КВИР - Геи из немецкой глубинки не дадут... скурвиться столичной тусовке

Геи из немецкой глубинки не дадут... скурвиться столичной тусовке

Жизнь нашего брата в провинции куда сложнее, чем у натуралов. Поэтому многие стремятся в большие города, чтобы раствориться в толпе и не быть бельмом на глазу, какими они были там, где родились и выросли.

Даже в гомотерпимой Германии камин-аут в глубинке - событие неординарное. Бывает, что иные соседи перестают здороваться за руку, шарахаясь, как от прокаженных, друзья становятся бывшими, а близкие родственники советуют уехать от греха подальше.

Жить открытым геем в немецкой провинции - испытание, которое выдерживают немногие. Но иные, вопреки трудностям, предпочитают мегаполису тихую и уютную деревню.

Первое знакомство с сексом у Рональда случилось со старшим братом. Он вбежал в комнату, застав его за "кулачным боем" с самим собой. Оба испугались, но старший быстро смекнул и предложил младшему пари: не расскажешь родителям, покажу тебе много интересного...

Рональд вспоминает об этом чуть ли не полушепотом так, что приходится напрягаться, внимательно следить за движением его губ. Когда он начинает говорить - все замолкают. Вот и я стараюсь не перебивать, потому что боюсь спугнуть его неспешную речь лишним вопросом.

"Так начались мои уроки секспросвета: я впервые увидел извержение вулкана с белоснежной лавой, потом сам стал своими детскими руками помогать брату, "стрелять" ею о подвальную стенку. Когда родители уходили в гости, театр или кино, мы смотрели порнуху, по которой он учил меня азам минета".

Для брата это было баловством, а 12-летний Рональд втянулся и ему нравилось. Брат был совершеннолетним и вскоре привел в дом свою девушку. "Я страдал и плакал от ревности. На сей раз предложенное им пари звучало как угроза: "Если проболтаешься, все узнают, что ты сосал мой член". Вскоре старший брат женился, а его жена родила ему сына. Рональд хранил свою слезную тайну, пока в маленьком студенческом городе Марбурге не встретил своего первого бойфренда, к которому и привез свой чемодан. Родителям объяснил, что учеба в университете дается проще, если жить и писать курсовые вместе с однокурсником.

Никто в семье не знал, что Рональд "педик", то есть гомо. До того злосчастного рождества, когда родители и трое их детей собрались на традиционный праздник. За ужином младший и объявил, что он гей, представив близким своего однокурсника в неожиданной ипостаси. Камин-аут прошел бы без сучка и задоринки, не будь вместо поддержки ироничного замечания подвыпившего брата, как ножом в сердце: "Ну, вот, не обошлось и в нашей семье без педика".

Младший в ответ не преминул представить старшего, как своего учителя и латентного педераста. Да, так по-научному он и выразился. Женщины в слезах, мужчины - в ярости. Рождественский вечер первратился в семейный скандал. Отец вскоре слег с инсультом, братья навещали его до самой смерти, избегая друг друга. А мать по-прежнему винит сыновей в семейном разладе. Рональд сначала хотел накатать заяву на старшего брата по поводу его сексуальных домогательств, тем более, что в Германии к такого рода обвинениям прокуратура относится очень серьезно. Но поддался уговорам матери: каким бы он ни был, но брат все-таки!

С тех пор семья в полном составе не встречается - ни в рождество, ни в пасху или дни рождения. Мать живет с дочерью, а сыновей видит по отдельности. Вот так, некогда детские шалости вылились в неразрешимую проблему взрослых людей. Сегодня оба брата живут в семьях - один в гетеросексуальной, другой - в официально зарегистрированной однополой. Рональд перебрался из маленького Марбурга к своему новому партнеру в миллионный Кельн. По его словам, в провинции, кроме косых и презрительных взглядов, ловить нечего. В Кельне коллеги по работе, друзья и соседи принимают его таким, какой он есть. Никто плохого слова не сказал. А с семьей не сложилось, сожалеет он. "Во всей этой истории жаль мать, здоровье которой сильно пошатнулось. Чтобы все это выдержать, ее ангелу-хранителю приходится пахать днем и ночью", - с грустью замечает Рональд.

