КВИР - Лето 2020-ого

Лето 2020-ого

Мне было семнадцать, когда мы переехали в Редвуд.

Правда, во второй раз приехал шериф с помощником и я был единственным, кто убежать не смог. Стоял посреди сотен брошенных банок пива, окурков и глупо улыбался, прикидываясь совсем наивным дурачком, не понимавшем, куда пришел.

Родители развелись почти год назад и мать, почувствовав вкус свободы и долю облегчения, направилась на Север. Полагаю, она хотела переехать в Канаду, но что-то пошло не так и денег хватило лишь на небольшой дом в маленьком городишке.
Нет, само по себе это место было неплохим, живописным, тихим, но, черт возьми, я вырос в мегаполисе. И первые три ночи не мог уснуть из-за угнетающего молчания за окном. Никто не кричал, не шумели машины, соседи не отмечали "свой" очередной праздник веселым застольем и музыкой до пяти утра. Гул большого города отсутствовал, и я сходил с ума. Потом, правда, попривык, даже сам не заметил.
На улице стояло жаркое лето, в городе, как ни странно, было полно подростков. Самое главное, здесь был кинотеатр, где каждую субботу крутили концерты рок-звезд. Для меня это было так же необычно, как и картина оживленного городка с кучей детей. Почему я всегда считал, что в таких местах живут пенсионеры, и лишь в мегаполисах циркулирует настоящая жизнь?
Глупо. Очень быстро, посещая озеро и субботние концерты AC/DC, мне удалось влиться в местный коллектив. Да, можно было бы не заморачиваться и посмотреть выступления любимых групп через интернет, но было в этом что-то особенное - вот так собираться большой толпой, чтобы увидеть "прошлое". И пока мать наслаждалась, как она говорит, долгожданной тишиной, чего ей не хватало в нашей квартире в Бостоне, расцветая на глазах, я не упустил момент, чтобы изучить свою новую территорию.
Местные ребята оказались неплохими и весьма активными. Мы встречались каждый день в десять утра и разбредались по домам ближе к полуночи. Просто сидеть на месте, в гаражах или домах было не в их правилах, поэтому уже к середине июня я хорошо ориентировался в городе и неплохо заучил местность вокруг него. Следующим этапом были скалы у второго, более глубокого, озера, где планировалось хорошо отдохнуть. Главный аттракцион - спрыгнуть вниз с самого высокого уступа в объятья темных вод, и горы, но добраться до них было не суждено. Мне, по крайней мере.
Сложнее всего было объяснить матери, как и где я умудрился сломать ногу. Конечно, правду ей никто не сказал, иначе бы меня заперли в своей комнате до начала учебного года или отправили бы к отцу, ведь даже с его активной журналисткой деятельностью я реже подвергался опасности, как ей думалось, за незнанием большей части правды о жизни современных подростков. Но, надо отдать должное, местные ребята умели заговаривать зубы и вскоре я был едва ли не героем, спавшим щенка от мучительной смерти, но повредивший собственную конечность. Как она вообще поверила в это?
Нет, животных мы любили всей семьёй, но мне кажется рассказ очевидцев был уж слишком грандиозен и невероятен. Тем не менее, гулять с ними мне не запретили, и после наложения гипса и выдачи подмышечных костылей, я посетил еще два раза запретную вечеринку в поле. Правда, во второй раз приехал шериф с помощником и я был единственным, кто убежать не смог. Стоял посреди сотен брошенных банок пива, окурков и глупо улыбался, прикидываясь совсем наивным дурачком, не понимавшем, куда пришел. Благо отделался лишь предупреждением. Я еще не успел ни выпить, ни тем более, притронуться к "травке" или таблеткам, от чего меня лишь подвезли домой, а не в участок.

