КВИР - Армейское счастье

Армейское счастье

Я так долго представлял этот момент, когда смогу вот так свободно до Тебя дотронуться, что не смел пошевелиться, только бы не разрушить это мимолётное исполнившееся армейское счастье...

подняли по тревоге. Конечно же, по учебной - какому-то толстому генералу в федеральном штабе вдруг показалось, что солдатам в нашей части скучно живётся. За час до рассвета по казарме начали сновать офицеры и прапорщики. Дежурный по роте вскрыл оружейную комнату, и я понял, что спать осталось пару минут.

А уже через полчаса полусонные, в наспех подогнанном обмундировании, проклиная того, кто это всё придумал, мы стояли на плацу части и слушали нечленораздельную речь командира. Он пытался что-то говорить о высокой чести, оказанной нашей части, как нас высоко ценит руководство страны, и что вообще весь мир держится на таких парнях.

Я не слушал эту чушь, а, натянув каску на самые глаза, искал среди однообразной армейской зеленки твой силуэт. Тебя легко узнать - среди молодого призыва только у тебя была небольшая родинка на шее с левой стороны. По этой родинке я тебя безошибочно находил даже на самых больших построениях.

Я медленно опустил глаза, задерживая взгляд на нижней части твоего стройного тела. Раскаченные от постоянного бега ноги вызывали завистливые взгляды даже у остальных гетеросексуальных сослуживцев. Выпирающие ягодицы органично дополняли картину моих ночных фантазий. Я закрыл глаза - не хотелось демонстрировать свою утреннюю эрекцию перед командиром части.

Спустя час мы уже неслись по федеральной трассе в сторону полигона. Стоявшие годами БТРы уже износили себя морально и физически, но были отличным местом для досыпания прерванного солдатского сна. Внутри БТРа не так уж много места, но зато очень тепло, так что все уснули буквально за пару минут.

Кроме меня. Я смотрел на твоё спящее лицо, размышляя о нас. Вернее о себе, о моём чувстве к тебе. Ничего весёлого эти размышления не сулили.

Я затаил дыхание, боясь пошевелиться - в области живота что-то приятно покалывало и поднималось вверх.

- Ну, и чего это ты не спишь? - прервал Ты мои мысли, и с озорцой посмотрел сквозь темноту БТРа.
- Про тебя думаю! - без улыбки ответил я и посмотрел прямо в твои тёмно-карие глаза.

Ты только улыбнулся. Подобные фразы уже прочно вошли в наш лексикон. Только воспринимали мы их по-разному - ты игриво или шутя улыбаясь, я же - серьёзно глядя в твои глаза. Заглядывая в них, я пытался найти хоть немного ответных чувств. Но то ли смотреть не умел, то ли там ничего не было...

Ты снял свой автомат с груди, переполз через двух спящих пехотинцев и примостился рядом со мной, положил свою голову на мои колени и заснул. А я до самого полигона охранял твой сон, стыдливо прикрывая свою эрогированную симпатию к тебе.

Место учений выбрали в самой дальней части полигона, а через час я понял почему: два армейский "Урала" привезли несколько полевых палаток, переносную полевую кухню, четыре дизель-генератора и даже бильярдный стол с зелёным сукном.

Нам раздали сапёрные лопаты и довели боевое задания. Суть учений сводилась к охране генеральского штаба от нападений условного противника, а именно: нам предстояло вырыть каждому по окопу в полный рост и сидеть в нём в течение суток, пока военные умы будут вести интеллектуальную битву.

Я выбрал себе место рядом с лесной опушкой, которая хоть немного защищала меня от июльского солнца. Все два часа, что я рыл свой окоп, моя голова гудела только одной и той же мыслью - всё зашло слишком далеко! Я уже две недели толком не сплю. По ночам смотрю в потолок и грежу о Тебе. Нужно с этим покончить, рассказать Тебе о своих чувствах. Но поймёшь ли Ты это?

Впрочем, всё равно уже до дембеля две недели, даже если ты двинешь меня в челюсть и расскажешь всем в роте об этом - мучиться придётся только две недели. Физически. Но ведь морально я уже и так побитый - своими чувствами к тебе.

Вот только проблема остаться с тобой наедине: армейский быт ведь на этом и построен, чтобы все солдаты были на виду, и все вместе - стадом легче управлять. Даже справить нужду в туалете - это совсем не личная гигиена, это солдатская общая гигиена. Если бы хотя бы на полчаса остаться только с тобой...

Ближе к вечеру прилетел огромный вертолёт МИ-26. Из него вывалился тучный генерал, человек десять таких же квадратных подгенералов и пять особ женского пола, которые в "невоенное время" работали в бухгалтерии части. Учения быстро вошли в активную фазу, а по доносившимся женским визгам и утробному смеху было понятно, что учения сегодня продлятся до глубокой ночи.