В другой истории все с точностью до наоборот. Жила-была парочка лесбиянок. Для полного счастья ей не хватало детей. В том же городе Дюссельдорфе жила-была счастливая парочка геев, которые к детям относились не как к "цветам в чужом огороде", а мечтали о собственных - в своем. Смышленным лесбухам совсем не хотелось отцов-натуралов, с которыми придеться играть натуральных женщин-матерей, а потом еще и делить детей. Они искали таких, как они, которые знают, на что и ради чего идут. Девушки дали объявление в гей-журнале: "Ищем семейную пару мужчин, которые могли бы стать надежными отцами наших будущих детей".

Майк со Свеном прочитали и загорелись. Встретились-пообщались и тут же подружились. Не прошло и года как Мартина родила от Свена сына Давида. Свен официально признал отцовство, а сын стал воспитываться двумя мамами. Приходящие отцы быстро смекнули, что так дело не пойдет - быть в роли гостей им оказалось мало, хотелось принимать участие в воспитании сына.
Две сладкие парочки решились снять дом в деревне, в 30-ти километрах от города. Женская парочка с ребенком поселилась на первом этаже, мужская - на втором, а мансарда стала общей гостиной и местом совместного отдыха. Все складывалось так удивительно легко, что вскоре родить захотелось и Верене - подруге Мартины. На серьезный разговор созвали родительский совет, который постановил: быть второму ребенку. Но от одного отца, чтобы дети кровно породнились. Свену не привыкать - с лесбиянками спать. Когда сыну Давиду стукнуло два года, родилась его сестра Сэнди. Вниманием они не обделены: кроме папы, двух мам и крестного Майка, у них оказалось много родственников - бабушки, дедушки, дяди, тети и кузины с кузенами.

Сегодня в деревне их называют "мышиной" семьей и относятся к ним с пиететом. В город перебираться "мышам" ни в какую не хочется. "Нам с детьми в деревне лучше, - подчеркивает Свен, который открыл здесь свою терапевтическую практику, а Майк - налоговый консультант - ездит на работу в Дюссельдорф. Мамы тоже при деле: Верена ведет домашнее хозяйство и ухаживает за детьми, а Мартина руководит одной из служб в местном аэропорту. За всей мышиной семьей строго следит домашний кот Клаузи, названный в честь главного столичного гея Клауса Воверайта. "Не только в столице, но и в провинции можно жить однополыми семьями, главное, самоутвердиться, завоевав доверие и уважение окружающих", - утверждают ребята.

Штефану стукнуло 38. Не мальчик уже, но все еще ребенок. Во всяком случае, для его родителей, в доме которых в небольшой деревне под Мангеймом он по-прежнему живет. Штефан - симпатичный сингл. У него хороший вкус, а шкаф ломится от стильных трендовых шмоток. Да вот беда: одевать их в деревне некуда, сетует он, разве что во время отпусков на Ибице, Ситжесе, Гран-Канарии или Миконосе. Да, он любит ездить на гей-курорты, принципиально избегая мусульманские страны. "Я не собираюсь поддерживать своими деньгами гомофобные режимы, - твердит он, - и, будучи туристом, тайно водить в отели, а то и оплачивать местных геев за секс "из под полы". Хотя на самом деле "прятаться" ему приходится от своих же односельчан. В деревне он слывет нелюдимым. О том, что он гей, все догадываются, но ни он, ни другие об этом не говорят, разве что шепотом да за его спиной.

"Давно бы уже перебрался в большой город", - твердим мы Штефану. А он в ответ устало улыбается: "Куда мне теперь, время ушло, доработаю до пенсии и уеду в теплые края". Штефана в деревне держит работа: у него своя пекарня, которая даже по воскресеньям балует односельчан свежими булочками. Покончить с мнимой жизнью загадочного деревенского гетеросексуала и начать с нуля в городе, по его мнению, не имеет смысла - конкуренция большая и расходы на проживание куда выше, чем в деревне, а значит, придется туго затянуть ремень! Логика простая, но бесспорная.

