Мэмоаричина. Это моё имя по-японски. Всего лишь Костя. Ну, если бы произносил полностью Константин, то и не выговорить.
Красиво звучит... Мэмоаричина - тАкой мужчина! Так и слышу хабальские нотки. Мальчик с намалёванной ханней в ревнивом оскале закатывает очередную сцену театра но. Но я молчу, опустив глаза. Якобы случайно развязываю кимоно, обнажая свою хакаму. Пусть видит моё мужское достоинство. Затем аккуратно снимаю белоснежные гэты, а шёлковым оби завязываю глаза симпатичным мусуби - вспорхнувшей бабочкой опыляя его цветок. Не хочу, чтобы он видел, как я достаю длинный катано и перерубаю им невидимые, шёлковые нити, связывающие нас. Его радужная тень плавно опускается возле квадратного токкури с остатками недопитого саке. Запах молодости, испорченный вкусом старости. Может быть, этот противный мальчишка, из-за которого я хотел сжечь в офисе Золотой храм, наконец исполнит в своей душе обещанное харакири - вернёт мне с процентами кредитный долг? А я... буду снова признаваться ему в любви, как в тот священный день полной луны, когда он мне позволил насладиться собой и я написал свою самую длинную хайку... Ах, ты мой босой Басё! Быстро иди в душ. Быстро снимай отоко-мэн. И не забудь потом надеть своё тёмно-серое кэйкоги, которое ты специально забыл у меня дома в прошлом году, чтобы
я тебя ждал голодным нэко, как и эту пьяную весну, внезапно пришедшую в Петербург зимою.
"Выйду на улицу, гляну на село!": "Мамба" исключает гей-знакомства из фильтров
МОБИЛЬНАЯ ВЕРСИЯ
