КВИР - Цистерна

Цистерна

Цистерны, вернее, ржавые цилиндры непонятного происхождения валялись за ближайшей помойкой и служили надежным убежищем от назойливых глаз взрослых.

- Давай! Не боись... Тебе станет хорошо... - Яник положил руку ему на колено. - Я же твой друг. Никто, кроме нас, знать об этом не будет.

Виталик появился на свет в далеком северном городе под названием Ангарск. Родной город он почти не помнил, потому что родители, будучи сознательными комсомольцами, не только верили в радужное будущее, но и стремились приложить все усилия, чтобы его достичь. Когда Виталику исполнилось три года, они по первому призыву райкома партии отправились добровольцами на постройку заводов для нового города, которая затевалась не где-нибудь, а на берегу теплого Каспийского моря.

Пару лет молодой семье пришлось жить в бараках с грязью, клопами и одним на всех телевизором, силясь разглядеть ничтожные картинки сквозь увеличительное стекло и слой дистиллированной воды. Этот период своего детства Виталик тоже благополучно забыл по малости лет. А вот комнату в коммунальной квартире, выданной от фабрики, где работали родители, он помнит, наверное, по сей день. Помимо них, в квартире жило еще две семьи. Сейчас трудно вообразить, каким образом три семьи способны жить в одной квартире. А ведь жили. И дети рождались, и шалили, и отцы пили, и матери плакали, и вкалывали с утра до вечера на заводах. Кого угораздило, пусть и немного, пожить в коммуналке, легко может представить, какая суматоха творится в ней независимо от возраста и образованности проживающих. Как вам такая картина...

Вечер. Коридор, слабо освещенный единственной лампочкой. В коридоре возле двери в уборную стоят человек пять-шесть. Между ними снуют дети. Дети орут, дерутся и швыряются друг в друга всем, что попадает под руку. Люди стучат в дверь, но в ответ до них доносится лишь громкий храп. Принимают решение ломать замок. Кто-то приносит фомку, дверь выламывают и видят одного из отцов семейства, свернувшегося калачиком вокруг унитаза. Отец другого семейства, дремлющий за кухонным столом, в эту же самую секунду просыпается от резкого шума и с грохотом падает вместе со стулом на пол. Видимо, они пили вместе на кухне. Одна из женщин несется на кухню, пытается поднять мужа, кричит в коридор, что на плите убегает чье-то молоко, и спрашивает, какой умник приволок ногу дикого кабана, торчащую из холодильника. Остальные хватают за ноги спящего возле унитаза и принимаются тянуть. Мужчина, естественно, отпихивается, пытается удержаться, обхватывая унитаз еще крепче. Унитаз, в свою очередь, трещит, шатается и покидает клозет следом за мало вменяемым отцом семейства. И снова крики, мат, смрад, слёзы. Именно в такой атмосфере и вырос Виталик. Несмотря на голодное время, он вырос вполне упитанным, крепким мальчуганом с веснушчатым лицом и копной рыжих, вьющихся волос.

Думаю, не лишним будет рассказать о самом городе. Строился город в одной из южных республик Закавказья, и нетрудно догадаться, какое население составляло здесь большинство. Во дворе перед домом играли в основном местные ребятишки, которые по-русски между собой не разговаривали, а приезжих, в лучшем случае, просто игнорировали. Словом, друзей у Виталика не было. За исключением, разве что, эстонского мальчика Яна из соседней комнаты. Ян, по сравнению с Виталиком, был чрезвычайно худ и бледен, но тщедушность его успешно компенсировалась острым умом и высоким ростом - мальчик был отличником и на голову выше своего соседа. Он имел нетипичные для эстонцев черные глаза и черные волосы. Половое созревание началось у Яника рано. Когда ему исполнилось всего одиннадцать лет, взгляд его приобрел далеко не детский характер. Он стал похотливым, вызывающим или, как говорят в народе, блядским. Частенько к ним в квартиру приходили жаловаться родители тех девочек, которым Ян любил задирать в школе юбки, а после их ухода из комнаты слышался свист ремня и детские крики. Били его постоянно. И за девочек, и за время, потраченное на беседу с их родителями, и за тот случай, когда его застали в туалете за рукоблудством. Как-то раз избили так, что он не мог даже на стуле усидеть, не подложив мягкую подушку под растерзанный ремнем или водопроводным шлангом зад. К тринадцати годам он научился вести себя более аккуратно и скрытно. Однако отец не прекратил побои, - теперь экзекуции совершались "для профилактики", - а с тех пор, как запил, избивал сына, чуть ли не до потери сознания.

