КВИР - In[vers]ion

In[vers]ion

Любовь? Ты еще такой маленький, а рассуждаешь о любви! Но ты прав. То, что ты сейчас испытал, это любовь, на которую способны наши молодые и гармоничные тела...

1

Больно, невыносимо, мерзко.
Ад
Выворачивает, слепит, гнетет, разъедает.
Страшно безумно...
Похоть, болезнь, паника... мужчины... Боже,
Прошу - исцели, забери
Милосердно.

2

Тщедушный мужичонка неопределенного возраста с бегающими глазками, лысоватый, нос - картошка, одновременно с горбинкой, косолапой качающейся походкой ковылял мимо магазинов, выискивая подходящий, чтобы порадовать, наконец, свой соскучившийся по психоактивным веществам мозг.
Александр Палыч был человеком, если судить чисто биологически. Он обладал весьма эксцентричным характером и соответствующим наружным видом. Он из тех людей, которые воспринимают мир с враждебностью. Для него все на свете имело символический характер, начиная от сотворения Мира до пророчеств Нострадамуса. Александр Палыч верил, что Мир - это порождение Сатаны, а его задача - не впускать тот Мир в себя и бороться, бороться с проклятой нечистью! Со всяким родом греха: блудом, похотью, идолами, с пропагандой либерализма и прочей экстремистской мерзостью. Его коньком, по его же собственному мнению, была полемика с евреями на радиостанциях, которые, как ему казалось, насаждают ценности, чуждые его духовности.
В этот день ему было дурно со вчерашнего перепоя. Он не помнил, что пил, но вещь унесла его в далекие концы галактики, где он видел зеленых человечков. Они были настолько реалистичны... Их было двое. Они шептали ему на ухо слова, которые ему плохо запомнились, но, кажется, там было что-то про превращение Америки в ядерный пепел и сжигание сердец геев, а также про ложь, большую ложь и статистику. Второй зеленый человечек стоял на карауле и трясся, чтобы их не застукали, пока оба шарят по карманам у Палыча. "Статистику на хлеб не намажешь - народная мудрость", - говорил второй.
И с послевкусием от этого чудесного вечера у Палыча разыгрался аппетит. Хотелось хлебушка, хотя бы черствого. А лучше с водочкой! Мимо мутноглазой головы лысеющего юродивого проносились самые удивительные вывески магазинов. В глазах двоилось и троилось, но, кажется, он попал в торговый комплекс со всеми видами услуг. Банк "СберБог", закусочная "HotGod", аптека "Ортодоктор", ритуальные услуги "СберМорг", ювелирные изделия "Артаксерксу не прикажешь", рюмочная "Главбухачка", магазин для школьников "Салон шпор", парихмахерская эконом "Коряжма", постер с фильмом Ростиславского "Если не Дупин - то кто?" - вот лишь небольшой перечень реклам и вывесок, мелькавших и сводивших с ума бедного Палыча.
Но ноги словно сами несли его в к магазину для садоводов "Sadist", и со словами "хорошо, что не Sodom", он схватил лопату и живо выбежал прочь. Глядя на сумасшедшего алкаша, работник нажал тревожную кнопку, но сам не погнался за стариком, опасаясь за свое здоровье.

3

Из переписки в соцсети:
- Привет. Я Дима.
- Антон. Пенисы и прочие предметы супового набора не предлагать.
- Супового набора?
- Руку и сердце.
- Ааа, не. Я не из таких. Я хотел тебя пригласить на эзотерическую практику.
- Ты еб..ся?
- Не занудничай, я тебя видел в той группе.
- Про жесткий секс с кавказцами?
- Нет, про боевую магию, защиту и целительство. "Радужные экстрасенсы вступают в бой". Есть идея встретиться.
- Лучше б ты мне поднес под самый нос и сказал, что это ландыши.
- Кто знает... кто знает...
- Ну ты, бл...дь, совсем торчок!
- Ха! В каком-то смысле так и есть))
- Твое чувство юмора мне по душе. Может быть и удастся пообщаться вживую.
- У памятника Ильичу в 18.00.
- Что с собой брать?
- Попперсы и смазку хорошую.
- What?
- Свечи, маятники, таро... чем ты там пользуешься?
- Я ничем не пользуюсь, я вхожу в измененное состояние и высиживаю там, пока не появятся картинки и ощущение достоверности.
- И это я торчок?
- У всех свои ухищрения)
- Ладно, жди меня у вождя - любителя голодоморов и расстрельных акций.
- Буду рад встрече.

