 |
|
Череповецкие повести. Магия
Чаще всего речь идёт об ощущении себя как красивого человека. Ты смотришь на себя в зеркало и спрашиваешь: а людям нравится смотреть на твоё лицо? Нос, губы, глаза, - они у тебя в топе?
Совершенно очевидно, что никакой парень, пусть даже самый умный, красивый и понимающий, не смог бы ничего из этого осуществить. В один момент я посчитал, что я весьма красив. Я разглядывал себя и так, и этак, и пришёл к выводу, что очень даже пиздатое у меня лицо. Профиль - так себе, вот профиль не очень. Хорошо, если смотрю немного сверху, чуть задрав голову. Я очень ценю, что у меня небольшие уши, которые совсем не торчат, как, например, были у Тюленева - у того даже словно трубы видны были сзади. Мои толстые губы, как мне говорили, и большой нос я вижу как довольно гармоничные, особенно учитывая мои большие голубые глаза. Накладывая макияж, я особенно любил красить ресницы: они у меня и так большие, а с тушью вообще класс. Лицо - не самое мужественное, да. Усы и борода у меня вообще начали вылезать после двадцати, так что выглядел я вполне феминно. Я вертелся перед зеркалом, смотря только на лицо, тело же было где-то сбоку. Потом, когда я стал чуть старше, я научился упаковывать и тело. Мне тогда очень шли рубашки, заправленные в джинсы. Я могу точно сказать, что я умел подавать себя и в мальчишеской одежде, так что по обмолвкам одноклассниц (а прессинг мнения девочек очень давит на всю систему ценностей) мог убедиться, что меня считают красавчиком. Тогда, в злополучный день, Лебедев с дружбанами намазали мне на лицо что-то чёрное, а проходившие мимо Потапова (первая красавица параллели) с Тарновской язвительно заметили: - М-да, ну и красавчик! И как всегда, я, упав духом, на следующий день не пошёл в школу. Крутился в "Коралле", смотрел книги, считал мелочь. И тогда я уже услышал слово "красавчик" в положительном ключе, как ты помнишь, от парня у "Телеграфа". Интересно, а вдруг это был Макс? А ведь мог бы. И как во мне уживалось это стремление быть красивым и тяга к разрушению? Как-то в снегу, рядом с библиотекой, мы нашли с Серёгой книгу "Чёрная магия". Великий день! Я никогда не указывал эту поделку в списках своих важных книг. Настало время открыться: "Чёрная магия" и "Унесённые ветром" были моими главными книгами. Мы потом украли из самой библиотеки вторую часть этой книги. Как сейчас помню эти книжки, черные с жёлтыми какими-то символами. Первая была наполнена заговорами и заклинаниями на ветер и всякой прочей хуетой, а вторая рассказывала о традициях и глубоких практиках. Мы ссорились с Серёгой, у кого какая книга проводит время. То неделя у меня, то неделя у него. Что творилось в голове у нас, если мы считали эту магию реальной? Меня невероятно привлекал заговор на повышение веса. Нужно было что-то сжечь, что-то ветру говорить, что-то типа: пусть что-то там сохнет, а что-то прибывает. Я не помню совершенно. Помню, что я ужасно в это верил. И совершал эти ритуалы, воображая, что начну толстеть. Я ложился спать с чувством ожидания. И перед сном, в то мгновение, когда обычно дёргается нога при падении с лестницы, я выращивал параллелепипеды. Они были толстые и гладкие, обычно темных локальных оттенков. Они вырастали и становились упругими, мягкими у поверхности. Он входит в меня, в шею под подбородком, проходит через все тело и всасывает весь мой пах. Я понимаю, что я начинаю меняться в этом месте. Темно-жёлтая фигура растёт у меня на глазах. Есть ещё шары, иногда конус. Они обступают все поле моего зрения, у них басовая упругость и способность входить в часть моего тела снизу и сверху одновременно. Это позднее станет образом связи с мужчиной, огромный член которого входит внутрь моего собственного. Вы уже понимаете, что магия Степановой не работала. Я был выморочным, низким, слабым, смазливым, конечно, никуда не годившимся в сравнении, например, с Колей Веснянским, если верить моей матери. Я и сейчас постоянно это ощущаю. Степанова же легко это объяснила во второй книжке: для заклинания нужна ещё сила. Мне всегда было очевидно, вот чего у меня нет - силы. Естественно, как сработает заклинание, если нет силы? Вторая книга о магнетизме и росте силы была для меня откровением, и я быстро выторговал у Серёги, что эта часть будет у меня всегда, а первая, теперь мне совсем не интересная, у него. Мне хотелось погрузиться в практики. До этого я уже пережил небольшой период увлечения кришнаитскими книжками, которые нам принесла домой немного двинутая тётка, для которой мама шила пальто на заказ. Но кришнаиты не предлагали магию, хотя картинки пухлых мужчин голубого цвета были волнительны. Что? Подожди, перечитаю фразу. Итак, я ложился на свой диван. Свет выключен. Я должен сосредоточиться на большом пальце правой ноги. Отключить все мысли. Там, в той точке, должен Сформироваться огненный шар. Я должен направлять его вдоль своего тела. Шар идёт медленно, очень медленно, грея тот участок