Благо на те выходные приехал отец и своим смехом разрядил обстановку, что накалилась между мной и матерью весьма быстро. Характером я пошел в неё, но так и не унаследовал способность ораторского искусства от второго родителя. Отец всегда это умел. Одним взглядом, легким прикосновением и даже простым словом он мог снять любое напряжение, убрать страхи и даже вселить уверенность в завтрашнем дне. Мама на это и повелась, покинув свой родной город почти двадцать лет назад, исколесив вместе с молодым и перспективным журналистом страну. По началу все было прекрасно, но потом родился я.
Ездить вместе стало неудобно, разлука порой доходила до месяца. Быт её затянул, шумный город начал давить на психику. Нет, она всегда была заботливой и любящей матерью, но, по её собственным словам, переживала каждый день без отца с трудом. Потом он приезжал, занимал собою всё пространство вокруг, избавлял от любого подобия страха и стоило ей только-только успокоиться, как уезжал вновь. Она мечтала о возвращении в родной тихий городок, но там не было университетов поблизости, да и школа была отвратной. Потом её внимание переключилось на Канаду, но мы оказались здесь. Я не удивлюсь, если в моё восемнадцатилетие, она, удостоверившись, что со мной всё в порядке, соберет вещи и уедет туда одна, если я откажусь составить ей компанию. Кто-то мечтает о Париже или Милане, моя мать, видимо, начала грезить снежными вершинами и кленовым сиропом.
Однако, сейчас мы всё еще были в США, меня ждал год обучения в новой школе, прямо в выпускном классе, и, спасибо отцу, не ожидалось никаких наказаний. Правда, последнее меня совсем не волновало. Кажется, свою порцию возмездия от высших сил я получил очень быстро.

Это была наша первая встреча.
Я и раньше замечал, что помимо сексуального влечения к девушкам, мог иногда испытать нечто подобное и к парням. Очень редко, да и то, быстро проходящее чувство, но оно было во мне. Парень из противоположного класса в Бостоне, еще один был моим соседом, если можно так выразиться, по кварталу с которым мы играли в баскетбол. Не то, чтобы я хотел с ними переспать, вовсе нет. Просто иногда, стоило на них посмотреть и приходилось сдерживать дикое желание поцеловать или обнять.
Какого это - я уже знал. В пятнадцать был парнишка, мой ровесник. Мы встретились в летнем лагере и чудненько провели время в своей кампании, раздобыв у вожатых алкоголь. Поцелуи по пьяни с парнями не считались за что-то серьезное, да и к утру всем уже было плевать. Парой мы не стали, и даже не сблизились больше, чем с остальными, но это был прекрасный опыт. Иногда, такое желание возникало у меня при просмотре фильмов или сериалов. И что самое интересное, я влюблялся (если это похотливое желание можно назвать таковым) не в лицо или фигуру, а только в характер, что было абсолютно противоположно реальности.
Вот и тогда, зная лишь, что передо мной шериф, взрослый мужчина и даже не красавчик, я, кажется, влюбился. Как еще удержался на костылях? Ни его имени, ни любимой телепередачи или песни, ничего из черт характера. Он был лишь оболочкой, которую я возжелал. И ладно, будь он Бред Питтом или Джонни Деппом, но нет. Простой. Да, высокий. Мой рост был почти сто семьдесят, он же смотрел на меня строго, сверху вниз, позволяя ощутить не только его превосходство в возрасте и статусе, но ещё и росте. Низкий голос и древесный аромат одеколона, который я уловил, когда мне помогали залезть в его внедорожник. Он не был худым или стройным, но что-то мне подсказывало, что под формой будет не заплывший пивной живот, а как минимум, подобие пресса. Меня закинули в салон так быстро, легко и аккуратно, что я усомнился в собственном весе.
Каким он тогда был? Уставшим, строгим, правда недолго. Уже в машине его голос значительно смягчился. Или отношение ко мне потеплело в момент, когда я пытался залезть внутрь автомобиля? В любом случае, теперь его образ был со мной и каждый раз видя проезжающую мимо машину с наклейкой "департамент шерифа" - я вздрагивал.

