КВИР - Не отрекаются, любя

Не отрекаются, любя

В международный День борьбы с гомофобией лучше понимаешь, что проблема не только в неравенстве социальной группы и предрассудках агрессивного общества, но и в том, чтобы сначала принять самих себя.

Без чувства этой правоты и ощущения нормальности - сложно убеждать в чём-то остальных. Как сказала Мартина Навратилова, "Если мы стыдимся самих себя, то какого чёрта мы надеемся, что мир не будет стыдиться нас?"
Советскому гею (каким я себя помню) особенно сложно менять взгляд на "порочность" своих влечений, заложенный в детстве. И даже выходя на Тверскую с радужным флагом в Москве, не раз "посетив" автозак (в компании классных ребят), ловишь себя на том, что в глубине своей памяти остаёшься советским подростком.
Геям моего поколения (Ок, бумер!) было сложно принять себя - в рамках общих представлений о норме. Путь к идентичности шёл через расставание с советским прошлым, а это непросто. Ребятам путинского времени (точнее, безвременья), надеюсь, будет легче (всё же - интернет), но главным барьером к принятию ориентации всё равно остаётся внутренняя ненависть к себе, которой нас наградило общество.

Каждый гей борется с этим, как может. В ярких красках прайда, в танцующих голых парнях, в карнавальном гротеске - я вижу отчаяние этой борьбы за право на нормальность. Именно отчаяние. "Да, мы есть - и мы такие!, - говорит гей-прайд обществу, потому что кроме вашей "нормы" есть ещё миллионы людей, не менее нормальных, чем вы, - но иначе".
Представление о вариативности сексуальной "нормы" - до сих пор проблемная вещь для большинства людей. Со своим бойфрендом мы расстались именно поэтому (дело не только в политике). Но то, что он обожал в постели, он отказывался считать нормальным. "Зачем вам какие-то браки? - говорил бойфренд, - кто вам мешает е***ься в своё удовольствие?" И чем распутнее, в его представлении, было то, чем он занимался, тем нетерпимее он относился к открытости. Ведь у грешников не может быть прав человека. (Чувство собственной "порочности" добавляло ему остроты ощущений).
Один из парней поколения Z, с которым мы столкнулись в скайпе, говорил (не прерывая сексуального процесса), что "дети не должны видеть целующихся геев". И добавлял: "После института найду себе девчонку..." (Это не мешало ему появляться в Гриндре и кончать за компанию с парнем).
Почти все (в какой-то мере) мы отравлены ненавистью к себе. Мы всё ещё доказываем миру, что нормальны в сексе и любви. Что мы не лишены способности любить. Но границы "нормы" всегда проводит большинство, и оно требует от нас доказательств...
В прошлом году, забежав на профосмотр к психиатру (даме лет 50-ти, с дочерью, живущей в Штатах), я снова с удивлением узнал, что "гомосексуальность - это расстройство" и что "в школе геям не место", потому что есть профессии, "несовместимые с гей-ориентацией". Если это не запрет на профессию для миллионов здоровых людей, то что это?
Брошюра с МКБ-10 стояла в её шкафу, но страница, где сказано, что "гетеросексуальность, бисексуальность и гомосекуальность - являются вариантами сексуальной нормы", так и осталась непрочитанной. (Что уж говорить о трансгендерности? - для "психиатра" это вовсе тёмный лес).
Общество в России не забывает напомнить, что "нормализация" нам не светит. Российский психиатр (положив под себя Международную классификацию болезней), говорит от имени Природы и свято убеждён, что Природа лично сообщила ему знание о "норме".
Хотя, как заметил Альфред Кинси, "Противоестественен лишь тот половой акт, который вы не сможете совершить".
Но "большинство" всегда убеждено, что с позиций "правильной" техники секса оно способно судить о "нормальности" граждан. (Выбор "социально-полноценного" отверстия делает вас уважаемым членом общества).

