КВИР - Мамочки!

Мамочки!

Несколько раз я пытался представить себе камин-аут.

Кухня. Мама... сидит за столом и режет овощи, сестра смотрит в телевизор, бабушка - в газету. Она спрашивает о чем-то. Ей никто не отвечает. "Мама, - начинаю я, - ты занята?" "Я режу овощи". "Я хотел тебе... вам... тебе сказать..." "Не так громко", - сестра не слышит телевизор. "А есть свеженькие?" - бабушка хочет новые газеты. Несколько раз я начинаю что-то говорить и замолкаю. Затем набираю в грудь воздуха и... Огромная многокилометровая труба. Я бозон Хиггса, я лечу по ней. Навстречу мне движется семья: кварк-мама, кварк-папа, кварк-сестра... "Мама, прекрати резать овощи. Я гей". "А я устала", - говорит мама. Она снимает фартук, вытирает руки о полотенце и идет в комнату... Давно, еще в детстве, мы с мамой поругались. Кажется, из-за постельного белья: никто не хотел его гладить. Тогда, бросая в меня пододеяльник, мама сказала, что я ей больше не сын. В тот день из-за нашего столкновения образовалась домашняя "черная дыра". Мир не упал в нее и не погиб, но возникло чувство, словно дверь, через которую ты вошел в комнату, захлопнулась за твоей спиной. И теперь только окно - единственный для тебя выход. Вот только нужно решить: выйти или вылететь.

Однажды я спросил маму (это было до пододеяльника): "Как бы ты отреагировала, узнав, что я гей?" Мама подумала, убавила огонь на плите и сказала: "Я тебя не для этого рожала". А для чего, мама? Как показал опыт - для помощи по хозяйству. Если бы мы жили в деревне, мне отвели бы стойло или будку.
В те времена, когда мобильники были большими, мне не давала покоя мысль: почему мне нравятся мальчики? И где бы на них посмотреть. Увы, ни в стране, ни в квартире секса не было. Возбуждаться приходилось чем попало. Главным источником моего возбуждения была "Краткая энциклопедия домашнего хозяйства" (Москва, 1966 г.), а именно - иллюстрация №2 к статье о купании малыша. Маленький мальчик стоит в ванночке, рядом фигура в белом халате держит большой черный кувшин. Этот снимок был моей первой порно-картинкой, источником первой эрекции. Ни на одной иллюстрации не было видно лица матери-"купальщицы". Понимаю: экономия пространства, экономия матери. Там голого и сморщенного младенца обливало, ощупывало и заматывало какое-то существо без головы.
Кроме энциклопедии, возбуждаться было нечем. Помню, с каким страхом я берег вырезки из газет - фотографии пловцов и красивых актеров. Я даже выкрал из семейного альбома снимок симпатичного родственника. Дружил я только с девочками. Всех подруг мгновенно записывали в невесты, а окружающие восхищались моей "любвеобильностью". Ведь по мужской линии у нас все "ходоки", а дедушка так вообще "селадон". Про "голубых" иногда рассказывают анекдоты, есть даже друг семьи, который умеет их смешно изображать. У него приготовлен специальный номер: гей рубит дрова. Конечно, "литературы" по теме М+М дома не было. Однажды появилась книжка "Фрейд. Лекции по психоанализу", открыв которую я прочел: "Кал - ценная субстанция, задний проход - своего рода гениталии!" Я еще долго не читал Фрейда.
Сны мне снились причудливые. Каждое утро мама внимательно их выслушивала, а затем бралась за старый сонник. Увы, сновидения были крайне путанными и безыдейными. Гораздо удобнее спала бабушка, мамина свекровь. Она всегда видела змею - свою невестку, "суку крашенную", и ворона - смерть свою. Еще иногда ей являлся покойный муж, который просил приготовить пельмени и его помянуть. Короче говоря, днем мы жили по средствам, а ночью по соннику.
Однажды мне приснился плохой, очень плохой сон: я поцеловал мальчика. Утром, очнувшись, понял - я сошел с ума. И если так будет продолжаться дальше, я перестану помогать маме по домашнему хозяйству. Это было самым страшным: дома ходила поговорка "сдыхай, но помогай".
Несколько дней я думал о том, как "признаться". Но, как это и бывает, произошло все быстро и банально. Мама забежала за какими-то вещами в комнату, выслушала мое лепетание и сказала фразу, из которой вываливались простота и мудрость: "Не надо видеть такие сны!"
С годами отношения с родителями заморозились и стали напоминать процесс "отчуждения" в капиталистическом производстве: ты строишь дом, в котором не живешь. Приветствуешь маму утром, посылаешь ей пожелания доброго сна вечером. Между вами нет ничего, кроме квадратных метров. Сообщить маме о своей ориентации - все равно что жаловаться на зубную боль на тонущем "Титанике". Не до этого.