Субботние вечера Штефан проводит в злачных местах Мангейма, к себе в деревню никого не привозит: боится сплетен и косых взглядов, да и родителей огорчать секс-партнерами, меняющимися как перчатки, не хочет. "Я в деревне вроде паршивой овцы. Сначала все ждали, что я женюсь, а теперь боятся, что я приведу чужака и буду дурным примером для местных подростков", - пожимает плечами Штефан. По его рассказам, мальчик в доме напротив раньше частенько сидел у окна и наблюдал, чем это вечерами занимается его сосед-пидор. Потом мама паренька, встретив Штефана на улице, попросила его закрывать шторы - так, на всякий случай. Он проигнорировал просьбу, зато в доме напротив каждый вечер опускались жалюзи: а вдруг сынок увидит то, что ему не положено, и спать плохо будет! "И таких людей у нас полно, - говорит Штефан, - разве одинокий сорокалетний мужик, не интересующийся женщинами, может чему-то хорошему научить? Люди меня сторонятся, несмотря на то, что каждый день мой хлеб едят и козленочком никто не стал. Но не зря говорят: в тихом омуте черти водятся", - усмехается он.

Со Штефаном мы познакомились лет десять назад в Гран-Канарии. Он частенько приезжает к нам в Кельн - оторваться и отдохнуть от "тихого омута". У него немало друзей и поклонников в нашем городе. Но никто из них еще не был у него в гостях. Он не приглашает. Скорее всего боится: а что скажут соседи?

25-летний Марко бежал из провинции, сломя голову. В его маленьком городке с населением в 18 тысяч человек неподалеку от Лейпцига вечерами пустели не только пивные бары, но и улицы. Его ровесники встречалась в спортзале, в молодежном клубе или на частных вечеринках. Марко, который внешне на гея не похож, тщательно скрывал от всех, что ему нравятся парни. "Я тайно влюблялся, как Джульетта, то в одного, то в другого Ромео из враждующего клана, а однажды не выдержал и по пьяне одному из них признался, что хочу мирного "рукоприкладства". Дальше скомканного минета дело не дошло, а мой Ромео после этого трусливо ноги от меня делал".

Что и говорить, Марко было тяжело жить в окружении источавших сексапил натуралов, принимать участие в обсуждении их героических сексуальных похождений, которые будоражили его фантазию разве что мужскими ролями. Будучи единственным ребенком в семье, он все же решился сказать родителям, что внуков у них не будет. "Я был удивлен их реакции, - вспоминает Марко, - они догадывались об этом и посоветовали попытать счастья в Берлине, дескать, здесь в тебя каждый пальцем тыкать будет, а там такие, как ты, даже в парламенте сидят"...

Получив благословение предков, Марко, по собственному признанию, бежал из провинции, сломя голову. "И кто бы мог подумать, - смеется он, - в Берлине я встретил свою большую любовь Хендрика, который родом из моего городка. Теперь мы вместе навещаем родителей и мечтаем усыновить ребенка, чтобы не только у нас, но и у них появилось новое предназначение", - делится своими планами Марко.

"Неужели за этим геи уезжают в большие города?" В ответ на мой ироничный вопрос, Марко вполне серьезно отвечает: "Без нас, провинциалов, столичная гей-тусовка давно бы скурвилась". Да, именно так (anruechig und verdorben) он охарактеризовал перспективы гей-комьюнити больших городов, если бы они не обновлялись геями из глубинки. А я, почесав в затылке, подумал: черт побери, возможно, он и прав...

Фото Karim Konrad

03 АПРЕЛЯ 2013 TOM WEITZ

Ссылка:

Смотрите также

#БОЙФРЕНД, #ГЕРМАНИЯ, #ДЕТИ, #ОТНОШЕНИЯ

25 "искусственных" красавцев, фото которых мы бы точно лайкнули

Скажем прямо: надеяться на успех в приложениях для знакомств - это искать иголку в стоге сена. Но представьте мир, в котором мы могли бы разнообразить нашу интимную жизнь с помощью искусственного интеллекта!

"Хуже педофилии" - полемика по вопросам семьи в Италии обостряется

В Италии разгорелась нешуточная идейная борьба. Консерваторы и либералы спорят о том, какой должна быть семья и кто вправе иметь детей.

В Германии вспомнили о гомосексуалах-жертвах нацистов

На ежегодной церемонии памяти жертв национал-социализма в бундестаге впервые почтили память гомосексуалов.

"Гормон любви" окситоцин в буквальном смысле лечит разбитое сердце