Легендарная строчка из пьесы Леонида Зорина лучше всего передаёт гомофобную логику. "Вы повёрнуты на сексе и эротике, на свободных отношениях (не дай бог, полиамории), - а это нормой быть не может. И не будет в России. Мы вам не позволим разрушать семью, ставя сексуальность во главу партнёрских отношений".
Избежав сексуальной революции 60-х годов, российское общество всё ещё догоняет Европу, пытаясь найти место для секса в ряду своих "скреп" и "ценностей". Именно поэтому геи стали головной болью режима, который не знает, что делать с сексуальностью в принципе. В наборе его "скреп" секса просто нет. А о свободе личности и праве частной жизни режим ничего не слышал.
Есть ещё одна причина ненависти к сексу политических режимов. Свобода отношений уважается лишь там, где частная жизнь (как и религия) отделена от государства. Наш режим не может себе этого позволить. В 1934 году Сталин ликвидирует свободу однополых отношений, а позже и "советская семья" становится довольно репрессивным институтом под политическим контролем. "Бросивший семью" мог лишиться партбилета, карьеры и поездок за границу.
Атаки режимов на сексуальность (её разнообразие) - часть полицейского давления на общество. Так что, по картине со свободой геев в стране легко судить и о свободе большинства.
В странах с однополыми браками, как правило, есть комфортная среда для семейной жизни в целом, растёт рождаемость и люди строят планы, хотят любить и рожать детей. Там, где частная жизнь - под репрессивным контролем, мы видим деградацию семьи, падение рождаемости и страх заводить детей.
Поэтому, ну да... Большая часть сообщества "повёрнута на сексе" и свободных отношениях. Говорить об этом - означает уважать свою природу, субкультуру и традиции, не идя на поводу у чужого взгляда.
Если наше государство заботится о будущем и хочет создавать комфортную среду для большинства семей, стимулировать рождаемость, то оно должно оставить частную жизнь в покое. И не назначать группы общества на роль "социально-неполноценных". Но где же взять в России такое государство?

Выйдя из глубокого подполья, гей-культура вынесла на свет свой яркий и чувственный образ - и до сих пор пытается занять уважаемое место в культуре большинства. Этот конфликт подполья с мейнстримом - не скоро удастся решить.
В жёстких текстах геевской эротики (со во всеми этими "х...ми" и "е...ёй") - можно видеть вызов "норме" и внутреннюю травму - одновременно.
В движении за принятие лексики ненависти в рамках так называемой "пидор-стратегии" (тактики реклейминга) мы видим тот же стокгольмский синдром гей-сообщества - пополам с отчаянием. ("Пидор" на майке гея - это та же звезда Давида, но пришитая по собственной воле, с целью понизить болевой порог в условиях ненависти, приняв её язык).
Всё это - следы той самой травмы, которая неотделима от внутренней гомофобии. Нам только кажется, что мы от неё свободны. Но даже гей-прайды - это следствие борьбы и несвободы. Полноправным людям нет нужды выходить на улицы. Их гордость не требует подтверждений.
Уверен, что когда-то (но нескоро) гей-прайды перейдут в разряд "музейных экспонатов". Возможно, прайд вернется в клубы, откуда он и вышел, начиная со "Стоунволла". Даже радужные флаги в центре города будут не нужны, потому что "нет смысла гордиться тем, что ты родился в четверг, а не в пятницу".
Гордость геев растворится в небе повседневности. Почему бы нет? Но сегодня всё иначе.
Отчаянно борясь за право на нормальность, парни надевают майки со словом "пидор", бравируют голыми бёдрами на площадях, "тиранят взгляд" буйством перьев, макияжа и радужной символики. Или шокируют публику фото-выставками Мэпплторпа - с эстетикой мужских гениталий. Наконец, выносят на экран (круша границы порнографии) тайную технику секса, когда лучшие актёры, от Гарреля до Бандераса, мастурбируют в кадре.
Этот век вынес на экран кинотеатров пенис крупным планом (безумству Майкла Питта поём мы песню). Словно гей-сообщество решило этим жестом (в адрес большинства) компенсировать годы травли. Действительно, "Мечтатели"... Но шок - это тоже путь к пониманию. Что нам остаётся, кроме гордости и шока?
Сегодня геевская сексуальность может казаться "вызовом" (культурным, моральным, каким угодно), но это вызов, который связан с травмой, с тоской по "нормальности", обычности, законности, - которых были лишены миллионы людей, веками живших с мыслью, что они "извращенцы" и "выродки".
Карнавальная "чрезмерность" гей-культуры - это бравада подростка, отчаянно желающего стать самим собой, но не уверенного в праве на жизнь. И нет никаких шансов, что уверенности будет больше. На подходе времена, когда генетика и био-технологии смогут вмешиваться в природу гомосексуальности, - определять ориентацию до рождения или даже программировать её.
Я вовсе не уверен, что общество (родители) проявят историческую зрелость, чтобы отказаться от "полного решения гейского вопроса" и не покончить с гомосексуальностью как "ошибкой эволюции". Иначе весь пласт мировой гей-культуры потеряет своих носителей, превратившись в "мёртвую" материю. Много ли родителей мы знаем, кто сознательно откажется вмешаться в секс-ориентацию своего ребёнка?
Пожалуй, рано списывать гей-прайды в архив. Нам ещё предстоит не раз доказать жизнеспособность, силу своей гордости и право на нормальность.