Хотелось увидеться ещё раз, но вопрос "как" к середине июля едва не довел меня до ручки. Помог случай. То ли я откровенно задолбал вселенную, посылая в неё тысячу желаний увидеться и поговорить с шерифом, то ли... Даже и не знаю, я счастливчик? Или эта возможность была и правда наказанием?
Если честно, уже и не вспомню "как и когда", но мне представился случай помочь в участке с бумагами. Конечно, ничего серьезного мне не доверили бы. Просто искали людей, школьников, чтобы отвлечь нас от нас самих же. Желающих было - один. Я. Кто ещё согласится, пусть и за зарплату, просиживать штаны в офисе шерифа, когда на дворе лето? В прочем, для окружающих у меня была охрененная отмазка - сломанная нога. С ней далеко не убежишь, так что возможность заработать была лишь кстати. Конечно, на самом деле я радовался лишь одному, что каждый день буду видеть того, кто завладел моими мыслями. Вот только я ошибался.
Во-первых, бумажной работы было столько, что я едва успевал за временем следить. Во-вторых, как оказывается, шериф вечно был или в разъездах, или в своём кабинете, из-за чего я с ним пересекался в неделю от силы раза два или три. Ну и в-третьих, по-моему, самое важное, оказывается, до работы в участке я не был им увлечен.
Всё стало куда хуже потом, через неделю или полторы. Он сам подошел во время обеденного перерыва и предложил сходить в кафешку, куда ходила половина департамента. Не в силах отказать - Да чего уж там! - будучи на седьмом небе от счастья, чувствуя себя той самой глупой девчонкой из любого подросткового фильма, когда её зовёт на свидание главный красавчик класса, я попрыгал за шерифом. Конечно, за столиком были мы не одни, но сам факт того, что почти целый час у меня была возможность разговаривать с ним...

В общем, я понял, что попал уже вечером в тот самый день. Засыпать доводилось и раньше с мыслями о нём, но теперь я не сомкнул глаз, пока рука сама не влезла в трусы, доводя тело до разрядки. Я дрочил себе с остервенением, словно это наказание, но после оргазма готов был на всё, лишь бы оказаться в его руках.
Подумать только, а ведь я тогда открыл рот всего два раза, отвечая на вопрос об отце и о том, где сломал ногу. Всё остальное время было занято употреблением еды, за которую заплатили другие, и молчаливым наблюдением за шерифом, стараясь не задерживать на нём взгляд дольше, чем это было бы "нормой" и вызвало подозрение.
С того самого гребанного обеда я дрочил себе каждую ночь, иногда не по разу. Откуда вообще в молодом организме столько спермы? Я извел огромную пачку влажных салфеток, только чтобы не бегать каждый раз в ванную. Благо на покупку второй уже заработал собственные деньги и матери не пришлось объяснять куда я дел прошлую упаковку.
На работе я изводил себя мыслями, фантазиями, а к вечеру уже был взвинченный до предела, порой отказываясь от ужина, лишь бы скорее прошмыгнуть в комнату, закрыться и как следует подрочить, постанывая в подушку запретное имя во время сладостного оргазма. Эти драгоценные минуты я готов был переживать раз за разом, позволяя сознанию уплывать в мир наслаждения, пока тело мелко вздрагивает от накрывших его чувств и расслабляется подобно сжатой пружине.
Если Он шел в туалет, я тут же представлял, как сейчас сорвусь с места (с костылями-то, ага), прибегу, прижму его к кабинке и уговорю на минет. Как буду тихо отсасывать, сидя на унитазе, пока кто-то за дверью будет облегчаться; как его член будет вбиваться в горло, заставляя меня давиться из-за отсутствия опыта; как сильные руки, сжимая отросшие волосы у самых корней, будут направлять и контролировать каждое движение головы; как он кончит в мой горячий рот, заполняя его своим семенем, позволяя впервые ощутить этот вкус.
Или, как снова задержусь вместе с ним. Опустевший участок - то еще местечко для фильмов ужаса или порно. Один раз мы остались вдвоём, правда, он так и не вышел из кабинета, а я - едва ли решился посмотреть в сторону нужной двери, хотя и промучился несколько часов мыслями о том, как сейчас ворвусь туда и... Вариантов было много. От самых простых - нежного поцелуя, что мне подарят в тайне от всего мира, до весьма грязных, где меня трахают прямо на столе, то и дело сбрасывая случайно на пол очередную гору бумаг и папок. Стоит ли упоминать, сколько раз я дрочил себе в тот вечер? Кажется, тогда я рискнул засунуть в себя палец...

