КВИР - Эрос дышит где хочет

Эрос дышит где хочет

20 января католики отмечают День Святого Себастьяна по религиозному календарю. Но и по эротическому арт-календарю этот день, персонаж и сюжет - имеет большую историю.

Барбьери (1642)

В качестве "гей-иконы" Себастьян становится важным символом эротического искусства - в рамках библейских сюжетов. Яркий пример того, как гуманистическая концепция человека размывала христианскую доктрину изнутри, - начиная с эпохи Возрождения.

Телесность, эротизм, любование чувственным телом, скрытые традиции эллинизма, - важные для художников-гуманистов, "проступали" (явно или нет) в сюжетах христианской мифологии и церковного искусства.

Живая жизнь пробивалась сквозь мертвечину догматики и а-сексуальности христианства. Для меня сюжет Святого Себастьяна важен именно этим.

Тема - бесконечная. Можно долго говорить о том, что само христианство "продвигало" обнажённую натуру в культурный обиход, делало частью визуальной среды (Адам, сюжет Распятия, Иоанн Креститель, многочисленные святые), активно предлагая искусству тему для штудий мужского тела). Или о том, что средневековый человек с детства видел наготу именно в церкви, реализуя (разумеется) эротические чувства и эмоции на этом "легальном" и публичном материале. (Но как-нибудь в другой раз).

А пока приведу текст из книги И.С.Кона, посвящённый герою дня.

Angel Zarraga

"Не менее многозначно и зрительское восприятие, от которого в первую очередь зависит социальная судьба произведения. Некоторые геевские "иконы" стали таковыми вовсе не по воле самого художника.

Например, образ святого Себастьяна, принявшего христианство римского легионера, по приказу императора Диоклетиана расстрелянного за это из луков. Мученический сюжет давал широкие возможности для показа красивого обнаженного и беспомощного мужского тела.

Сначала Себастьяна большей частью изображали зрелым, мускулистым и бородатым. Художники Возрождения (Перуджино, Боттичелли, Антонелло да Мессина, Караваджо, Гвидо Рени и др.) сделали его нежным женственным юношей, что давало обильную пищу гомоэротическому воображению, позволяя зрителю, в зависимости от собственных пристрастий, идентифицировать себя как с Себастьяном, так и с его мучителями. "Себастьяна" кисти Фра Бартоломео даже убрали из церкви, потому что он возбуждал греховные помыслы у прихожанок, а возможно, и у самих монахов.

Его писали около 200 разных художников, некоторые - не по одному разу: Перуджино написал восемь Себастьянов, Гвидо Рени - пять, Мантенья - три, Ван Дейк четыре, Гюстав Моро - семь. Почему же один из пяти Себастьянов Гвидо Рени, и как раз наименее обнаженный, оказался для геев самым притягательным? Я не могу ответить на этот вопрос. Однако о своей любви именно к этому Себастьяну дружно говорили немецкие гомосексуалы в начале XX в.

А вот как описывает свое юношеское впечатление от этой картины Юкио Мисима: "Обнаженное тело божественно прекрасного юноши было прижато к дереву, но кроме веревок, стягивавших высоко поднятые руки, других пут видно не было. Бедра Святого Себастьяна прикрывал кусок грубой белой ткани. Я догадался, что это какой-то христианский мученик. Однако в творении Гвидо Рени даже чисто христианский сюжет обрел аромат язычества. Тело Себастьяна, не уступавшего красотой самому Антиною, прекрасно. Оно излучает лишь сияние молодости, красоты и наслаждения...

Это ослепительно белое тело, оттененное мрачным, размытым фоном, светоносно. Мускулистые руки преторианца, привыкшие владеть луком и мечом, грациозно подняты над головой; запястья их стянуты веревкой. Лицо поднято вверх, широко раскрытые глаза созерцают свет небесный, взгляд их ясен и спокоен. В напряженной груди, тугом животе, слегка вывернутых бедрах - не конвульсия физического страдания, а меланхолический экстаз, словно от звуков музыки. Если б не стрелы, впившиеся одна слева, под мышку, другая справа, в бок, можно было бы подумать, что этот римский атлет отдыхает в саду, прислонившись спиной к дереву...

Когда я увидел картину впервые, всего меня охватило какое-то языческое ликование. Кровь закипела в жилах и мой орган распрямился, будто охваченный гневом... На сей раз он настойчиво требовал от меня каких-то действий, клял хозяина за невежество и возмущенно задыхался. И моя рука неловко, неумело задвигалась. Из глубин моего тела стремительно поднялась темная, сверкающая волна, и не успел я прислушаться к новому ощущению, как она разлетелась вдребезги, ослепив и опьянив меня... Это была моя первая эякуляция, а заодно и первый опыт, случайный и неуклюжий.." (Мисима, 1994)

Едва ли Гвидо Рени рассчитывал на подобный эффект. В дальнейшем, особенно в геевском искусстве XX в., появилось много гораздо более раздетых и сексуальных Себастьянов. Тут и игривые раскрашенные фотографии популярных французских фотографов Пьера и Жиля (1987), и ковбойский вестерн американца Дельмаса Хау (1990), и стилизованный мексиканский юноша Карлоса Санруне (1995), и выразительная компьютерная графика Марио Патиньо (1999). Но вряд ли хоть один из них вызвал такую бурю страстей, как невинный, с устремленными ввысь глазами Себастьян Гвидо Рени".

(И.С.Кон. "Лики и маски однополой любви. Лунный свет на заре" М., 2003. Стр. 449).

21 ЯНВАРЯ 2019 ALEXANDR HOTZ

Ссылка:

Смотрите также