КВИР - Максим - мой друг

Максим - мой друг

Вернее, был им. Необычный сын самого обычного зам. министра. Мой двухлетний временной отрезок прошел в ночных объятиях Макса - мы оба не могли заснуть по отдельности и всех уверяли, что мы сросшиеся близнецы. Никто не верил.

Первый наш выкуренный косяк был в 17 лет. То ли от сильного волнения быть застукнутыми, то ль оттого, что Макса надули, вообщем, не вторкнуло!

Чуть позже я влюбился очень сильно и стал засыпать в объятиях другого человека. Макс очень переживал, но виду не показывал - он ведь настоящий друг!

Потом, правда, как-то не выдержал: "Знаешь, ты не мог бы быть как-то и с ним и со мной! Мне страшно засыпать одному: боюсь, что во сне произойдет что-то очень страшное, а ты ведь меня всегда спасешь, если будешь рядом".

С моей любовью мы расстались через несколько дней - он просто не понял, не поверил, не-не-не-не...

Как-то Макса очень сильно избили, и он уехал в Израиль, чтобы не пугать родителей, а меня колбасило от искренности моего друга детства: "Ты понимаешь, я сам ничего не понимаю, мне просто хочется продаваться. Быть шлюхой, которую будут жестоко трахать! А те деньги, за которые меня якобы покупают, играют роль еще более унизительную. Во время процесса я все забываю. Абсолютно все..."

Он встречался с обеспеченными мужчинами, уверенными во всем: в работе, в семье, в сексе, в деньгах, которые они швыряли в лицо, стоящему на коленях Максу. Он не заискивал, не просил, он просто устанавливал сумму и делал то, что ему, в общем-то, хотелось. Думаю, он решал какую-то давно забытую проблему. Решал-решал, пытался что-то понять во время каждой встречи, вспомнить или забыть...

Чуть позже мы решили провести в Швейцарии неделю, но остались там на два месяца, придумывая уже в самолете, где можно сделать медсправку, чтобы не выгнали из любимой Альма Матер. Оставили скрепя старыми вставными челюстями.

"Знаешь, Макс, они меня так достали, вот дочитаю когда-нибудь всю Агату Кристи и поубиваю их потом всех загадоШно".

"Арлей-Арлей, почему, когда ты злишься, в комнате лампочки взрываются?!".

...В общем, мы были счастливы! Ругались мы? Не помню. Я не видел ничего плохого в том, что делал Макс, я его любил таким какой он есть. Только вот навсегда врезались в память грустные глаза Макса перед его очередной денежной встречей. Он становился очень таинственным, говорил, что я все про него знаю, и что когда - нибудь мы уедем в самое загадоШное путешествие в Монголию, туда, где среди песков Гоби была скрыта когда-то таинственная Шамбала...

"Арлей, давай переспим втроем?!", - так я узнал, что у Макса появился какой-то любовник в возрасте, на Тверской, совсем сосед.

Он был очень мужественным и ужасно кавказским. Еле двух слов связывал по-русски, с золотыми ролексами и такими же ценными зубами. У него было одно существенное преимущество среди всех остальных - много дури. К этому времени мы уже стали медбратами со стажем. И уколов перестали бояться тоже.

"Знаешь, Макс, если мы это сделаем, то, я думаю, что мы не будем уже просто друзьями, понимаешь?".

Теперь моя очередь была уезжать в Израиль. Надолго. Чтобы постепенно отвыкнуть от волшебных кубиков. Я обещал бабушке.
Перед тем как Макс рассек свободу открытого окна. Он написал мне письмо.

Он попросил рассказать о нем. Он попросил в один из наших дней думать о нем. Он попросил меня быть веселым, потому что там на другом краю луны ему будет легШе от моего смеха.

Он попросил меня выплакаться (он даже перед самым своим смелым поступком продолжал заботиться обо мне, веря, что через слезы выходит боль)

А еще он написал, что он свободен...

В это время в Хайфе какой-то абсолютно черный израильтянин убеждал меня, что он настоящий еврей и что у него огромный обрезанный хуй. Он предложил мне жить в браке, уверяя, что никогда не поднимет на меня руку. Я пил очень сладкий мятный чай и смотрел на его большие почти серые губы, которые быстро растягивались и сжимались, вытягивались и морщились, обнажая белые зубы. Последнее, что помнил, это стеклянные осколки в руке почему-то в красном...

Когда уже в Москве один безобидный священник уверял меня, что таких, как Макс, должны хоронить за оградой, я сказал, что мне очень жаль. Я повторил: "Мне очень жаль...".

- Макса?

- Нет, вас! Мне очень жаль, что у вас такой жестокий бог, мне очень жаль вас, уподобившемуся вашему жестокому богу и мне жаль всех тех людей, которые приходят к вам за кусочком вашей придуманной жестокости...

Нет, все же, друзьями остаются навсегда: Максим - мой друг!

21 АВГУСТА 2013 АРЛЕЙ

Ссылка:

Смотрите также