волнами, большими и небольшими, а потом плеснуть синей краски и немножко белой - для пены. И вдруг начинало шуметь и шипеть, волны оживали. Всё семейство Хэш оказывалось в воде, что было хорошо весьма. Трикки ржал и бултыхалась, представляя себя морским коньком; Трокки вообще растворялись, превращались в безличную волну с ушами, рёв медвежонка смешивался с рёвом стихии; Тикки ложилась на воду, её длинные гладкие ножки поднимались на высокие гребни, а потом проваливались в бездну; дедушка Ка Клац проворно плавал, извиваясь похотливыми щупальцами; но больше всех радовался Боцман, который уходил куда-то на дно, совсем исчезал в пучине, а потом появлялся помолодевшим. Море сохранялось довольно-таки долго, плавать можно было несколько лун, а затем вода начинала постепенно густеть. Главное - вовремя выбраться на поверхность, чтобы не завязнуть. Обычно Боцмана замуровывало, но моллюск самостоятельно проделывал себе ход на поверхность, хотя и не без усилий. |.... - Что ты лепишь из глины, медвежонок? - спросила Трикки. - Я леплю беспамятство, - ответили медвежонок Трокки. - А зачем ты лепишь беспамятство? - спросил Трикки, лошадинаяголовабезпалки. - Чтобы не вспоминать о регби. |..... Как-то раз Трокки выкопали хризолит. Все члены семейства Хэш влюбились в камень. Но тот вскоре сглинился. |...... Однажды натюрморт, на котором были изображены курительная трубка, спички, варёный рак, стакан вина и губы, никчёмно прозябающие без лица на краю стола, размяк и развалился комьями глины, спички исчезли вместе с ним, не на чем стало жарить мидии. Иногда медвежонок Трокки находил в залежах глины куски зелёного пластилина. Отыскав, он тотчас нёс его дедушке Ка Клацу, который любил курить зелёный пластилин через глиняную трубку; впрочем, она быстро разваливалась, приходилось новую лепить. Но теперь все спички распались вместе с натюрмортом. Чем же дедушка будет раскуривать свою трубку, где ему взять огня? Вскоре Тикки научилась лепить жареные мидии. Они сразу были готовы, как мысли глупцов. Но вылепить горящий зелёный пластилин у саламандры не получалось. Поэтому дедушка больше не курил. И это к лучшему, ведь к тому времени он уже выкурил часть медвежонка Трокки. Как же так вышло? - Космос пахнет глиной, - сказали медвежонок и развалился. Дедушка Ка Клац подполз на похотливых щупальцах к жидкому медвежонку и наполнил ими трубку. Оглядываясь воровато, дедушка вернулся в свою норку, где вылил частичку Трокки в сухую глиняную плошку. Очнувшись, Трокки не обнаружили у себя левого уха и в страхе побежал. Он скользил и падал, врезались в остальных, а потом влетели головой в нору Ка Клаца. Здесь он застрял и стали кричать: - Дедушка Ка Клац, помоги мне! Где моё левое ухо? А дедушка уже высушил частичку Трокки на спичках, растёр в глиняную пыль и теперь, смешав с волосками Тикки, которые она сбрила к Празднику Твёрдых Вещей, скуривал. Дедушка Ка Клац курил внучка и причмокивал. Глядя на морду застрявшего медвежонка, обезображенную гримасой ужаса, он покачал головой: - Ай-ай-ай... Спустя девять лун у дедушки Ка Клаца выросло на голове медвежье ухо. Потом всё повторилось: медвежонок распались, а дедушка его зачерпнул. Очнувшись, Трокки поначалу и не заметили, что носа лишился. В третий раз Трокки потерял пупок. Через некоторое время нос и пупок возникли у дедушки на щупальцах. И всё семейство Хэш увидело это. Что поделать? Ка Клацу оторвали ухо, нос оторвали, а пупок вырезали - Тикки для этого три луны лепила нож. Но ведь медвежонок Трокки вновь побулькал и скоропостижно распались. И любимый дедушка Ка Клац опять его зачерпнул, высушил и выкурил. На этот раз у Трокки пропал пенис. Тикки не могла вынести этого. Медвежонок так ревели, что ревун его совсем