4

- Тэээкс... А внутри соленая, словно кровь - Текила-любовь! Пара-пара-пам! - скверным голосом, словно звуки засорившейся канализации, отмачивал Александр Палыч.
Открыв оставшимися зубами пробку от Российского шампанского, он крупными глотками вливал в себя этот прекрасный напиток.
- Се кровь моя... - молвил старец.
Запихнул в рот багет с луком, так, как будто не ел неделю. Заплетаясь в ногах и куплетах, с наполовину набитым ртом, спел "парней тааак мнооого голу-быыых, а я люблю нарма-льнавааа", исполняя чечеточный элемент, споткнулся и свалился в кусты. Проглотив последний дожеванный кусок багета, - "се плоть моя" - прошептал старец.
"Потому предал их Бог постыдным страстям: женщины их заменили естественное употребление противоестественным", - пуская слезу, растирая ушибленное колено, бубнил Палыч.
Встал, держась одной рукой за колено, а другой за поясницу. Кряхтя и матерясь, выпустил слюну и пошел куда глаза глядят. А глаза глядели в туман. В том тумане на него смотрели прекрасные девушки с золотыми нимбами и жемчужными улыбками. У каждой на грудях написаны номера телефонов с количеством цифр, устремляющимся в бесконечность. Хайди, Кристина, Маузи, Хельга, Бетти, Инга. "Все как одна - девственницы", - пропел ему зычный бас с неба. Зашвыривая бутылку с остатками животворного нектара российского производства в этот туман, Палыч увидел, что марево рассеялось, а перед глазами встала картина улицы, не сильно захламленной людьми. Народ недоуменно смотрел на юродивого и невпопад осыпал его бранными словами, плевался и шел своей дорогой.

5

В начале убывания теплого майского дня воздух гулял лениво, еле передвигался по пространству, слегка задевая сонные, разомлевшие деревья. Солнце игриво щекотало их кроны, пытаясь пробудить от недавно отступившей зимы. Флора задышала полной грудью, как прекрасная девушка, цветущая всеми оттенками жизни.
В этот день у памятника политическому деятелю, уже покрытому патиной мифа, встретились два молодых человека. Оба были по-своему прекрасны. Худощавый, невысокого роста юноша по имени Антон был похож на царевича из русских сказок. Его светло-русые волосы музыкально волнились и развевались в такт свежему ветерку. Они идеально гармонировали с серо-голубыми аквамаринами глаз, окаймленных золотом ресниц. Из-за спины он чувствовал приближение кого-то. Когда юноша обернулся, он увидел темноволосого парня с широкими плечами, в котором виделось нечто восточное, но это было не отчетливо. Ростом он был на голову выше, чем Антон, и тем самым внушал некое чувство доминирования. Димина сияющая здоровьем кожа не имела ни прыщиков, ни родинок. Она была похожа на идеализированную поверхность лиц Рафаэлевских путти, чуть-чуть смуглых от потемневшего лака. У него была короткая стрижка, светло-карие глаза, отблескивающие янтарной теплотой. Их глаза встретились. Дима улыбнулся. Антон - нет. У него улыбались только глаза, а сердце забилось по непонятным ему причинам. Смутная паника согревала его тело и леденила пальцы. После крепкого рукопожатия парни повернулись прочь от постамента со скульптурой и отправились на прогулку, сдабривая неуклюжее замешательство обоих приветственными словами.

