КВИР - Домовина

Домовина

Как-то раз, на прошлой неделе, я поехал во Львов трахаться. В шесть пятьдесят утра на львовском вокзале я представляю из себя нерадостное зрелище, ибо всю ночь на второй полке мне снилось землетрясение.

Ах, как было бы романтично потрахаться в хате с камином. Чтобы языки пламени бросали блики на влажную загорелую кожу, на бокалы с вином и тд. и тп.

Во сне я судорожно соображаю, что же нужно пихать в рюкзак: паспорт, кошелек, что-то теплое. Успеваю засунуть компьютер в диван, чтобы потом найти в холодных развалинах, отбить от мародеров. Вдруг он останется целым. В развалинах будут пищать дети. Мне заранее стыдно думать среди криков и слез о своих мерзких вещичках, но я уже заранее думаю. Лестница уже, наверное, развалилась и мне придется совершать паркур по падающим балконам. В квартире я совершенно один и мебель двигается толчками по дергающемуся полу.

Конечно же, тут играет роль мой подсознательный страх одиночества. Вероятно, он даже сознательный, иначе бы я не поехал трахаться так далеко. Когда я просыпаюсь, на меня странно смотрят соседи.

Серые лица на львовском вокзале снуют по сторонам.
Первый кофейный автомат не дает кофе и плюет половину моих денег назад. Я думаю про себя, что, раз уж здесь такие серые лица и никто по-одесски не улыбается, то поставьте хотя бы честные автоматы. Второй автомат дает кофе, но оставляет себе половину сдачи.
В платном зале ожидания с вайфаем вайфая нет. Покимарив часок, я начинаю звонить по записанным вчера на мятый листочек телефонам маклеров. Номеров штук пятьдесят. Свободной квартиры нет ни у одного. В день моего приезда начались школьные каникулы, праздники вина, сыра, шоколада, УПА, пива, Захер-Мазоха и дни польско-советской дружбы.

С последними маклерами в списке я уже плачу навзрыд. Пани, хнычу я, вы поразумляйтэ сами, ну яка ж порядочна дывчина, а уж тем более парубок, приеде к мени ся трахаты на вокзал? Дайте хучь кимнатку, а?

В рюкзаке, помимо паспорта и кошелька, болтается коньяк в подарочной упаковке и трухлявый пирожок из одесской сети "обжора", на закусь.
Перезвонил пан. Из его галыцко-волынского потока я улавливаю, что хата есть, кто-то у него там спрыгнул раньше времени и, естественно, все будет дороже, чем я рассчитывал.
Дякую вам! Дякую! - кричу я на весь отсутствующий вайфай, слезы мои испарились, от испуга пан переходит на русский.

Трамвай номер один, едущий в центр, вполне европейского вида, новенький, как игрушечка, вызывает радость. С беспечной одесской улыбкой я поднимаюсь на удобную ступень, она почти у самой земли, сантиметров тридцать. Трамвай плывет, стыков не слышно, прямо как в Германии, телевизоры в каждом отсеке показывают виды: с кормы, с носа и даже тут, в трюме.

Талончик надо было заранее купить в киоске, очередь из глупых туристов выстраивается к водителю, восседающему за стенкой из плексигласа. Водителем работает женщина лет сорока с высокой прической. Бумажку в две гривны нужно совать ей в задвигающуюся полочку, как в кассе банка.
Женщина смотрит исключительно вперед и отчаянно машет правой рукой позади себя, иногда ей везет и она попадает ногтями в полочку. Женщина безостановочно произносит что-то с недобрым выражением на галыцко-волынском диалекте, обращаясь к обширному лобовому стеклу. Размахнувшись в очередной раз, она ударяет в мои две гривны, щелчком задвигает полочку к себе и пребольно щемит мне пальцы.
Мои две гривны падают от ветра на пол под ее сиденье. Женщина что-то говорит дальше, смотря исключительно вперед. Я тихо ругаюсь и засовываю ей еще две гривны. Женщина берет у себя спереди два талона и с пятой попытки устраивает их на несчастной полочке.
Я получаю два талона и еще сильнее уважаю женщину.

Трамвай плывет по улице Городецкой.
Впереди у рельс лежит куча дров.
Ах, как было бы романтично потрахаться в хате с камином. Чтобы языки пламени бросали блики на влажную загорелую кожу, на бокалы с вином и тд. и тп.
Женщина резко тормозит, отворяет свою плексигласовую дверь, выбегает к дровам и что-то страстно объясняет сторожащим их парубкам. Парубки начинают лениво перекидывать поленья подальше от рельс, женщина некоторое время стоит зрителем, потом не выдерживает и сама принимается за расчистку.

После счастливого заселения, траха и сна мы выходим погулять на площадь Рынок. Туристов так много, что приходится продираться через толпу боком. Больше всего детей, то и дело мы слышим объяснения: вот смотрите, это ратуша, а у нас в Одессе ратуши нет.

