КВИР - Форма и содержание

Форма и содержание

Заметив издалека, приближаясь осторожно, не глядя - посматривая, придумываю вопрос - остановить, в нужное русло направить беспорядочное движение без цели и смысла. Ближе - виднее растерянность, даже напуганность.

Форма щупло совсем недавно надета на совершенно недостаточное содержание - тела для нее маловато, но очень поношена: новой для него не нашлось. Вероятно, и не искалось. Под ней ничего не угадывалось, только торчалось: ноги вниз, вверх узкая шея с нахлобученной кривовато стриженой головой.
То ли мне везло на солдатиков, то ли, откликаясь на зов молодого еще подсознания, они сами, попахивая казармой, ко мне приплывали. Даже прикармливать место не надо, наживку глотали - знай, удочку вынимай. Союз, воняя, кончался, но рухнуть еще не успел. Цой истошно требовал перемен. А в армию, продолжая вырабатывать новую породу - советского человека, призывали по-старому: с востока - на запад, с севера - на юг и наоборот.
Знакомый гул, тревожный и радостный, исподволь меня наполняя, вел неотвратимо к заветному. Как сложится? Вопрос, глупый и неуместный, возник и стушевался. Откликнулся то ли затравленно, то ли слегка обнадеженно, что заметили. Подружились мы быстро. Почти бессловно и безголосо: он похрипывал от неуверенности или же от простуды. Попросил колбасы. Я был не против. Но магазины закрыты. Иначе бы побратались. По-русски он был не очень. До советского человека ему было еще ой как далеко. Но я с ним о Канте беседовать не собирался. И даже об Алишере Навои, о котором знал, что тоже узбек, как и мой голодный солдат и собрат. Извиняясь, будто самолично магазины закрыл, дал ему бумажку, на которую грамм триста дешевой колбасы можно будет купить, если сильно ему повезет. Шансов напасть на дорогую не было никаких.
Расспрашивая и вполуха слушая, бесцельное движение я направлял в сторону от фонаря, который на удивление и назло светил слишком исправно. Как и он, в чужом внимании я не был заинтересован, но то ли меньше боялся, то ли больше хотел. Вокруг было пусто. Вернувшись с работы, все разбрелись по телевизорам, а любители ночной жизни только входили во вкус в тех немногих освещенных местах, где она еще теплилась.
Тропинка сузилась. Свет в достаточной степени потускнел. Надо было переходить к формам общения мало вербальным, ему больше доступным. Осторожно и вроде бы невзначай коснулся щеки и положил руку ниже пояса сзади, сперва вроде бы легко движение направляя, а затем скользя вниз по ложбинке. Ему, видимо, было еще слишком светло. Он схватил мою руку, поползновения затрудняя. Так соревнуясь, мы двигались в сторону детской площадки, понятно, совершенно пустой. Он вздрагивал от каждого скрипа, от малейшего шороха.
Дети спали. На их площадке было темно. Из осветительных приборов только луна, с которой ничего поделать было нельзя. Но облако и ее пригасило. В двух шагах не разобрать, кто перед тобой, тем более, чем занимаются. И это оказалось связанным с силой его сопротивления в степени значительной, даже решающей. А когда мы, прижавшись, втиснулись в космический корабль, внутри которого лесенка вела к пологому спуску, с него, забегаю вперед, мы вместе под конец и скатились, руки его совершенно ослабли. Пряжка, мелькнув, прожелтела, брюки не задержались, а черным длинным трусам пришлось помогать.
Когда содержание, радуясь, освободилось от формы, первое оказалось совсем ничего. Второе его до неузнаваемости искажало. Насмотреться б, насытиться выпуклостями и впадинами, словно пейзажем, внезапно открывшимся за уродливой свалкой, наиграться, налюбоваться райскими яблоками, из-под ветки свисающими. Но юные тела торопливы. А память, хоть до плоти охоча, но очень обманчива. Ей бы флейту, стиснутую губами, венчик розовый на челе, волоски подмышек, на легком ветерке развивающиеся, словно водоросли в светлой зеленоватой воде. Не казармой пахнет - цветами, потом и молодой пунктиром брызжущей малафьей.
Избавившись от груза ответственности перед родиной, ускользающей из-под ног, которой он присягал, парнишка оказался стройным, смуглым, на удивленье умелым и - что удивило - во весь рот улыбающимся. Чему? Тому, что в его новой стране секс все-таки будет? И колбаса. И возможность купить в любом магазине. И будут на это деньги. Надежды питают юношей, как известно. Особенно голых, со спущенными штанами на сапоги, с розовыми пятнышками сосков на безволосой груди.
Заговорил звонко, быстро и непонятно, то ли на родном языке, а может, и на моем. Если бы вслушивался, может быть, кое-что понял. Не до этого было. Впервые в жизни - так уж привелось - увидел обрезанный, сиротливо торчащий из плохо выбритого лобка. Вверху, по углам трапеции, словно бантики, курчавились смешно не добритые завитки.
Теперь уже он мои усилия настойчиво направлял в нужное русло. Это голодному нужно много времени, чтобы насытиться. Очень скоро, тяжело задышав, он затрясся и задрожал, в лунном свете дуга прерывисто засеребрилась, и выведенный на орбиту космический корабль был забрызган биологическим материалом с планеты Земля.
Потом на корточках он самозабвенно то ли причмокивал от удовольствия, то ли всхлипывал, вспоминая своих старших братьев, по-семейному его обучивших. А мне где было учиться? Семейная традиция напрочь отсутствовала. Фотки ходили гетеро и никакие иные. Воистину, этого секса там и тогда не было и в помине. Поэтому приходилось любить, как на душу ляжет.
Сосал он, словно дегустировал наконец добытую колбасу. Это меня напрягло, но, гнусную мысль отогнав, я настойчиво размыкал плотно сжатые набухшие губы, пробиваясь всё глубже. Теперь пришла моя очередь оробеть. Ловко под меня поднырнув, он пролизывался в меня, словно желая через ласковый язычок в меня перелиться. Изо рта выпустил сладкую восточную змейку, и та, словно флейта ее зазывала, в одно мгновение слизала меня, как мороженое, и, раскрыв, проникла глубоко, туда, где меня уже не было, а была только она, в меня самого обратившаяся.
Рук, ног, губ и всего остального у него было больше, чем у меня. Он выгнулся и направил. Послышалось чмоканье, словно губы вниз опустились. Почему-то они оказались в ласковом густом перелеске. Глупо мелькнуло: если спереди брить, сзади гуще растет.
Потом, как уже говорилось, мы поднялись в корабль и через несколько секунд усталые и счастливые приземлились.

10 АВГУСТА 2018 М. ЗЛОЧЕВСКИЙ

Ссылка:

Смотрите также