КВИР - Мне нужно вернуться

Мне нужно вернуться

Я долго болел и умер молодой и красивый. Умер недавно. Но время тут другое, оно упругое, я могу с ним играть, я в нем прыгаю. А протискиваться назад, в мир живых, мне еще легко.

А парни живы. Все мои парни живы. И Володя, и Миша, и Андрей, и еще кое-кто. Я их вижу, наблюдаю за ними, смеюсь. Это очень легко - прыгать туда, куда хочешь. Просто вклиниваешься.

Но я истончаюсь и совсем теряю плотность, мне пора переходить, а я не готов. Там я не был, там - окончательно, навсегда... Я не готов.
Очень странно было понять, что я умер. Я кашлял и хрипел, потом наконец-то уснул, спал, потом всё качнулось, я стал очень легким и не мог это понять, не мог привыкнуть. Прикасаться к вещам не получалось, и запахи исчезли, всё сделалось другим. Абсолютно другим. Мне это было не нужно! Как же так, я не умер, я существую, думаю, жду, продолжаюсь, я не умер! Но меня уже никто не видел, и я быстро оказывался в разных местах, перепрыгивал как-то. Научился двигаться по-новому. Очень странно: тела у тебя уже нет, но тебе всегда холодно. И вообще всё изменилось. Твердого не осталось ничего. И совершенно другие цвета.
Я видел тут ребенка лет трех, он тоже еще не перешел, он всё время плачет, не понимает, что умер. Он слишком мал и даже не понимает, что жил. Его задерживает живая мать, не дает перейти: думает о нем как о живом и разговаривает с ним, шепчет... Ему нужно помочь перейти, но я не знаю как, да и сам туда не хочу. Не готов.
Меня никто не любил, теперь я это понимаю и не хочу уходить вот так. Я ничего не сделал, не закончил. Я настырный, буду среди живых, пока получается. Но меня никто не держит, родственники поплакали и почти не вспоминают. Я могу к ним в сны, но не хочу. Мы же почти не общались. Они надо мной глумились. А вот мама очень мучается, она всхлипывает, у нее болят суставы, но она смирилась с моей смертью и нашла работу, чтобы не сидеть весь день дома и отвлекаться. Я могу ее видеть. Она перестала закрашивать седину и вообще как-то опустилась. Похожа на старуху, а ей всего пятьдесят восемь. Я вижу, как она ложится с книгой, но быстро засыпает и не выключает свет. А по выходным слоняется по квартире и плачет, садится перед телевизором и опять начинает плакать. Она в пустоте.
А парни живы. Все мои парни живы. И Володя, и Миша, и Андрей, и еще кое-кто. Я их вижу, наблюдаю за ними, смеюсь. Это очень легко - прыгать туда, куда хочешь. Просто вклиниваешься. А еще получается видеть время, но не всегда. Прошлое вижу лучше, и своё и чужое... но улавливать мелкие детали очень трудно. Иногда они ускользают. Но будущее тоже вижу, - вспышками, кусками. Это такое единое полотно, и прошлое и будущее, оно колышется, оно живое. Там есть всё.
Иногда тебя притягивают некоторые люди, притягивают сознательно, да и тебе проще вклиниться именно к ним. Ты их чувствуешь и находишь. Я видел съемки передачи, и тонконогий синеглазый человек посмотрел прямо на меня. Он меня увидел. Мы встретились глазами. Но я просто наблюдал, там были и другие мертвые, важные для сюжета передачи... до чего же мне не нравится это слово - мертвые! Синеглазый говорил только о тех мертвых, о которых его спрашивали, а про меня не сказал. Но понял обо мне всё. Понял, что мне нравятся мужчины, но ничего не сказал. Я не знаю, как он ко мне отнесся. От меня он закрылся. Но он нас видит. А мы видим его. С ним нам проще. Мы его чувствуем.
Но я ненавижу вас всех, вы живые, и вас кто-то любит. Не обольщайтесь, вы тоже к нам присоединитесь, и тоже будете метаться и отрицать, что умерли. Но пока вы там, я завидую.
Я не хочу видеть то... то... фиолетовое, безмерное, с чем-то вроде жил, пульсирующее, и наслоения вариантов знать не хочу: я при жизни допустил слишком много ошибок, и выбирал не те варианты. Теперь я их вижу и понимаю, что всегда выбирал не то. И метаться по вариантам, по этим вертикальным светящимся плоскостям и ячейкам мне не хочется, они неустойчивы, скользить около них не желаю, их слишком много и я их не могу понять, но заглядываю к людям, и они теплые и их кто-то любит. У меня этого не было. Я ненавижу вас и хочу к вам, я застрял и не перехожу, мне это нравится, я хочу быть среди живых. Я не сделал того, что мне было предназначено, того, что сделать мог. У меня должна была быть великая судьба!
Я видел Володю в постели с женой, он очень поправился, но смуглый и красивый, как в школе. Я до сих пор хорошо помню его тело, я обожал его трогать и целовать. Он, помню, замирал и не двигался, и наблюдал, как я зацеловываю его с головы до ног. Нам было по четырнадцать. Но теперь и прикосновения, и телесное тепло я понимаю не так, как раньше. Даже вспоминаю по-другому. Объяснить не могу. Таких слов у живых нет и быть не может. Я смотрел на Володю, а он не спал и глядел в окно. Он не думал обо мне, вообще ни о чем серьезном не думал, просто немного вспоминал свой день. Володя проживет еще несколько десятилетий. Умрет в больнице, а не дома, умрет днем. В больничном коридоре будут грязные стены, отсыревшие, в пятнах... И Володя будет заглядываться на врача, потому что тот похож на меня в молодости. Вот так. Я могу это понимать и видеть, и эту картинку различаю особенно отчетливо. Но какой же он красивый, мой Володя... Он меня стыдился. Точнее, стыдился быть с парнем вообще. Я его не осуждаю: он очень слабый. Он подчиняется условностям.
И я оказался в их спальне, и начал метаться между стенами, и хотел опять вернуть себе тело, тяжелое человеческое тело, и запахи, и сон, и головную боль, и твердые предметы, и весь ваш плоский мир. Живые ничего не знают. Вы живые, и я вас презираю, но хочу к вам. Завидую: вы лежите в постелях и переговариваетесь, и поправляете друг другу волосы, и третесь носами, и говорите, что хотите состариться вместе. У меня этого не было. Ничего огромного не было. Вы меня не видите. Я рядом!

Фото Nir Slakman

14 СЕНТЯБРЯ 2015 АНДРЕЙ СПЕСИВЦЕВ

Ссылка:

Смотрите также