охрип. Трокки метались без пениса, он так сокрушался, что глаза выпали у них в склизкую грязь. Но саламандра вставила ему глаза обратно и, насупившись, отправилась к Ка Клацу. Слова не говоря, саламандра оторвала у дедушки одно похотливое щупальце. Дедушка в молчаливой агонии боли отворял запёкшийся рот, но ничего не мог поделать. Тикки, глядя на него с отвращением, сказала: - Ай-ай-ай... Потом она вернулась к отчаявшемуся медвежонку и приделала ему щупальце вместо пениса. Спустя девять лун у дедушки вырос пенис на месте оторванного тентакля. Семейство Хэш собралось вокруг Шара на совет. Что делать? Менять обратно? Это больно и хлопотно. Кроме того, Тикки понравился новый орган Трокки: саламандра и медвежонок без устали забавлялись в отдельной глиняной норе. А дедушка Ка Клац дни напролёт тыкал молодым пенисом в глиняные норки. Потому и постановили ничего не менять, ведь всем было хорошо. В честь этого решили снова устроить праздник. Дедушка Ка Клац налакался больше всех, он плакал и клялся, что впредь никогда не станет курить любимого внучка. |....... Как-то раз Боцман долго кормил Трикки перламутровой слизью. Лошадинаяголовабезпалки ржал и стонала, сокращаясь под увесистой ногой Боцмана, который побагровел, вены вздулись на его мышце. Топча голову, Боцман повторял: "О, о, вот так! О, о, вот так!" А лошадинаяголовабезпалки дрыгалась и говорил: "Я не существо, я распахнутая нора, истекающая слизью!" Когда Боцман кончил, у Трикки зачесалась шея, а затем выросла новая палка. |........ Саламандра Тикки что-то самозабвенно лепила. - Что это ты лепишь? - спросили Трокки. - Что это ты лепишь? - спросил Боцман. - Что такое ты лепишь? - поинтересовалась Трикки, лошадинаяголованапалке. - Вот же ваятельница, - сказал дедушка Ка Клац. Саламандра сидела на корточках возле продолговатой глиняной фигуры, на Тикки были красные гетры и синяя кофта, сквозь которую просматривались набухшие соски. Короткие шорты саламандры в некоторых местах уже распались и теперь сползали глиняными комьями по сочным бёдрам. Тикки сказала: - Я леплю рассказчика. - Какого ещё рассказчика? - спросил Боцман. - Сочинившего всю эту историю, - ответила Тикки. - Всю историю?.. - не поверил Боцман. - Да, всю эту историю кто-то придумал, - ответила Тикки. - Про глину и про нас. Вот я его и леплю. - А зачем? - поинтересовалась Трикки. - Чтобы можно было с ним договориться, - сказала саламандра, вылепливая мне рот. Когда рот был готов, но язык ещё не отвердел, я сказал: - ৩o0O()❍©❍()O0о৩ Ничего не понимаю! Что он говорит? - возмутился медвежонок Трокки. - Чепуха какая! - сказал дедушка Ка Клац. - Смотрите, он шевелит рукой! - сказал Трикки. - И ногой, - заметили Трокки. - Он моргает! - удивилась Трикки. Да, я шевелил, моргал и покашливал, но сказать что-то внятное не мог. Ведь саламандре не удавалось нормально вылепить язык: он получался слишком твёрдым (как Шар) или чрезмерно мягким (как Трокки). - ০৩0o০৩0o০৩0o, - произнес я, отчаянно трепыхаясь. |......... Как-то раз Боцман пришёл к дедушке Ка Клацу и сказал: - Ка Клац, я знаю, что ты хочешь выкурить медвежонка. - Я выкурил их нос, я выкурил их ухо, я выкурил его пупок, я выкурил его пенис, - ответил дедушка Ка Клац. - Не хочешь ли ты выкурить и глазик медвежонка? - спросил Боцман. - Боцман, ты же знаешь, что Трокки мой внук, - сказал Ка Клац. - А не хочешь ли ты выкурить язык медвежонка Трокки? - спросил Боцман. - Боцман, ты же знаешь, что медвежонок мои внучок, а спички давно закончились, - ответил дедушка Ка Клац. - А не хочешь ли ты выкурить печень медвежонка? - спросил Боцман. - Боцман, они мой внук, тебе это известно, как и то, что спичек нет, - сказал Ка Клац. - А не желаешь ли ты, дедушка Ка Клац, выпить хвойные сны своего внучка? - поинтересовался моллюск Боцман. - Да. .