В моём советском прошлом не было пространства для гордости. Я молчал о своём "пороке", хотя никогда не жалел о том, что я гей. Влюбляться в парней было счастьем. Но в то же время и позором.
Подобно древнему Петру, я "трижды отрекался". И каждый раз это было мучительно. Однажды мне пришлось отвечать на вопросы врача о сексуальных партнёрах. На стене, словно забытый пациентом, блестел православный крестик.
Пришлось признаться, как на исповеди, что "сомнительных девиц у меня не было". "А однополые связи?" - спросил врач (сестра за соседним столом навострила уши и занесла ручку над картой). Было как-то глуповато, имея в прошлом десятки парней, прикинуться девственником, но обсуждать с врачом свои однополые связи я не стал. Да и статью УК никто не отменял.
Но одно из "отречений" я помню очень хорошо.
Женька был двумя курсами младше меня. Мы сталкивались с ним в старинных воротах корпуса - или в читалке, где он мог задремать на стульях в позе эмбриона. Распахнутые миру глаза без очков (почему-то он их не носил) казались особенно детскими. Он подрабатывал на радио и его приятный баритон по утрам звучал на местной волне.
Мы не были близко знакомы, я лишь замечал его в потоке студентов, удивляясь каждый раз открытости этого взгляда. Через год он куда-то пропал, я закончил институт и больше о нём не слышал. Но мир оказался тесен.
С ним дружила коллега по школе. И однажды к нашим стенам подкатил Женька на велосипеде. Мы немного поболтали и он умчался, лихо махнув над седлом ногой в обтянутых шортах. Глаза были те же самые..
"А ты ничего не знаешь?" - спросила Марина. Она поправила очки и как-то выразительно взглянула на меня. "Его же хотели забрать по статье, но потом отправили в больницу.. Ну, ты понимаешь.., за любовь к мужчинам".
На дворе стоял восьмидесятый год, я слышал о статье, но поскольку ни с кем не встречался, то об этом не думал. Меня напугало другое. До сих пор я помню страх - мучительный и тягостный, накрывший без всякого повода. Я доверял Марине, она была человеком "широких взглядов", но это был первый в жизни разговор, касавшийся моей сексуальности. Именно моей.
"Ты вообще-то, как к таким парням относишься?", - Марина, подпирала пальцем линзу (как она любила делать, прибавляя диоптрий) и внимательно смотрела на меня.
Я прекрасно понимал ход её мыслей. У меня не было девушки, я таскал в портфеле томик Уайльда и общался с ней в "товарищеском" стиле.
Я никогда не сомневался в своей ориентации, начиная с детских впечатлений, когда мужские члены в мокрых плавках (дело было в пляжном туалете) кружили мою пионерскую голову. В институте я влюблялся исключительно в парней и от разоблачения спасало только то, что близкие друзья были парой (позже они поженились). Так что мой геевский интерес растворялся в уловках дружбы.
Но мысль кому-то рассказать о себе приводила в ужас. Дело было не в статье, а в потере репутации и самоуважения.
"Вообще-то... плохо отношусь (я начал что-то мямлить, блуждая глазами по потолку). То есть, я без осуждения.. Это его дело. Но мысль, что можно с парнем... мне.физически противна" (я изобразил в лице кислое презрение). Марина улыбнулась (казалось, иронически) и поправила очки.
В моих словах всё было ложью - от начала до конца. Мне не было "противно", я мечтал об отношениях, считая мечту несбыточной. Вся сексуальная жизнь (если можно назвать это жизнью) вращалась вокруг парней и порно-фантазий. Сейчас я понимаю: прояви Женька больше настойчивости, тронь меня в "правильном" месте - и он мог легко "совратить натурала" (каким я, конечно, не был).
Не сомневаюсь, что Марина передала ему о нашем разговоре. И Женьку я больше не видел.
Глупая ложь была унизительна. Уже тогда я понимал, что предаю себя, но контролёр, сидящий в голове, не оставил выбора. Ложь была частью советской социализации. Формой "группового изнасилования" гея большинством.
С тех пор я не люблю всё, что "встраивает" в общество. Не люблю толпу, парады, демонстрации единства и любое "большинство", как таковое.
Все ценные уроки от жизни мы получаем задним числом. Поэтому слова американского писателя я мог бы вставить в рамку и повесить над столом. К сожалению, только сейчас...
"Моя гомосексуальность заставила меня сожалеть только об одном: я слишком долго её в себе подавлял. Я прожил свою молодость в страхе, что подумают люди, а мог бы просто любить кого-нибудь. Не совершайте подобной ошибки. Жизнь - чертовски короткая штука!" - писал Армистед Мопин.