"Мама узнала, что я гей два года назад. Я пришел после дня рождения друга и началось: "Почему ты с девушками не встречаешься?" Доставала, доставала, а потом спрашивает "Может, ты голубой?" Я говорю "да" после чего мне устраивают истерику и бьют. Через пару недель шрамы прошли. Два месяца после этого каждый день меня обзывали "педиком, пидором и мразью". Успокоившись с виду, она продолжила меня доставать, постоянно говорила: "Ты занимаешься грязью! Как тебе не противно хуи сосать!" Мама говорит, что я чем-то заражусь и она лечить меня не будет. Она считает, что я болен СПИДом или сифилисом. Если у меня появится нарыв или я заболею ангиной, она меня тащит в кожевен. А когда я попал в больницу с ножевыми ранениями, мама сказала, что это Бог меня наказал. Она запрещает мне выходить вечером (даже если я не иду на свидание, ей кажется, что встречаюсь с кем-то), а если позвоню сказать, что не приду ночевать, то обязательно услышу: "ОПОМНИСЬ!.. ПОТЕРЯННЫЙ!.." В общем, так уже два года. Понять меня мама не может и не хочет".
Иногда мне хочется назвать его Игорь Рембо, но на самом деле он Бобырев и живет не во Франции, а на Украине. Пишет он короткие и поэтому хорошие стихи, а иногда пьесы - тоже короткие. В его биографии все как нужно: толстые журналы, стройные мальчики и опасные связи - Игоря чуть не убил собственный парень: "три удара в область шеи, пробил трахею, ключицу, разрезал подбородок". В посте "как все было (больничный дневник)" Игорь воздвиг нерукотворный пост себе, своему "кровавому мальчику" и своей матери: "...пришла мама. Ее посещение поставило меня на край пропасти, и я стал чувствовать жуткое желание выбросится в окно...". Прочесть этот пост нужно всем: там не только про маму, которая приносит сливовый сок для борьбы с диареей, но и про допросы в милиции (вопрос "О чем ваши стихи?"), чтение Мисимы и Алексея Толстого в палате под аккомпанемент слова "блядь" и т. д.
Просматривая ЖЖ Игоря, поймал себя на мысли, что посты о маме воспринимаю наравне с его стихотворениями. Мама как весна, смерть или сакура - одна из тем, о которых должен высказаться поэт.

На гей-форумах в Интернете тема родителей всегда стоит отдельно. Кто-то, описывая свой камин-аут, сказал, что "мать сразу вышла" и оставила с отцом наедине. Посчитала это "мужским разговором". Но именно с матерью хотят говорить в таких случаях. Первая реакция, как правило, слезы, вторая - попытка найти виноватых или механическую причину случившегося (отравился, ударился, не выспался). Когда народные методы не помогают, остается примирение. Одна из мам описала это следующим образом: "Вместо одного сына у меня теперь два"
Мне самому удалось наблюдать однажды, как менялась мать одного гея. Традиции в семье было не просто консервативные, но "исламские". Речь идет не о глубокой ортодоксальной религиозности, а о поверхностной, куда более непримиримой. Поначалу женщина не только слышать, но и думать не хотела об особенностях сына. Она их попросту не замечала: даже зарождающуюся в недрах письменного стола косметику принимала за фантомные сгустки. Иллюзия долгое время держалась на "подруге" сына, девушке, которая действительно была в него безнадежно влюблена. Мать люто ее ненавидела, но отказаться от "услуг" не могла - она "прикрывала" сына как перед соседями, так и перед ней самой. Несколько раз она провоцировала сына "дочерьми сотрудниц", подсылала родственниц, "случайно" заговаривала о геях и т. д. Не помогало.
Помог переезд в Подмосковье. Здесь мать и узнала от младшего сына (ему все давно было известно) "правду". Последовала пятнадцатиминутная ритуальная истерика, которая закончилась мирным чаепитием. Выяснилось, что причиной страхов матери были соседи и родственники, перед которым приходилось регулярно подавать "ревизские сказки". Подмосковные Мытищи оказались той tabula rasa, где можно было "прописать" детей заново - такими, какими они являются. К счастью, хотя бы через двадцать лет матери стало понятно, что за "трансформера" она родила.
Если в детстве маленький гей не проявляет нетрадиционной ориентации, то нетрадиционное поведение уже заметно. Родителями оно воспринимается как непослушание, возникают конфликты, причина которых до конца не проясняется. Ребенок превращается в паршивую овцу. Когда же "она" достигает подросткового возраста, непослушание превращается в бунт. Один из опрошенных сказал, что после очередного скандала пару дней ночевал в подворотне среди крыс и бомжей. Когда же исполнилось шестнадцать, оказался в цыганском таборе под Колпином (если не шутит): "С ними интересно, они добрые и внимательные, а главное они понимают чела".
Большинство соглашается с тем, что плохим родителям ничего объяснять не нужно, а если не понимают, то с ранних лет вязать простыни, а потом - в окно и в Москву.