Порой мне казалось, что я схожу с ума. Влажные сны с его участием стали такой же нормой, как и завтрак от матери. Если уж не каждый день, то через раз это точно. А однажды он меня подвез домой. Снова отработав в "вечернюю смену", я неспешно вышел из здания, когда на парковке меня окликнули. Он стоял там, возле своего пикапа. Сто пятидесятый форд был под стать ему: большой, агрессивный, даже устрашающий, резвый. Казалось, салон пропитался его одеколоном и оказавшись внутри вновь, мне не хотелось уходить.
Я молился всем Богам, чтобы эти минуты продлились вечность, а подъезжая к дому, завидев знакомый силуэт, едва мысленно не забился в истерике как малое дитя, не желая покидать этот островок уединения. Мы были только вдвоём. Мерное жужжание мотора, тусклое освещение от приборов, древесных запах, окутавший меня, стоило двери закрыться, его руки, державшие крепко руль. Помню, как едва сдерживал себя, чтобы не признаться в своей симпатии, как хотел ему отсосать прямо там. Помню, как возбудился, но так и не проронил ни слова, рассматривая пейзаж за окном и его отражение, молясь лишь об одном: чтобы он или трахнул меня, или не заметил давление в штанах.
Он не сделал ни первое, ни второе. Зато в тот вечер многое сделал я. Это походило на какое-то преднамеренное, холодное планирование. Вот ужин, разговор с матерью, обмен новостями и пожелание ей "хорошо повеселиться" с подружками этим вечером. После подготовка перед принятием ванны: чистое полотенце, чистая одежда, анальная смазка, купленная заранее. Я не знал, как и что делать, не додумался посмотреть каких-то обучающих видео, но действовал по наитию.
Чтобы возбудиться - много времени не понадобилось, но вместо каждодневной мастурбации, я вооружился смазкой и принялся изучать еще одну часть своего тела, что так активно использовал в фантазиях, но ни разу не прикасался в реальности. Новые ощущения, неизведанные просторы и лишь одна картина перед глазами - его сильное тело надо мной, а член во мне. После растяжения мышц, внутри оказался палец, затем второй. Я пробыл в ванной по меньшей мере несколько часов, но главное, кончил с мыслями о Нём и с пальцами в анусе, ощущая себя почти полноценным геем. Следующей целью для покупки был вибратор.

Моя одержимость становилась больше с каждым разом. Всё сильнее и сильнее я хотел его и с новым, очередным днём всё отчетливее понимал - мне не решиться. Стоило только оказаться рядом, ощутить его запах, как ноги подкашивались, благо руки крепко держали костыли, а язык намертво прилипал к нёбу. Понимал ли он? Видел ли? И что бы изменилось, скажи я о своих чувствах и прояви настойчивость? Подобные мысли иной раз уводили меня так далеко в дебри размышлений или фантазий, что я начал отвлекаться на работе. Как результат - взбучка за испорченный документ, а может и не один, я уже не помню. Иногда в мои обязанности входило перепечатка текста с рукописного источника, что было весьма легко, если не отвлекаться.
Если не думать постоянно о том, как тебя трахают на этом самом столе.
Так на меня не кричали даже родители. Было стыдно и злостно. С одной стороны, я понимал, что виноват сам, с другой - хотелось швырнуть эту кипу бумаг в лицо кричащего начальника со словами: "Я здесь не работаю, мудак, и не хрен на меня орать". Или как-то так. Эту сцену я проигрывал в мозгу еще не единожды после, но как говорят, после боя кулаками не машут. По факту же, я сидел красный, как помидор, и сжавшийся, как подбитая собака.
В любом случае, весьма неприятное ощущение. Даже успокоительные речи остальных коллег крикуна не особо мне подняли настроение, если не опустили ещё ниже, заставляя ощущать себя не просто криворуким, а это было единственное приличное выражение, но еще и ущербным. Зато, в единственный вечер я не дрочил, и лег спать сразу после нескольких серий сериала. Достижение ли?