6

- Нууу что ж! Как ты тут без меня, дорогая? Я так скучал по тебе! С тех пор, как мы виделись в последний раз, прошло несколько месяцев, и это место, где ты лежишь, стало хиреть. Непорядок, вот что я скажу! - с деловым видом Палыч размахивал лопатой, подкапывая сорняки на могиле матери.
Он был одет, как бездомный. Пах соответствующе. Лицо его было похоже на лицо человека, давно не радовавшегося жизни. Волосы лохматые, давно не стриженные, напоминающие грязную солому. Некрасивый нос, перебитый еще в молодости и покрытый сальными порами, был венозной вишенкой на торте. На куртке у Палыча красовалась дырка, откуда виднелась розовая футболка в цветочек, сигнализирующая всему живому, что отчаявшемуся человеку уже нечего терять. В этой всей красоте, в этом благоухании старик трудился, пытаясь привести могилку в порядок.
- Чертова лопата! Ну давай же, засранка такая, - обращался он к предмету труда, с размаху пытаясь перешибить ствол очередному сорняку.
Это происходило на Малоохтинском кладбище, месте, не слишком чистом в целом. Валялись бутылки, окурки, остатки церковных свечей. Кое-где Палыч находил капли черного воска и остатки от явно ритуальных свечей - повтор не совсем христианского толка, что приводило в бешенство плешивого старика.
- Сука! Опять какие-то сатанисты собирались! Так и перебил бы тварей - осквернять святое место! Что ты говоришь, мама? Ладно тебе, имею полное право возмущаться! Почему ты меня называешь старым дураком? Между прочим, я почти в институт поступил! Да-да, опять ты про свое... Внуков хочешь... А ты хоть знаешь, каково мне? На меня ни одна девушка не смотрит! Да и кому я нужен? Всем красавцы нужны с мускулами и бездонными кошельками, а я кто? Старый и никому не нужный больной человек. Опять дурак... Достала ты меня! Вот помнишь Катьку из Краснодарского края? Вот с кем бы у меня красивые детки получились, настоял бы я на своем. Да ведь не захотела она... А потом другого нашла, сука. Ненавижу этих тварей! И тебя ненавижу - родила такое убожество никчёмное! - кинув лопату со злости, хлопая невидимой дверью, топая по грязи, Палыч отошел от могилы и пнул стеклянную бутылку, которая ударилась о надгробную плиту неизвестного ему человека и разлетелась вдребезги.