кожи, где проходит. Когда шар сосредоточится в районе груди, он должен войти в меня. Эта сила и станет основой магии. Это решило бы все мои проблемы, словно никто не отвернется от меня больше, не почувствует больше таинственную тревогу рядом. Но - увы - шар никогда не доходил выше моего пениса, а сосредоточивался там, и я просыпался, зажимая уже огромные, огромные, размером с заводские трубы параллелепипеды, что так уютно, до одурения, махались в моём больному мозгу, растворяясь в чёрном. И в этом махании смешивались Петя, толстый ребёнок, и Сима, который тонкий, - эту сказку Маяковского я читал как-то вслух в гостях другим детям из какой-то книжки. Буржуйский мальчик был такой огромный, жирный, в магазине он расплылся, лопая все подряд: колбасы, много конфет, пончиков, все подряд, даже железный шкаф. Вдруг его гигантский жировой вал треснул в магазине пополам. В это время худенькие подростки у костра ковыряют крошки от печеной картошки. И из разожравшегося Пети, который "вздулся вербною свинищей", а потом рванул страшно брюхом, на тщедушные юные тела валятся килограммы конфет, колбас, сыра. Когда я читал эту книжку, тогда, в гостях, я смеялся до усрачки, одновременно чувствуя небывалое торнадо в душе - где-то вверху, и тепло где-то внизу, непонятное в десять лет - а впереди будет ещё пизже. Книжку тогда я украл (моя первая!), и часто с тех пор перечитывал это место. Вздулся вербною свинищей. Не сладил с шиной, Петя треснул пополам, пополам! Шар огня вздувал свинищей мои трусы, худенькие дети под дождём из кусков Пети становились сильными парнями. В ночи я, не зная рук Насти и не гладя Вовино бедро, плакал совсем по-настоящему и мечтал вгрызаться в железные шкафы и шины. Когда ты мечтаешь вгрызаться в железные шкафы и шины - это все, каюк. Пополам! Треснул пополам! Но треснул именно так, чтобы заваливать Симу, ждущего где-то там, вдали. Худенькие дети в этой фантасмагории произрастают, их заливает гордостью. И я стоял у стены в школьном коридоре с чёрными пятнами на лице, пытаясь не разрыдаться, а мимо двигались толпы других детей, меня не замечая. Совершенно очевидно, что никакой парень, пусть даже самый умный, красивый и понимающий, не смог бы ничего из этого осуществить. Вова то вставлял в мой член свой член, становясь моею частью, то вздувался Петей, то проваливался, когда я, мегаПетя, рвался от жира пополам и его зажимал: так мы и махались, извиваясь, вырастали в ночной черноте упругими фигурами, обгоняли друг друга. В общаге мы с Кузнецовым дрочили под одеялами, каждый на своей койке. Я ему поведал, что очень нравится мне накачанный парень с нашего этажа, который всегда ходил во всем в обтяжку. Кузнецов начал меня спрашивать, а что в нем крутого. И я, уже слегка задыхаясь от возбуждения, описывал его фигуру, руки и грудь. Кузнецов спрашивал: и тебе нравятся такие огромные руки? Да, нравятся. По потолку проплыли полосы света проезжавшей машины. В общаге на выходных никого почти нет. У него такая обтягивающая футболочка, белая-белая, и широкое тело, и большая задница. Он вздулся свинищей - и я треснул пополам, и завалил собою всех вокруг. А Ленка Филичева, с которой мы пили и курили на кухне на Ярославской во время большой вечеринки, говорила, что у неё в Москве есть друг, ах как жаль, что в Москве, а не тут, и он бы мне понравился. Он такой же. - Какой? - Ну, ты сам понимаешь. Откуда Ленка знала про меня? Ну конечно, секрет Полишинеля. - Ну хорошо, и что, он классный? - Да, вообще супер. Он стройный, очень симпатичный, чем-то и на тебя похож. Очень музыкальный, мы с ним по соседству жили. - И как ты нас познакомить сможешь? Ленка тогда взяла телефон и начала звонить куда-то посреди ночи. - Ты куда звонишь? - В Москву! Ты же хочешь с ним познакомиться? - Посреди ночи? И я с кем-то разговаривал, не особо следя за нитью разговора, а потом танцевал с Филичевой. Её отец был военный, так что Филичева познала столичную жизнь. Я легко представлял московских геев и, конечно, страстно желал - на словах - оказаться среди них. Но вздувался ли тот друг, музыкальный Нехочуха, свинищей и рвался ли пополам от переизбытка всего? Естественно, я не дурак и как могу скрываю свои ебанутые фантазии про Петю и параллелепипеды. Филичева все равно никогда не поймёт, её фантазия о двух стройных парнишках в плавках доставляет ей необычайную радость. Я сижу в корягу пьяный, вокруг - туча полузнакомых студентов, и кто-то меня спрашивает, а как я ебусь и не болит ли у нас потом жопа, а я весело отвечаю, что готов к экспериментам, и почему-то всем все по кайфу и никто меня не гнобит. Я чувствую себя очень, очень, очень красивым, и кольца блестят, и модная стрижка, мне 18 и я пьян. Что за адское время-то такое было?
18 МАЯ 2021
|
СЛАВИК Ф.
|
  МОБИЛЬНАЯ ВЕРСИЯ
Магазин Sexmag.ru
|
|
Настоящий ресурс может содержать материалы 18+
|
* КВИР (queer) в переводе с английского означает "странный, необычный, чудной, гомосексуальный". |