|| - Трокки, что с тобой, почему вы такой мрачный и злой? - спросила саламандра. - Ты ещё спрашиваешь? Посмотри на эти рожи - это читатели? Уроды из кунсткамеры, а не читатели! Как же мне надоели говнюки по ту сторону страницы! Одни ужасно воняют, другие постоянно отвлекаются, а есть ещё такие... - Успокойтесь, мы не можем выбирать себе читателей, - сказала Тикки. - Кроме того, ты преувеличиваете, читатели еле заметны, как водяные знаки на купюрах. Что касается неприятного запаха, то... - А писателя ты видела? Вон, до сих пор валяется там, полужидкий, булькает что-то. Настоящий кусок говна. - Это я виновата, сказала Тикки, - надо было его долепить. Я слушал их, находясь в склизкой глине, возмущённо жестикулировал, но ничего не мог произнести недолепленным языком. - Вот он, вот он! Зашевелился, опарыш! - сказали медвежонок Трокки. Через мгновение спесивые Трокки распались, превратился в жижу. Саламандра хотела собрать медвежонка в ямку, чтобы ему легче было сгуститься, но Боцман подкрался к Тикки сзади, схватил её мускулистой ногой. Саламандра безуспешно пыталась высвободиться. А дедушка Ка Клац тем временем прибрал медвежью жижу в глиняный горшочек, заранее слепленный. На шум прискакала Трикки. Он понял, что Боцман хочет потоптать саламандру, залить её перламутровой слизью. Моллюск уже сорвал с неё всю одежду, облизал все дыры Тикки, чтобы легче проникать в них. Лошадинаяголованапалке вознегодовал и насупилась. Повернувшись задом, Трикки мордой упёрся в глину, а палку выставила вперёд и вверх - прицелился ей в Боцмана. Затем она поднатужился и выстрелила палкой в моллюска. Да так, что вместе с палкой вылетели все кишки Трикки. Но зато панцирь Боцмана треснул и развалился, мясо выпало наружу, Боцман хлюпнул, расслабил ногу и подох. Тикки высвободилась и тотчас побежала карать Ка Клаца, который прохлаждался возле Шара, допив медвежонка. Завидев Тикки, дедушка сгрёб Шар с пьедестала похотливыми щупальцами. ..|| - Тикки, ты помнишь игрока на кубке мира в лохматом году? - спросил Ка Клац, пятясь назад, отступая от надвигающейся на него разъярённой саламандры. - Тип, который совершил пятнадцать попыток, а в тот раз делал шестнадцатую? - спокойно спросила Тикки. - Была атака по левому флангу, - заметил дедушка, увёртываясь от резкого выпада Тикки. Саламандра, нападая на дедушку, задела меня по лицу красивой ножкой. И так получилось, что язык мой от удара затвердел как надо. И я начал говорить нормально. - Подождите, как это понимать: если я, автор, валяюсь здесь, кто же тогда пишет? - Но арбитры решили, что головоногий первым коснулся мяча, - уточнила саламандра. - А вслед за тем сборная Winter street неудачно исполнила двадцатидвухметровый удар. Всё это пишешь ты, тупой! - воскликнул дедушка, угрожающе вытягивая щупальце с Шаром. - Был мёртвый мяч, а потом замена по крови, когда головоногому рассекли бровь, - прошипела саламандра и бросила в осьминожью физиономию куском глины. - Чем же я пишу, руки почти жидкие? - спросил я, силясь напрячь разжиженные мышцы неоформленной массы своего тулова. - Да, кровища так и хлестала у него, но через пять минут он снова был в игре, - сказал дедушка, отплёвываясь. - Контратака по правому флангу. Вперёд рвётся головоногий, наши сохраняют мяч. Хорошо и напористо идут, установили рак! - воскликнула саламандра и решительно погналась за Ка Клацем. - Земноводная снова пошла в атаку, но мяч потеряла, - простонал дедушка и швырнул Шар в глину. - Очередной коридор. Мы с мячом на десятиметровой отметке от центра поля в сторону членистоногих! А ты пишешь не руками, а мозгами. - Атака потеряла темп! - В пятой фазе атаки вперёд пошли схваточники. - Мои мозги, как мне кажется, сейчас ещё более жидкие, чем руки. - Сборная команда Winter street не стала выбивать мяч в аут, а на руках его понесла. Рвётся вперёд головоногий, рядом хордовые, земноводные, мудак с жидкими мозгами путается под ногами! - Вброс ногой мяча в двадцатидвухметровую зону эукариотов. Моллюск выбил мяч в аут и... ...