7

- Не стесняйся ты так! В переписке-то бойкий был, даже дерзкий, а теперь зажался, как подросток, - с улыбкой обратился к Антону приятель.
- Не знаю, что на меня нашло, Дим, в соцсетях все мы немного другие, правда? - опустив глаза в землю, промямлил светловолосый парень.
- Расскажи лучше о семье. Кем у тебя работают родители? Какие у вас отношения? - шагая вместе с Антоном по улице, покровительственным тоном сказал Дима.
- Зачем тебе это знать?
- Я - открытый человек и хочу, чтобы со мной тоже говорили без всякого геморроя, - недоуменно заметил Дмитрий.
- Отца у меня нет. Когда мне было одиннадцать, он умер на работе. Он был вентиляционщиком на стройке. Нам с матерью рассказывали, что в один момент, когда он стоял на стремянке и устанавливал трубу, он внезапно упал. Потом, впоследствии, выяснилось, что у него случился сердечный приступ, и он упал с лестницы. Люди, которые находились рядом, этого не поняли, не сразу вызвали скорую, посчитали его пьяным. Мой отец, и правда, периодически выпивал, и, видимо, запах спиртного в тот момент исходил от него, - безэмоционально глядя вдаль, сообщал Антон.
- Как вы пережили это с матерью? - поинтересовался Дима.
- Мать ударилась в работу, а я зарылся в учебники. Мы почти перестали разговаривать c ней. Мы и раньше были не так уж близки. Мне всегда был ближе папа.
- Сочувствую, Антон... Очень жаль. А у меня семья полная. Я и оба моих родителя. Мать - бухгалтер, а отец продает антиквариат в своей лавке.
- Да? Я люблю старинные вещи! Особенно старую мебель. Я мечтаю, когда стану постарше, собирать разные красивые изделия из дерева прошлых времен... Стулья, столы, шкафы... это меня завораживает! - оживился Антон.
- А картины ты любишь?
- Не очень. Знаю Айвазовского и Репина. Они меня, в принципе, устраивают, но смотреть на это скучновато.
- У меня одна фигня только с родителями... Они у меня сектанты оба. Церковь Свидетелей Иеговы, - грустно сказал Дмитрий.
- Да? Хреново!
- Конечно, хреново. Ладно, ходили на свои собрания, но теперь же они внесены в число экстремистов!
- Родители? - захлопал глазами Антон.
- Секта Иеговы! К ним уже и опера привязывались... Мол, методичка у них направлена на разжигание, говорили они так о библейских текстах... Взятку пришлось платить, чтобы уголовное дело не завели.
- Взятку? - Антон поднял брови от удивления.
- А ты как думал? Сейчас все проблемы так решаются!
- И возникают так, я думаю, Дима...
- Возможно. Как твои родители относятся к твоим предпочтениям? Они знают? - Дима посмотрел в глаза собеседнику.
- О моей ориентации? А я сам еще не вполне знаю, какая она у меня. Раньше я очень стеснялся своей ненормальности. Только вера помогла мне выйти из состояния нескончаемого самобичевания.
- Так у тебя были парни? - улыбнулся Дима.
- Я не хочу говорить на эту тему, извини, Дим. Просто, не хочу.
- Да, вижу, что личные темы тебя беспокоят. Особенно эта...
- Не беспокоят. Просто я не люблю так сильно раскрываться перед новыми знакомыми, - холодно ответил Антон.
- Такой симпатичный парень и такой закрытый...
- Да ладно тебе, симпатичный...
- Не веришь? А ведь это чистая правда! - с пылом выплеснул Дима.
- Для кого правда? Спасибо конечно, но... не знаю... мне неприятно смотреть в зеркало!
- Почему?
- Сам себе не могу это объяснить... иногда так противно, что хочется ударить себя, - произнес медленно Антон, сжимая губы от напряжения.
- Поразительно! Тебя обижали в детстве?
- Было дело...
- И что ж, некому было за тебя вступиться? - возмутился Дима.
- Да, кому я нужен? Друзей у меня не было, а у взрослых свои дела вечно. А куда мы идем вообще?
- Как ты относишься к тому, чтобы мы сходили на кладбище?
- Зачем? - ошеломленно спросил Антон.
- Я тебя приглашал на эзотерическую практику, - уверенным тоном ответил Дима.
- Я думал, ты прикалываешься...
- Так что ты об том думаешь?
- Когда я прохожу мимо кладбища, ощущаю тягу к нему, как будто меня зовут незнакомые мне силы. В детстве у меня на кладбище были припадки.
- Что еще за припадки?
- Я будто погружался внутрь себя, параллельно глядя на пространство, как через волшебный фильтр. Мне чудились мёртвые, которые хотят мне что-то сообщить.
- Ничего себе. Я хочу на это посмотреть! - изумился темноволосый парень.
- Меня всякий раз это состояние затягивает так, что сложно выбраться из него.
- Нам только нужно найти магазин продуктовый.
- Что хочешь купить?
- На кладбище с пустыми руками не ходят. Нам понадобятся условная еда и монетки. Любая мелочь. Я тебя научу, что говорить перед входом на погост и при выходе.
- Я смотрю, ты в это дело погружен серьезно!
- Был, так сказать, опыт, - с хитрым прищуром заметил Дима.