Каждый гей однажды должен делать выбор, о котором не подозревают гетеро-ровесники. "Кому я должен доверять: своей природе или обществу? Себе или общественной морали?"
Попытка раздвоиться между ними (стать Джекиллом и Хайдом) обычно кончалась плохо. Ты ощущал себя чужим (обществу, стране, идеологии). Но этот провал с адаптацией уберегал от промывки мозгов. Быть геем и "советским человеком" - оказалось невозможно.
Как сегодня невозможно быть геем и сторонником режима (если, конечно, себя уважать).
Годы спустя я мог оценить везение. Словно кто-то направлял тебя в нужную сторону. Сексуальность заставляла рано рефлексировать и отделять себя от "большинства". В годы "застоя" уберегала от членства в партии (от продажи себя дьяволу), а в годы "путинизма" - от пропаганды и имперских беснований.
Секс-ориентация давала мне чувство дистанции с социальным и политическим злом. За что я ей очень благодарен. Как сказал американец Эдвард Тоссиг: "Я не выбирал, быть мне геем или нет. Просто мне повезло".

24 МАЯ 2021 ALEXANDR HOTZ

Ссылка:

Смотрите также

#ВНУТРЕННЯЯ ГОМОФОБИЯ

Галкин* странно пошутил про "ЛГБТ-группу" позади SHAMAN

Семен Слепаков прижился в Европе рядом с "тихими геями и сатанистами"

"Умный и хитрый" Гаспарян из "МК" об экс-коллеге Хинштейне и главреде Гусеве: "Аншлаг, Аншлаг!"

Красовский: "...Хотим ли мы, чтобы у мальчиков отрезали яйца в 12 лет?"

"Ловелас-пидорас..." Ксения Собчак тягается в мастерстве с рифмоплетом Басковым

Сергей Пенкин о мужчинах никогда не думал... Слово "гей" приводит его в "ужас"

Председатель Володин оседлал тему запрета "нетрадиционных ценностей"

Председатель Госдумы Володин: "Правильно ввести запрет пропаганды нетрадиционных ценностей..."

Погребижская рассказала, почему перестала петь: виновата пьяная аудитория

МОБИЛЬНАЯ ВЕРСИЯ

Магазин Sexmag.ru

Настоящий ресурс может содержать материалы 18+

* КВИР (queer)
в переводе с английского означает "странный, необычный, чудной, гомосексуальный".