КВИР - Домашний диктат, или Как решиться на великий побег?

Домашний диктат, или Как решиться на великий побег?

Знали бы вы, как негодовал мой отец, узнав о моем желании учиться в творческом институте в Москве. Живя в провинциальном городке, он искренне полагал, что там, в творческих кругах Москвы, одни "педерасты"...

мой папа, знал ли он тогда, что чем больше он кричал о творческих "педерастах" в столице, тем больше мне хотелось туда уехать, что я и сделал, сбежав из дома. Но многим моим друзьям было трудно взять и бросить все, большинство из них так и остались при родителях в маленьком городке. И если для моей подруги, чьи родители считают, что в Москве она станет шлюхой, выбор провинциального бытия оказался тяжелым, но неболезненным, то мой хороший друг гей Антон по-настоящему мучился.

Парень уже оканчивал институт, а его все еще ждали вечером не позже двенадцати. Жизнь Антона и так постоянно подвергалась отцовской цензуре, а с тех пор, как родитель случайно влез в сыновью электронную почту и начитался того, что отпрыск от него тщательно скрывал, диктат достиг апофеоза. Родители, для которых нет ничего презреннее, чем быть хоть чем-то похожим на "пидора Зверева" (да простит их Сергей - цитата дословная), решили, что у их высоконравственного сына временное помутнение разума. Они же точно знают, что у него есть прекрасная девушка, которая им так нравится, вот и решили помочь ему выбраться из кризиса любой ценой.

Для начала отец провел жесткую беседу с матерью, как водится, обвинив ее во всем, мол, это все твое влияние: походы в театр, сказочки на ночь и песенки перед сном (вот интересно, а что она должна была ему на ночь сводки про героизм солдат в Чечне рассказывать?). Далее последовала беседа с сыном. Антон держался крепко и ничем себя не выдал. Отцу стало немного спокойнее, но диктат оборотов не сбавил.

Гардероб Антона утверждался родителями. Внешний вид чада утром оценивал лично отец, все вещи, признанные "недостойными", без промедления утилизировались, несмотря на протесты Антона. Мать тоже пыталась воспротивиться: вещи то хорошие, но отец был непреклонен. В мусорное ведро летели яркие галстуки, шарфы (у настоящего мужчины шарф один - теплый, для холодной зимы), рубашки с намеками на дизайн летели туда же вместе с зауженными джинсами.

На каждого друга Антона заводилось "дело", а учитывая небольшие размеры города, узнать можно была легко все и обо всех. На вечеринки Антона отправляли только в сопровождении знакомой девушки, так же в единственный театр и на концерт в ДК.

Дошло до того, что мать специально знакомилась с однокурсницами Антона и просила их обратить на ее сына внимание. Естественно, после такого тренинга над "маменькиным сыном" посмеивались все, и друзей, кроме меня, у него почти не было.

Когда к отцу приходили товарищи-коллеги, они выпивали, конечно. Отец звал сына присоединиться к нормальным мужикам. Антон из уважения садился с ними за стол, но не пил. Друзья возмущались, но вступалась мать, мол, ему завтра на занятия. Подвыпив, мужики начинали пошло шутить, в том числе и про "этих пидаров". Антону приходилось слушать это и делать на лице подобие улыбки, вопреки внутреннему протесту, а иначе было нельзя. Потому что однажды, когда он попытался возразить что-то адекватное против отцовской гомофобии, тот только лишь послал его в место вполне определенное. Что оставалось делать... - жить, мириться, надевать серый свитер и стричься по-заводски.

Мой побег из дома немного воодушевил Антона, ко всему тому у него появился близкий друг - Паша. Родители Антона навели справки и одобрили Пашу, как друга. Все знали, что Паша "крепкий натурал", девушки вешались на него толпами. Потому никто не обеспокоился за их дружбу.

Паша стал часто приходить к Антону в гости. И мне было радостно, что Антон остался там не один и ему снова есть с кем общаться (хотя меня как друга его родители подпускать к сыну не хотели совершенно - яркие шарфы всегда их страшно смущали).

С того времени как я уехал из города, новостей от Антона поступало мало. Но вот посреди ночи раздается звонок. Это Антон. Он взволнован, восторжен, или истеричен, я сразу не могу понять, что случилось, потом понимаю, но не верю своим ушам.

Да, они переспали с Пашей!

Отойдя от шока, я поздравил Антона, но под конец разговора он немного опечаленный сообщил мне, что не знает, как теперь скрываться. Он, кажется, влюбился в Пашу, а в условиях диктата скрывать это будет крайне сложно. Я попытался было убедить его все изменить, но слушать меня он наотрез отказался: "Да ты что! Да нельзя!". Ну, нельзя, так нельзя...

Следующие три недели Антон не звонил, изредка писал вконтакт, что у них все хорошо, что его прикрывает подруга (наша общая подруга - любимая лесбиянка Наташа), она уверяет родителей Антона, что он ее парень и ночует у нее. Отец перед уходом одобрительно похлопывает Антона по плечу и сует в карман презерватив. Я, прекрасно понимая, что все тайное становится явным, понимаю и то, что убедить Антона в том, что врать это не выход, - бесполезно. У Антона эйфория.

Через две недели снова ночью звонок. Это Антон, я опять не могу разобрать, что происходит, Антон рыдает в трубку, как ребенок. Что случилось?

Он мне, всхлипывая, пытается донести, что Паша все испортил. Продираясь сквозь его рыдания, я понял, что Паша совершил публичный камин-аут, весть о котором разнеслась по всему городу моментально. Пашу выставили из дома, его приютила Наташа. Антону же запретили общаться с другом. Пытаюсь объяснить, что это должно было произойти, а вы взрослые же, в конце концов, люди, собрали вещи и уехали. Антон ноет, что это невозможно. Два часа пытаюсь промыть ему мозг - бесполезно.

Следующие несколько недель я читал нытье в Интернете. Родители развернули полный тоталитаризм в семье. И Паша, и Наташа попали в опалу. Антона вечером даже из дома не выпускают. Я спрашиваю: "Сколько тебе лет?" Антон ноет, что его выгонят из дома, а еще, что родители платят за институт, и работы у него нет. Ничего не могу поделать.
- Ну и живи так, учись в ненавистном политехе, страдай, только тогда не ной мне больше, хорошо?

Антон не ответил...

Пэ.эс. Через две недели неожиданно приходит SMS: "Можешь встретить нас на вокзале и приютить ненадолго? Мы сбежали. Антон и Паша".

Фото Verena Mandragora

29 АВГУСТА 2014 ТИМОФЕЙ ИЛЬЮШИН

Ссылка:

Смотрите также