8

Зазвенели ключи. Повернулся неторопливо замок. В резко распахнувшейся двери появился Александр Палыч. В широкие волосатые ноздри ему попала пыль родных пенатов. Ах, как уютен милый дом. Милый пустующий дом, где когда-то была жизнь, где мать много лет назад собирала его в школу, где шумели животные, шипели котлеты на сковородке, а ворчливая бабушка сидела в кресле и постоянно бубнила о политике. Мол, тех не добили, этих не додушили.
Столь ненавистная ему память начала возвращаться, и Палыч включил телевизор, в котором перманентно вещали программы, рассказывающие народу, как он думает и почему его ненавидит весь остальной мир.
Хозяин пыльных пенатов открыл холодильник, давным-давно не подвергавшийся чистке и помывке. Он увидел, что все не так уж плохо. Кусок российского сыра хитро улыбался ему, словно скрывал некую информацию, видимо, связанную с его составом.
- Ну, ладно, - произнес Палыч, - для расплавки на бутерброде сойдет!
Взял ножик, нарезал на треснувшей доске пару слайсов безвкусного сыра, покрыл ими взятый из хлебницы кусок бородинского хлеба и все это положил на сковородку. Так делала его мама, теперь он. Самый вкусный бутерброд, хоть и сыр раньше был другим.
Подпадая под действие голоса из телевизора, внимание Палыча притуплялось, по венам его блуждали молекулы окситоцина, и ему становилось лучше. Чувство причастности к большой и могучей стихии родной страны овладевало им, как питон сжимает свою добычу в ломающих кости объятиях, а затем поглощает жертву. Для одинокого человека даже такие объятия были сродни материнским. Одиночество может сводить с ума, оно вытягивает из человека сострадание и участие, которые позволяют оставаться членом общества. Тоска способна толкнуть личность к потере своего я, к растворению себя в социальной пучине, где в волнах закона толпы чудовище Тиамат поджидает очередного взбеленившегося божка.
Он уже сам не понимал, почему плакал. Лишь только редкий смех прорывался сквозь стариковские зубы, когда он слышал очередные вести о новых победах и нарастающем величии некогда поверженной страны, страны самой прекрасной на свете, красном гиганте, вметающим в себя всю окружающую космическую пыль, как метелкой в совок. Чувство комфорта и съеденный горячий бутерброд обрадовали Палыча и навеяли сладкий сон, немедленно поглотивший старика.
Соседи жаловались, стучали, но храп Палыча прекратить было невозможно. Штукатурка тряслась, дети плакали, животные прятались под кровать, а сон был прекрасен. Во сне он видел маму с завитыми мелкими буклями волосами, которая смотрела на маленького Сашу теплым коровьим взглядом и приглаживала непослушно выбивающиеся локоны мальчика. Мама с Сашей стояли перед зеркалом. Она причесывала его и улыбалась. Улыбалась так тепло и душевно, так щемяще влюбленно, что на глазах его появлялись слезы.
- Почему ты опять взял мою помаду, Сашенька? Ты же знаешь, что губы красят только девочки! - говорила мама.
Через мгновенье Саша увидел себя в платье, но мать все еще продолжала улыбаться и причесывать мальчика. Но, нет, то была уже не мать, а женщина, на нее похожая. Добрые материнские руки стали жесткими и грубыми. Женщина принялась драть мальчика за волосы и отшвырнула его к зеркалу так, что он ударился лбом. Он видел кровь на своем пораненном лбу. Кровь лилась тонкой струйкой, спускаясь по щеке и капая на пол с чуть слышным звуком. В страхе он посмотрел на женщину, но женщина уже была похожа на ожившего мертвеца, хватающего мальчика за руку и впивающегося гнилыми зубами в мягкую детскую плоть.
От страха слезящиеся глаза Палыча раскрылись, а губы затряслись, словно от озноба.
- Мама, мамочка... - твердил он.
- Где мои свечи? Где мои церковные свечи? - с мыслями о походе на кладбище бормотал старик.