Виталик был другим. Его больше интересовали книги о дальних странах, храбрых капитанах и коварных волшебниках, а в школе он учился отвратительно; несколько раз оставался на второй год. Однажды по английскому вовсе схлопотал оценку "ноль". Редкий случай в советской педагогике. Девочек, в отличие от Яна, воспринимал не как предмет вожделения, а как существа, потешно орущие при виде ящериц, пауков и жуков, которых он любил подбрасывать им в портфели. После занятий он ходил в городской парк стрелять по воробьям из рогатки, а по вечерам залезал с Яником на антресоли и рассказывал о том, что рано или поздно сбежит отсюда, спрятавшись в товарном поезде, на север, чтобы найти зарытый и забытый клад Тамерлана. Яник всё это внимательно выслушивал, но тут же переводил разговор на тему о том, какого цвета трусики у Даши с третьей парты, или описывал во всех подробностях, как стонала его мама под дядей Петей из соседнего подъезда, когда папа ушел в ночное дежурство.

- Почему она стонала? - спрашивал Виталик озабоченно. - Ей было больно?
- Нет - возражал другу Яник. - Ей было хорошо.
- А ты откуда знаешь, что хорошо было?
- Я бы тебе объяснил, только ты еще маленький, - при этом Яник горделиво выпячивал подбородок, чувствуя свое превосходство над незадачливым приятелем.
- Мне через месяц тоже тринадцать будет, - обиженным голосом гнусавил Виталик. - Я взрослый почти.
- Ты когда-нибудь целовался?
- Фу! - скривился Виталик. - Целуются дураки всякие!
- Не дураки, а взрослые люди. Потому что им от этого хорошо, - Яник откинулся на мешок с картошкой и подложил руки под голову.
Виталик остался неподвижен. Минуту он сидел, словно размышляя о чем-то, затем позвал друга:
- Яник.
- Чего? - отозвался тот.
- А что ты делал, когда в туалете тебя отец застукал?
- Ясно чего. Пипиську дергал.
- Зачем?
- Мне было приятно.
- И поэтому тебя отец избил?
- Поэтому.
Виталик вновь погрузился в молчание и задумался.
- Зачем тебя бьют, если ты делаешь то, что приятно? Ведь хорошо - это не плохо? - спросил он наконец, но Яник ничего не ответил.