Пожалуй, последней каплей терпения были те выходные, когда я, с матерью и её новым ухажёром, отправился на озеро. Родители, видимо, решили остаться друзьями, потому как на следующий день, после приезда отца, не случилось никаких ссор и ругательств. Видимо, увлеченный собственными фантазиями о шерифе я совсем потерял из виду тот факт, что мама часто уходила вечером накрашенная.
В прочем, в своё оправдание могу сказать, что она и без того красива и весьма привлекательна, чтобы разница "до и после" покраски была слишком сильно заметна. Больше меня поразила реакция отца, что жарил весь день барбекю со своим новым знакомым. Или не таким уж и новым? Зато мы поели. Я очень много и вкусно поел, пока взрослые пили пиво, обсуждали работу, политику, старые фильмы, музыку и ещё тысячу других вещей. Вечер был бы прекрасным, не присоединись к нам друг маминого ухажера.
Я смотрел на него весь вечер. Так и хотелось закричать: "Ты в моей башке 24/7, почему даже в выходные не можешь оставить в покое?", но я молчал как рыба, рассматривая сильную загорелую руку на бедре молодой девушки. Он пришел не в форме, но зато с подругой. Остановившись в соседнем домике, они провели весь вечер в нашей компании. И пока все веселились, я вытянул из мини-холодильника пару бутылок пива, думая, что остался незамеченным, и пошел к воде. Родители посчитали, что мне нужно время и это попытка примириться с мыслями о дружке мамы, я же пытался понять, как умудриться вляпаться по самое "не хочу".
На душе было мерзко. И нет, не из-за того, то у Него была девушка, была нормальная ориентация и была своя жизнь, а потому, что у меня не было ни единого шанса в этой жизни оказаться в виде возлюбленного. Я разрывался на части, желая его, но продолжал бессильно помалкивать, в надежде, что это лето, сломанная нога и влюблённость вскоре пройдут.
Помню, я сидел на берегу, пока все не разошлись спать. Смотрел на воду, отражение луны и звезд в ней. Приходила мама, но я вежливо отправил её спать, уверяя, что со мной всё в порядке. Подходил и отец, но он слишком много выпил в тот вечер и на мгновение мне показалось, что на этом озере не один я оплакивал свои несбывшиеся мечты.
Я сидел на берегу непозволительно долго. Думал о многом и не думал ни о чем. Слушал шум природы вокруг себя и боялся услышать женские стоны из соседнего домика, но взгляд то и дело возвращался к нему. В какой-то момент я осознал, с явной четкостью, что желаю услышать их. Словно бы это было долгожданное заклинание, способное разрушить мою одержимость. Но не через минуту, ни через час шум воды и пение ночных птиц не прервалось человеческим голосом. Мне оставалось лишь признать поражение, допить пиво и отправиться спать, не найдя ответов на свои вопросы.

На следующий день я проснулся позже остальных, что было совсем не удивительно. Мучаясь от жажды, благо это был единственный симптом моего похмелья в этом возрасте, я осушил начатую бутылку минеральной воды, умылся и вышел на залитый солнцем песчаный пляж.
Лучше бы я остался в доме, как планировал изначально. По берегу, словно юнец, бегал Он, раздетый до одних шортов, ловко и игриво уворачивающийся от рук своей девушки. Как сейчас помню, способность дышать покинуло моё тело пока голодный взгляд изучал и жадно запоминал увиденное. Я смотрел на сильные ноги, подкаченные икры, на слабый бугорок в шортах, что выделялся при резких движениях, на загорелый живот и широкую грудную клетку. В меру подкаченный живот не был впалый, но и не выпячивал в сторону. Он был идеальным. Аппетитным. Едва подавив желание прикоснуться к этому телу, я услышал удобрительный смешок отца, что явно смотрел в ту же сторону, что и я, вот только рассматривал совсем не мужскую грудь. Что сказать, подружка у шерифа была хороша. Они оба были хороши, вызывая равносильные желания. Хотя нет. Его я хотел сильнее.
От такой картины отходил долго. Возбуждаясь в одно мгновение, мне приходилось или сидеть за столом, словно застенчивый мальчишка, или прижимать к себе ноги, сидя на песке, чтобы совсем уж не спалиться. Хорошо, что из-за гипса не нужно было лезть в воду. За широкими шортами спрятаться было куда легче, чем в плавках.
Плавки. Они мне снились до конца августа. Помню, как смотрел на рябящую гладь воды, жмурясь от солнечных бликов и думал о том, что хочу быть его плавками. Мысль настолько не характерная для меня, что не покидала мои воспоминания ещё очень долгое время, оставаясь одним из ярких пятен того дня.
Спустя время я так и не смог определиться, каким же был для меня тот день? Наказанием? Или благословением? С огромным трепетом души я пожирал его тело глазами, наслаждаясь каждом секундой, подаренной судьбой, но одновременно с этим, не было более отчетливого и болезненного осознания, что мне никогда не прикоснуться к этому мужчине.
Встретив свой идеал, я должен был молчать, чтобы иметь хоть маленький шанс на общение с ним. Так я думал. Так оно и было, пока не наступила следующая "рабочая" неделя, где даже четыре часа в участке были подобно веку в аду. Решение напрашивалось само.