9

Перед тем, как Палыч собрался уходить, его внимание привлек телевизор и сочащаяся оттуда тревожная музыка. Срочная новость: в центре Петербурга был замечен мужчина в костюме императора Константина.
- Докладывает наш специальный корреспондент в Северной столице Федя Миланэдиктов. Итак, Федор?
- Центр, центр, добрый день.
- Что вы видите, Федор?
- Я вижу, как горит воздух, Ааааааа!!!... шучу.
- Не придуривайся, а читай текст!
- Центр, центр, прием! Я с детства хотел стать актером!
- Ближе к делу!
- Итак, я вижу странно одетого мужчину, напоминающего императора Константина, судя по имеющимся в оперативных сводках фотографиям. Под небесный гром вырастают у него крылья, похожие на книжные листы. Господи Иисусе, он поднимается в воздух, он летит!
- Как летит? На бумажных крыльях?
- Да! Он взлетает и начинает читать речь! Он говорит, что на крыльях конституционных будет вершить новый закон божий. А поможет ему в том совет ангелов, состоящий из Христофора Псеглавца, епископа Кирилла Александрийского, блаженной Людовики и сестрицы ее святой Терезы, Николая Кровавого, святителя Люцифера Калабрийского, новгородского священника Упыря Лихого, святого Разумника, болгарского мученика Бояна, мученика Варвара Луканского, апостола Силуана, апостола Зины, апостола Сосипатра, апостола Филолога.
- Алло, оператор, Феде там плохо?
- Все названные святые и мученики войдут в специальную коррекционную группу по правильному прочтению закона и исправлению ошибок прошлого.
- Вызывайте психиатрическую бригаду!
- "И да уничтожит государственная машина весь род людской, всех птиц небесных и рыб морских, и каждую душу живую, и травы, и древа, приносящие по роду своему плод, и да будет земля пуста. Тьма над бездною!" - кричит человек в костюме императора Константина.
- Что ж, будем надеяться на лучшее. Информационный канал "КоПроНИМП" (Координационно-просветительский некоммерческий информационный медиа-проект) следит за дальнейшим развитием событий.
Свет в говорящем окошке погас - Палыч молча вырубил телевизор, отбросил пульт в сторону и вышел из квартиры. Дверь захлопнулась, замок с тем же звоном произнес свой жалобный стон.