"It’s okay he’s only gay" - поется в известном камин-аут-клипе, где парень под музыку признается родителям: "I’m in love with a boy". Родители весело раскачиваются в креслах и шевелят газетами. К российской реальности клип не прививается: отцовская рука сворачивает "АиФ" в трубку-дубинку и летит через комнату, чтобы "выбить дурь из башки".
Матери всегда мягче и сострадательнее - это понятно и без всякой статистики. Их "планы" на сына менее амбициозны, чем отцовские. И если уж с ее Васей или Колей случится подобный казус, она воспримет это как пулевое ранение в гражданской жизни. Мать принимает позу "пьеты", в которой дева Мария оплакивает святого сына и приговаривает: "Бедный мой, бедный, сын, который почти дочь".
Самое трудное в попытке найти мать в матери - пройти обратный путь сквозь собственную ложь. Получается, как в "геевской" рекламе водки Absolut - сын спит с gogo dancer, а матери рассказывает о девушке, которая много путешествует. Возможно, и у вас есть друг, который не друг и уже возник специальный язык-конвертор, система ловушек, в которых родительское воображение благополучно запутывается.
Прогрессивные мамы ищут литературу "по теме" задолго до того, как их мальчики расскажут правду. Они пришли бы в анонимный клуб, будь он кем-нибудь организован. Ведь у них активнее, чем у отцов, проявляется необходимость в проговаривании и обмене опытом. Как известно, для революции необходимо несколько пьяных мужчин, в нашем случае нужно несколько трезвомыслящих женщин, готовых понять и защитить своих сыновей. В каком-то смысле они тоже "призваны", только не в армию, а к особой биографии. Поэтому их мамам потребуется героизм не меньший, чем у "солдатских матерей". А бороться им придется не только с бюрократией, но и ближним кругом - родственниками, соседями, гопниками и самими собой. А для этой нужно действительно любить плод чрева своего.
Жизнь гея часто складывается так, что мать остается единственной настоящей любовью. И если она не полюбит, то не полюбит никто.

Впервые опубликовано в "Квир" №68.

18 ФЕВРАЛЯ 2018 ВАЛЕРИЙ ПЕЧЕЙКИН

Ссылка:

Смотрите также

#КАМИН-АУТ, #РОДИТЕЛИ

"Мы существуем, если говорим". Семь историй камин-аута

Проект "Q-Rated" попросил своих читателей и читательниц рассказать, как они открылись близким и что это изменило в их жизни.

Камин-ауты, которые пошли не по плану...

Сотрудники одного из российских ЛГБТ-проектов вспоминают, как впервые рассказали о своей ориентации родителям и не только и с какой реакцией столкнулись.

Ученые ЛГБТ, совершившие камин-аут: успех и дискриминация

У ученых, совершивших камин-аут и состоящих в ЛГБТК-сообществах, больше душевных сил для работы, они преуспевают в исследованиях. Но, к сожалению, продолжают сталкиваться с предрассудками.

Билли Айлиш потеряла 100 000 подписчиков после признания в бисексуальности