На следующий вечер дети во дворе затеяли игру в прятки. Местные держались в стороне и пряткам предпочитали игру в алики; такие фишки из овечьих косточек, которые нужно сбить другой косточкой. С Виталиком и Яником играли ребята из соседнего двора, где были построены временные бараки для строителей. Когда Виталику пришла очередь водить, Яник зачем-то шепнул ему на ухо:
- Ищи меня за цистернами.
Цистерны, вернее, ржавые цилиндры непонятного происхождения валялись за ближайшей помойкой и служили надежным убежищем от назойливых глаз взрослых. Во время пряток в них мало кто прятался, потому что, прежде всего, искали именно там.
Виталик отвернулся к стене, сосчитал до двадцати и, громко выкрикнув: "Раз, два, три, четыре, пять! Я иду искать! Кто не спрятался - я не виноват!", зашагал в сторону помойки. Дойдя до мусорных баков, он прислушался. Тишина. Лишь у подъезда, где местные играли в свои алики, раздавались сухие щелчки костяшек, а где-то далеко, на стройке, упрямо ворчал экскаватор. Пробравшись через переплетения проволоки и арматуры, Виталик перелез через каменную ограду и оказался на поросшей травой площадке, где лежали цистерны. Откуда-то слева послышался свист. Виталик втиснулся в узкое пространство между цистернами и тут же почувствовал, как кто-то ухватил его за рукав. Он увидел перед собой лицо Яника, никогда не терявшее свое плутовское выражение.
- Пригнись, - тихо предупредил Яник. - Тут болтик торчит. Не задень головой. Вот так. Да.
Виталик пролез в темное пространство, пахнущее сухой ржавчиной и человеческими испражнениями.
- Фу! - сморщился он, зажимая нос.
- Привыкнешь, - заверил его Яник.
Виталик отпустил нос и попробовал дышать ртом. Приноровившись к смрадной атмосфере, он вопросительно посмотрел на Яника.
- Хочешь поцеловаться? - неожиданно выпалил тот, на что Виталик, разумеется, возмущенно ответил.
- Вот еще!!! Зачем это?
- Ну, как зачем?! Как придется девочку целовать - поймешь зачем. Тренировка никогда не помешает.
- Да не хочу я! - упорствовал Виталик.
- Давай! Не боись... Тебе станет хорошо... - Яник положил руку ему на колено. - Я же твой друг. Никто, кроме нас, знать об этом не будет.
- Можно я глаза закрою? - робко попросил Виталик.
- Вот дурень. Тут же не видно ничего!
- Видно всё. Можно, я закрою глаза?
- Зачем?
- Я закрою, - упрямо повторил Виталик. - Закрою.
- Ну, закрой... - согласился Яник. В полной темноте он нащупал лицо друга, обхватил ладонями и медленно приблизил к своим губам. Его язык нежно коснулся чужого горячего лба, скользнул по кончику носа, опустился ко рту, раздвигая губы. Под его напором плотно стиснутые зубы Виталика податливо разжались. Яник провел языком по небу и деснам мальчика, пощекотал кончик его языка, потом одной рукой обнял Виталика за шею, а другую опустил между его ног и принялся расстегивать ширинку. Виталик не сопротивлялся. Он не двинулся, не ответил на поцелуи, но и не отстранился.

Вдруг кромешную тьму озарила вспыхнувшая спичка, еще одна и еще. Мальчики обернулись и увидели перед собой темные лица местной детворы. Детей было четверо. Выражения на их лицах застыли в ужасной, искаженной отвращением маске, словно пред ними возникло нечто совершенно не поддающееся логичному объяснению и пониманию. Наконец один из них выкрикнул:
- Хяста!!! (больной - азерб.)
В ту же секунду крик был подхвачен остальными детьми горцев.
- Хяста! Хяста! - заорали все хором и во весь голос.
Кто-то бросил в мальчиков горсть песка. Виталик охнул, прикрыл глаза ладонями и заплакал.
- Нужно выбираться отсюда, - быстро проговорил Яник. - Здесь есть другая щель!
Под шквалом из летящих камней, песка, гвоздей и прочего мусора Яник потащил Виталика через всю полость цистерны к заднему люку и, отодвинув скрипящую заслонку, вытолкнул друга наружу:
- Беги к дальним баракам, туда, где ручей, а я сразу за тобой.
Убедившись, что за Виталиком никто не гонится, Яник вылез наружу сам и обернулся. Опасаться было нечего; глупые горцы, видимо, не понимали, что выходов может быть два и больше. Они свесились по пояс в жерло первого люка и, наивно думая, что жертвы спрятались в темноте цистерны, орали что-то на своем тарабарском языке.
Яник, стараясь не шуметь, пригнулся и побежал в ту же сторону, где скрылся только что Виталик. Он обнаружил друга сидящим на автомобильной покрышке у сточного канала. Виталик плакал.
- Ну, чего ты ревешь? - Яник присел рядом и обнял его за плечи.
- Он моей маме все расскажет! - выпалил Виталик, громко всхлипывая.
- Кто?
- Эльнур! Моя мать у них черешню покупает...
- Ну и что? Пусть расскажет. Тебя ж никто за это не убьет... - Яник помедлил. - А вот меня отец точно прикончит. Тут уж и гадать нечего.
Виталик поднял на него глаза:
- И что ты будешь делать?
- Ясно что, - Яник решительно поднялся с покрышки. - Сбегу.
- Куда?
- А на поезде том самом сокровища искать, про которые ты рассказывал. Вот найду сокровища - стану богатым. И тогда плевать мне будет на отца. И на абреков этих тоже.
- А если не найдешь?
- Не важно. Домой-то мне путь всё равно закрыт теперь. Делать нечего - пойду по свету. К Черному морю поеду, встречу людей, которым, как и мне, негде жить, построю корабль, стану пиратами, буду грабить и топить корабли...
- А потом?
- А потом заведу себе гарем, как у шейха... и денег у меня будет видимо-невидимо, и остров свой, и всё, что только захочу.
- А потом что?
- Потом состарюсь и умру...
Они еще немного поговорили, после чего Яник протянул Виталику руку, крепко её сжал и театрально пробасил:
- Прощай, друг! Может, и не свидимся боле!
С этими словами они и разошлись.