10

- Приятного аппетита, - сказал официант, кладя уже обветренный хлеб на стол, за которым сидели парни.
Дима и Антон недоуменно посмотрели на странного молодого работника кафе, хитро улыбающегося и поспешно уходящего в сторону кухни. В заведении было не слишком людно и, несмотря на хамское поведение официанта, довольно уютно. Играла спокойная музыка, отправляющая воспоминания в прекрасную эпоху джаза и блюза, в воздухе витали нотки цитрусовых, солнце золотилось в не до конца прикрытых занавесках.
- А почему ты не Свидетель Иеговы? - поинтересовался у Димы новый друг.
- Скажем так, плохой пример заразителен, а если пример настолько ужасен, то он скорее отвращает.
- Мне кажется, я понимаю, о чем ты говоришь. У меня мать столько курит, что невольно послужила мне хорошим примером, как не надо! - с улыбкой произнес Антон.
- Да. Мне как-то все чаще хотелось читать умные книжки... По психологии, политологии, социологии... Одно время очень увлекся Зигмундом Фрейдом. Есть в его учении большая доля правды! Хотя, говорят, что психоанализ современным научным сообществом отвергается, - углубляясь внутрь себя, сказал Дима.
- Ничего себе, у тебя увлечения!
- Я еще пытался послушать аудио-книжки Юнга и Шопенгауэра, но это уже оказалось выше моих сил.
- Ну, ничего, в будущем осилишь, - улыбнулся с восхищением Антон.
- Ваш капучино, ваш глясе, - сально поглядывая на Диму, официант поставил чашки с кофейными напитками на столик.
- Спасибо, - закатывая глаза, Антон поменял чашки местами.
- Пожалуйста, - сказал официант и грациозной походкой уплыл вдаль.
- На самом деле, я стараюсь следить за собой. Не пью, не курю, занимаюсь физкультурой несколько раз в неделю.
- Да, это видно! Такие плечи, грудь красиво облегает футболка, - заинтересованно смотрел на него Антон.
- Спасибо! А ты такой стройный, лицо свежее, юное... тебе идет худоба! Когда-то я тоже был таким стройным, но мне это не к лицу, - поворачиваясь к собеседнику профилем и осматривая кафе, произнес Дима.
- Закажем десерт?
- Знаешь, вчера ночью я смотрел на небо и видел звездопад. Я всего два раза в жизни видел его. В первый раз он мне принес такую сильную любовь, что я несколько лет был поглощен ею. Мне было всего семнадцать тогда, но я был готов сделать для нее все. Готов был добыть те самые звезды, которые знаменовали прибытие Кристины в мою жизнь. Для меня это было перерождением. Такое чудо, когда ждешь волшебства, в которое раньше никогда не верил. Я тогда увлекался ботаникой и каждый месяц в один и тот же день дарил ей по цветку, выращенному специально для нее. Но наши отношения закончились, как только меня забрали в армию. Она просто не стала меня ждать. Ну что ж, я ее не виню, она тоже молодая, и ей хочется пожить. Второй дождь из звезд был особенный, разноцветный. Не знал, что такой бывает. Как думаешь, стоит ли мне ждать в ближайшее время чудес?
- Я... - Антон замолчал и не знал, что сказать. - Это очень красиво, то, что ты сказал сейчас, но очень грустно. Давай допьем кофе и пойдем уже продолжим гулять!
- Конечно! У нас еще столько тем, которые мы должны обсудить!
- Счет! - крикнул Антон официанту.
Отправившись прогуливаться по вечернему Питеру, молодые люди находились в некой задумчивости, то поглядывая на сочно распустившуюся майскую зелень, то наслаждаясь эклектикой ансамблей города.
- Знаешь, а ты симпатичный, - сказал Дима.
- Ты правда так думаешь? - недоверчиво спросил Антон.
Пройдя по Новочеркасскому проспекту, они свернули на кладбище. Было все еще тепло и солнечно, но погода уже не навевала того сладкого чувства возрождающейся природы, как было час назад. Дима чувствовал себя уверенно, но немного напряженно, а вот Антон, судя по озирающимся глазам, волновался.
- Так, сейчас мы оба про себя должны попросить хозяина и хозяйку кладбища впустить нас и сказать при том, что пришли с добрыми намерениями. Понял?
- Конечно, - проскочило у белобрысого.
- Когда будем уходить, необходимо, не поворачиваясь назад, кинуть монетки и поблагодарить хозяев погоста. Надеюсь, все запомнил.
- Да, я понял, что сказать.
- Ну, что ж, тогда вперед, - с широкой улыбкой произнес Дима.
Они медленно шли. Их тела, ощущая более тяжелую атмосферу, словно погружались в другой, ничем неописуемый мир.
Голова Антона закружилась, стала как чугунная. Он пытался настроиться на явно посылаемые ему сигналы от этого места. Пространство стало живым. Шелест деревьев превратился в их перешёптывание. За искореженной оградой был небольшой клочок земли, притянувший внимание Антона. Из этой небольшой площади почвы устремлялось ввысь мощное дерево с красивой, раскидистой гривой листвы.
- Ты понимаешь, кто тут лежит? - обратился он к Диме.
- А ты?
- Она лечила людей. Мощная была тетка. Она была полноватая, с темными вьющимися волосами, с темными глазами и пугающей хитрой улыбкой, - сжимая челюсть от напряжения, говорил блондин.
- Да, поразительно, как ты быстро настроился, круто!
- Ее звали Татьяна, вот я вижу упавший камень, - разгребая место от старой листвы и травы, говорил Антон.
- Впечатлен! - произнес Дима, прогуливаясь меж могил и кладя на них дешевые конфеты.
Антон взял у Димы горсть конфет и тоже стал повторять его действия, после чего они оба направились к западной стороне погоста, куда их тянула неведомая сила.
- Потрясающая мощь, какая концентрация энергии! - восхитился темноволосый.
Постепенно холодало и темнело. Вечерняя заря окрашивала небо в волшебные цвета, укрывая под собой двух напряженных молодых людей. Они сели на скамейку, упав на нее так, будто их впечатал в плоскость сам воздух здешних мест. Дима положил свою руку на ладонь Антона, но тот на это никак не отреагировал. Ледяные руки Антона были такими тонкими и такими белыми, как заиндевевшие ветки березы в зимнюю пору.
Дима не мог понять, что шепчут губы его нового друга. Он пытался поймать взгляд Антона и привлечь его внимание согреванием тонких холодных рук.
- Что ты делаешь, Дима?
- Я чувствую, что тебе не хватает тепла.
- А что, если...
- Все в порядке. Ты же знаешь, что они тоже хотят немного живой энергии!