|| И тут Шар полетел в сторону расколотой раковины Боцмана, ударился об неё и разбился. Всё поплыло в глазах Тикки и Ка Клаца, на какое-то время они стали жидкой глиной, растеклись и смешались, но потом заново собрались, отвердели. А я на мгновенье вообще превратился в какие-то грязные слюни. Оформившись обратно, Тикки сбросила кофточку и расстегнула шорты, многое стало видно мне и дедушке Ка Клацу, который, направил похотливые щупальца в сторону саламандры, а та схватила их и связала. Зачарованный и беспомощный дедушка валялся со связанными щупальцами, а молодой пенис медвежонка, выросший на нём, пульсировал и вздымался. Но саламандра Тикки оторвала его, пенис этот, и засунула Ка Клацу в рот, чтобы дедушка помалкивал. ....|| Спустя пять лун у дедушки Ка Клаца на голове выросли лапы Медвежонка. Когда прошло ещё пять лун, шерстью медвежонка покрылись щупальца дедушки. А потом лицо Трокки выбралось из щеки Ка Клаца, вылезло и стало разевать пасть. Во внутренностях дедушки образовался ревун медвежонка, он ревел во чреве, не давая дедушке покоя. Дедушке, пока саламандра не видела, удалось развязаться, он попытался оторвать медвежьи органы, но те крепко приросли, шевелились, противились, кочевряжились. И вскоре лапы, пасть и твёрдые мышцы медвежьего тулова напряглись, распялились и разорвали дедушку Ка Клаца. Дедушка разлетелся горсткой морепродуктов, его розовые щупальца бессмысленно валялись в глиняной жиже. А медвежонок начали сползаться вместе, смешиваться в единое существо, громко ревя и хлюпая. Дедушка Ка Клац так и остался дохлой кучей морепродуктов. Потому что он был слишком твёрдый. .....|| Мы стали разжижаться решительно: я, Тикки и Трокки; мёртвая головабезпалки превратилась в кусок глины, раковина Боцмана тоже размякла, осколки Шара стали грязью. Мы втроём провалились в чулан, где обнаружили, что гребень для волос, банка с консервированными солдатиками и ведро - долго сохранявшиеся неглиняные вещи - сглинились, увы. Язык Тикки постепенно размягчался, ей трудно было говорить: - Знаешь, Трокки, я когда-то сказала, что ()৩o.о❍0()✇৩o.о❍О0()৩ ()О৩o.о0()Оо это неправда, но не думай о ()৩o.о0O()৩o.о()✇৩0()৩o.о0O()৩o.о Трокки знал, что не сможет ничего сказать в ответ, ведь его язык уже совсем растёкся. Из последних сил он сделал рывок и прыгнул, стараясь не растеряться кусками в воздухе. Он обнял себя в полёте. Размазня летящая, Трокки Хэш... словно регбист, прыгнувший за мячом, словно семя, выплеснутое вперёд и вверх - навстречу новым зачатьям. Трокки, просто густая лужа с полужидкими глазами, не развалился в воздухе, оседлав парадоксальный ветер, и допрыгнул до Тикки, вмазался в неё и примешался к ней. Тикки была уже достаточно жидкое, чтобы медвежата совсем не отрикошетил, но полностью в неё вошли. Единое смесь - и ничего больше. А рассказчики лежал рядом и тоже расползалось, их мысли становилась всё мягче, но разумеетс ৩o.о❍0()৩o ветлее 0()৩o ()৩o.о❍ не ✇()O ропадал, он делалс .o()O✇ ольше Oo0(). сем сразу ()❍O а потом ৩o♉৩о0() смыслы ()৩o.о❍О0()৩ небесная ✇O0o не ошиблись oO0() очаровательноO0❍☺ https://ццц.кочерга@кг THE END Антон Заньковский
22 ОКТЯБРЯ 2020
Смотрите также
 #СКАЗКА, #ЯЗЫК (ЛИНГВИСТИКА)
|
  МОБИЛЬНАЯ ВЕРСИЯ
Магазин Sexmag.ru
|
|
Настоящий ресурс может содержать материалы 18+
|
* КВИР (queer) в переводе с английского означает "странный, необычный, чудной, гомосексуальный". |