Эльнур ничего не рассказал родителям, но после того случая в цистерне, едва завидев Виталика, местные начинали громко орать и швырять в него камни. Продолжалось это до тех пор, пока его родителям не выдали полноценную, трехкомнатную квартиру в новом районе.
Яника обнаружили спустя два месяца после его исчезновения; он и еще несколько беспризорников строили плот на берегу Азовского моря, неподалеку от Таганрога. Когда его, сплошь покрытого ссадинами, грязного и вшивого, привезли домой, он казался еще более бледным и худым, чем до того, как пропал. Милиционер долго разговаривал с его отцом, убеждая, что сын нуждается во внимании, любви и заботе, и что физические наказания лишь усугубят его психическое состояние. Однако после ухода милиционера отец Яника, предварительно опорожнив бутылку водки, достал из-под шкафа в коридоре металлический прут и направился в комнату. Жена его впервые за их совместную жизнь встала поперек двери, раскинув широко руки и не уступая палачу дорогу, но тут же была отброшена сильным ударом прута в живот. Впрочем, удерживать пьяное чудовище было ни к чему. Сын при виде полуголого отца с зажатым в кулаке прутом истошно заорал, и тот, едва подняв на руку, неожиданно рухнул мешком на пол и потерял сознание, чтобы никогда уже в него не возвращаться. Приехавшие врачи скорой помощи констатировали инсульт. После смерти мужа мама Яника вышла замуж за дядю Петю из соседнего подъезда, и вскоре они всей семьей уехали в Ленинград.

Больше мальчики никогда не встретились.

Рисунок Сергей Совков

07 АПРЕЛЯ 2016 АНТОН ВЕРНОСЛОВ

Ссылка:

Смотрите также

#ЗНАКОМСТВА, #КАМИН-АУТ, #ПОЦЕЛУЙ, #РОДИТЕЛИ, #ШКОЛА

25 "искусственных" красавцев, фото которых мы бы точно лайкнули

Скажем прямо: надеяться на успех в приложениях для знакомств - это искать иголку в стоге сена. Но представьте мир, в котором мы могли бы разнообразить нашу интимную жизнь с помощью искусственного интеллекта!

Наступает лето! На охоту выходят борцы за нравственность и полиция

"Мы существуем, если говорим". Семь историй камин-аута

Проект "Q-Rated" попросил своих читателей и читательниц рассказать, как они открылись близким и что это изменило в их жизни.

Камин-ауты, которые пошли не по плану...

Сотрудники одного из российских ЛГБТ-проектов вспоминают, как впервые рассказали о своей ориентации родителям и не только и с какой реакцией столкнулись.