11

Согревает, ласкает.
Кожи гладь, наслаждение.
Трепетный, нежный, наивный
Поцелуй и касание, объятие, желание.
Совершает
Распутно, бестактно.
Плоть и бесплотность
Реют, пылают, сияют.
Благодарный и жадный
Неуемно, глубоко
Проникает и дарит
Мир.
Хорошо, бесконечно приятно, долгожданно, покорно
Тлеют.
Живые, бесценные
Насыщают, обогащают
Землю.

12

- Эти существа не были достойны жить. Они потеряли это основное право, когда преступили Закон. Пусть теперь заполнят собой эту яму, так удачно вырытую местным персоналом на погосте. Не важно, как быстро их найдут, а тем более, найдут ли меня. Я знаю, что я поступил правильно. Так было велено мне высшим судьей. Как хорошо, что я есть! Как благодарен я Богу за то, что я есть на том свете! Это все благодаря ему! Все, что свершается - во имя его. Имя его свято. Что свершается во имя его - так же свято.
- Ты довольна мной, мама?
Но мама не отвечала. Александр Палыч один стоял посреди темного кладбища и только кровь искрилась гранатовым соком на лопате, кинутой на землю в порыве злобы. Одинокий мир его наполнился диким звоном. Голова болела от неизъяснимого чувства давления и густоты воздуха. Он заметил яркий свет над своей головой. Свет говорил с ним. Приглядевшись, Палыч увидел странно одетого человека, похожего на римского императора, парящего над землей. У него были огромные бумажные крылья, объятые огнем и осыпающие пеплом сырую почву. Могилы пламенели, земля покрывалась густым паром и закипала. Все вокруг сжималось и устремлялось в одну точку в пространстве, куда, как в воронку, попадали свет, воздух и земля. Все могилы, древние и свежие, детей и глубоких стариков, имперской России и советских времен, крошились и пылью уносились ветром во всепоглощающую чёрную дыру, которая становилась все больше и уже подступала к ногам старика. Палыч закричал, но тут же все погасло.

13

- Что случилось? Все внезапно погасло.
- Не знаю, может быть, мы так сильно увлеклись, что не заметили, как наступила ночь?
- Мне так хорошо, Дима, спасибо, что пригласил меня, спасибо, что привел, и спасибо за твою любовь!
- Любовь? Ты еще такой маленький, а рассуждаешь о любви! Но ты прав. То, что ты сейчас испытал, это любовь, на которую способны наши молодые и гармоничные тела.
- Я запомню этот вечер на всю жизнь!
- Я хотел бы, чтобы эту жизнь мы провели вместе, Антош!
- Давай еще прогуляемся?
- Уже не так холодно, как было раньше. Давай погуляем!
- Как прекрасна луна! Ты когда-нибудь видел такую луну?

11 ФЕВРАЛЯ 2020 СВЯТОСЛАВ БОГОМОЛОВ

Ссылка:

Смотрите также

#МАГИЯ

МОБИЛЬНАЯ ВЕРСИЯ

Магазин Sexmag.ru

Настоящий ресурс может содержать материалы 18+

* КВИР (queer)
в переводе с английского означает "странный, необычный, чудной, гомосексуальный".