Туристы одеты повеселее, чем местные, их сразу видно, они глупо лыбятся. И я, наверное, тоже.

Я тоже что-то объясняю: смотри, это америкосы, они постоянно жуют, то жвачку, то антидепрессант. А вот два немца идут. Они и здесь, как на работе, даже смеются усиленно, будто по команде. А поляков-то сколько! На вид - как мы, но здесь их уважают, не то, что в Германии.
Самый намоленный собор во Львове - иезуитский, Святых Петра и Павла. Старые обшарпанные стены, гармония высоты и ширины и еще что-то, непонятное и волшебное, влекут и долго не дают уйти. Высоченный потолок с полуотслоившейся росписью парит над залом, я долго смотрю вверх и мне кажется, что все уже стало легче, проще и не так важно.
В проходе зачем-то лежит гроб, на нем листок с надписью: домовина. Гробу на вид лет пятьсот.
Обедать в центре нельзя, там сплошной маркетинг для тупых туристов, дорого и плохо. Мы уходим вон, за оперный, дальше, в реальный город, где бурлит нормальная, не экскурсионная жизнь.

Центр кончился. Местная публика ниже ростом, спешит, одета с привоза, в руках у многих огромные клетчатые сумки, рваные по швам. Опять бледные советские лица с отсутствием выражений. Серые одежды у женщин расходятся на животах, нечищенная обувь мужчин удачно гармонирует со следами жизни на лицах.
Люди походят на серых муравьев, двигаются, несут чего-то, без настроения, ждут маршруток, терпят жизнь. Попадаются красивые, повыше ростом и хорошо одетые, они, как вставные зубы, не подходят к общей картине.

Мы находим супермаркет, берем там кучу разной кулинарии да побольше французского вина, выбираем бутылки с этикетками не на украинском языке, в надежде, что вино в них настоящее.
Я говорю что-то умное про то, что мы тут едим сливочное масло не из сливок, пьем винный напиток вместо вина, пиво из порошка, коньяк из какой-то подслащенной ссаки и, чего уж удивляться, даже вот и страсть принимаем за любовь. Хотя, конечно, из страсти еще может вырасти что-то путное, а вот из винного напитка - совсем ничего.

После вина, кулинарии и траха, ближе к ночи, мы решаем пойти в караоке.
Караоке находится недалеко, в центре, в подвале кукольного театра. На входе нас тщательно обыскивает охранник. В зале сидят совершенно деревенские гопники, сильно неказистые; и подруги их с такими же обрубленными лицами и неловко наложенной косметикой. По некоторым видно, что их родители были крепко пьяны в момент зачатия.

- Шмаровая публика, - замечаю я.
- Они с гор спустились, а культурно ассимилироваться им нет никакой возможности, потому что весь город уже такой. Это в Одессе у вас широкое культурное предложение, литературные вечера на каждом углу, и даже ты, старый козел, крутишься там на своих тонких передастических ножках. А здесь не то, что тебя слушать никто не станет, здесь даже на Лободу народ не собрать, здесь любой артклуб мигом превращается в грязную пивнуху.

Спустившиеся с гор гуцулы, лемки и бойки нудно орут в микрофон Юрия Шатунова, широко путая тональность. Они танцуют между столов и делают глупые селфи на свои дешевые телефоны. Кто-то поет Кричевского, тоже по-русски. Оказывается, и Кричевский тоже из Львова.
А я так надеялся послушать красивые украинские песни. Я сам выучил несколько, у меня получается почти без москальского акцента, но здесь я не решаюсь их петь.
Я спою их для тебя потом, когда ты приедешь ко мне в Одессу. Ведь ты приедешь?

На обратном пути сосед по купе предлагает мне выпить вместе с ним. У него спирт и маленькие железные рюмочки. После спирта мы курим в тамбуре.
Я пью с ним еще, в надежде, что усну покрепче и мне больше не будет сниться землетрясение в квартире, похожей иногда на домовину.

Иллюстрация Сергей Совков

03 НОЯБРЯ 2015 ВИТЯ БРЕВИС

Ссылка:

Смотрите также

#ЗНАКОМСТВА, #ОТНОШЕНИЯ, #УКРАИНА

25 "искусственных" красавцев, фото которых мы бы точно лайкнули

Скажем прямо: надеяться на успех в приложениях для знакомств - это искать иголку в стоге сена. Но представьте мир, в котором мы могли бы разнообразить нашу интимную жизнь с помощью искусственного интеллекта!

Наступает лето! На охоту выходят борцы за нравственность и полиция

Как военный конфликт с Россией продвигает на Украине права ЛГБТ

Военный конфликт на Украине, оказывается, способствует развитию ЛГБТ-сообщества, считает Politico.

"Гормон любви" окситоцин в буквальном смысле лечит разбитое сердце

Раньше считалось, что окситоцин помогает нам испытывать только чувства привязанности, эмпатии и доверия. Однако вырабатываемый гипоталамусом мозга "гормон любви" в буквальном смысле "склеивает", то есть восстанавливает клетки сердца.