Странно, тот вечер был самым важным в моей жизни, но я помню лишь обрывки собственных фраз. От длительного монолога остались лишь части, длиною не более минуты, в то время как мне казалось, что прошла вся жизнь.
Меня снова подвозили, когда я сказал, что завтра не приду. Он думал, что дело в том крикуне и даже попытался уговорить меня не расстраиваться, но пришлось перебить его, не позволяя закончить. Впервые, будучи с ним рядом, я смог говорить целыми предложениями, наверное, смирившись со своей судьбой. Хотя, в памяти сохранились те ощущения до сих пор: безумный стук собственного сердца, шум в ушках, онемение в кончиках пальцев.
Что дало мне сил? Что подтолкнуло? Ответа не найти мне по сей день.
- Если честно, дело совсем не в нём, - неуверенно начал я, а после уже не мог остановиться, - он был последней каплей после собственной усталости, не более. Просто, так уж вышло, что вы мне нравитесь. С первой минуты, как увидел вас тогда на том поле, не мог выкинуть из головы. А когда подвернулась подработка - тут же уцепился за эту возможность, чтобы видеть чаще того, кого хотел поцеловать всё это время. Только не говорите ничего. Знаю, что скажите, что это возраст, подростковое, гормоны, только это не изменит того, как сильно я вас хочу. Каждую ночь засыпаю с мыслями о вас и каждое утро просыпаюсь с ними же. Прямо, как какой-то безумец. Одержимый вами безумец. Нет, не подумайте, работа мне и впрямь нравилась и даже тот инцидент не испортил впечатления. Тяжелая она у вас, много обязанностей. Я даже подумал, что возможно, после школы пойду в полицейскую академию - настолько меня впечатлило всё происходящее в департаменте... Вообще, стоило бы молчать, но я решил рассказать. Не знаю зачем. Теперь буду бояться взглянуть вам в глаза, но главное, что рассказал. Даже легче стало. Как-то вы сказали, что преступники хотят, чтобы их поймали. Я тоже хотел. Хотел, чтобы вы догадались и сами спросили, чтобы сняли этот груз с моих плеч и поставили точку раньше, чем я успел нарисовать запятую в своих фантазиях, терзавших меня столько времени.
Он молча вел машину, а я говорил. Говорил и чувствовал, как мне становится и правда легче дышать. Из неуверенного, мой голос перетек в уверенный, а после - в безразличный. На какой-то момент страх отступил и осознание неизбежного расставания лишь усугубило боль в сердце, позволяя рассказать всё так, словно не со мной оно было. Почти сухая констатация факта.
Когда машина остановилась, я спокойно, без дрожи в конечностях, вышел из неё и перехватив костыли под мышку, поднял взгляд. Сердце ёкнуло, сделало кульбит, а возможно и "мертвую петлю", а после рухнуло где-то, где мне его не потревожить.
Что было в его взгляде? Точно не могу сказать, но знаю одно, главное - это не было презрение или ненависть. Я впервые ему улыбнулся, пожелал не забивать себе голову, не напрягаться, а ещё хорошо отдохнуть перед тяжелым рабочим днём. Затем закрыл дверцу и направился домой не оборачиваясь.
Больше к его участку я не приближался.
Гипс сняли, и в оставшийся кусочек лета нужно было еще успеть посетить горы, вдоволь искупаться, пересмотреть вышедшие новинки киноиндустрии и закадрить грудастую одноклассницу, пока я давал сам себе такой шанс.
Шанс отпустить его навсегда.

30 АВГУСТА 2020 ALEX WEIN

Ссылка:

Смотрите также

#ДЕВСТВЕННОСТЬ, #КАМИН-АУТ, #ПОЛИЦИЯ

Наступает лето! На охоту выходят борцы за нравственность и полиция

"Мы существуем, если говорим". Семь историй камин-аута

Проект "Q-Rated" попросил своих читателей и читательниц рассказать, как они открылись близким и что это изменило в их жизни.

Камин-ауты, которые пошли не по плану...

Сотрудники одного из российских ЛГБТ-проектов вспоминают, как впервые рассказали о своей ориентации родителям и не только и с какой реакцией столкнулись.

Ученые ЛГБТ, совершившие камин-аут: успех и дискриминация

У ученых, совершивших камин-аут и состоящих в ЛГБТК-сообществах, больше душевных сил для работы, они преуспевают в исследованиях. Но, к сожалению, продолжают сталкиваться с предрассудками.

Рейд в екатеринбургском клубе Fame: наркотики, алкоголь и экс-депутат в роли координатора