Лейтенант, которого приставили наблюдать за нашей ротой, подошёл ко мне и полупьяным голосом приказал провести вечернюю поверку (то есть буквально как в школе - отметить все ли на месте). Ну и отлично - разомну кости, за полдня сидения в окопе моему телу хотелось подвигаться.

Я забрал список роты, перебросил автомат с пустой обоймой через спину и медленно начал обходить однообразно вырытые окопы и отмечать фамилии своих сослуживцев.

Со стороны леса подул сильный ветер - выхватил у меня страницу, понеся её по песку. Когда я наконец-то её схватил, краем глаза заметил сильную суетливость вокруг. Мои сослуживцы спешно натягивали на окопы свои брезентовые плащ-палатки, прикапывая их края пластами дёрна. И только обернувшись на лес, я увидел причину всех этих действий.

Чёрная туча очень быстро надвигалась в нашу сторону. Первые ряды окопов уже застелила белая полоса дождя, а из офицерской палатки выбежали особы женского пола, спешно собирая свою одежду, наспех сброшенную перед началом "учений".

Ещё пару секунд и движение в окопах прекратилось, стих ветер, а я оказался стоящим посреди пустого поля, совершенно один.

Я уже приготовился отдаться во власть ливня, как одна из плащ-палаток в метрах пяти от меня зашевелилась. Резко отбросив край брезента, из окопа, держа в руках автомат, вылез Ты. Мельком улыбнулся и кивнул головой. Первые крупные капли ударили по моей гимнастёрке. Двумя гигантскими шагам я допрыгнул до окопа и с разбега вскочил в него, приземлившись на твою ногу.

Правой рукой ты закрыл брезент и в тот же момент по нему забарабанил ливень. Началась июльская гроза.

В окопе было тепло и сухо, пахло твоим телом. Я уже было собрался открыть рот, чтобы поблагодарить Тебя, но Ты, обхватив меня левой рукой, высвободил из-под меня свою ногу, и, немного надавив на плечи, опустил меня так, что я оказался полусидя между твоих ног, опираясь спиной на твою грудь. Твоя рука продолжала обнимать мои плечи...

Июльская гроза нарастала. Некоторые отблески молний были такими яркими, что были видны даже через толстый армейский брезент, а раскаты грома словно впивались в самую душу. Я затаил дыхание, боясь пошевелиться - в области живота что-то приятно покалывало и поднималось вверх. Ты тяжело дышал и при каждом вздохе твоя грудь прижималась ко мне, и казалось в этот момент, что стук моего сердца заглушит раскаты грома.

Ты о чём-то думал и в некоторые минуты начинал часто дышать, так что струйки воздуха из твоего носа ударялись мне в затылок, вызывая толпы мурашек, бегущих по моему телу. До штанов они тоже добежали - твёрдый бугорок выпирал сквозь мягкую армейскую ткань. Я зашевелился, чтобы прикрыть рукой свой взбунтовавшийся пах.

Нет, я не питал иллюзий, что сейчас Ты набросишься на меня, и всё ночь мы будем предаваться сладкому армейскому сексу. Нет, даже тогда мой разум всё чётко понимал, но тело было возбуждено так, что малейшее прикосновение к моему паху тут же и обернулось бы быстрой развязкой...

Ты вытянул ноги, потянулся. Обняв меня обеими руками, положил свою голову мне на правое плечо. Я не сдержался и негромко застонал и тоже вытянул ноги. Я сидел в окопе в объятиях самого красивого и сильного солдата нашей роты, посреди поля, над которым бушевала тёплая июльская гроза.

Вспомнил про своё желание остаться с Тобой наедине, чтобы рассказать о своих чувствах. Меня раздирало на части. Я наедине, в Твоих объятьях - идеальные условия. Но я так долго представлял этот момент, когда смогу вот так свободно до Тебя дотронуться, что не смел пошевелиться, только бы не разрушить это мимолётное исполнившееся армейское счастье.

За два часа мы не произнесли ни слова.

Ближе к полуночи дождь начал стихать, но потом снова разразился в ливень. Грозовой фронт ушёл в сторону города и теперь молчаливые молнии озаряли всё небо. Прилетел вертолёт и забрал генерала. Через неделю мама пришлёт мне письмо, в котором генерал поблагодарит нашу часть за то, что мы так доблестно и организованно провели учения.

Мы молчали до самого рассвета. Я пару раз засыпал, но просыпался от мысленного страха, что это всё не на самом деле. Мысли путались в голове, и уже в полудрёме я стал забывать, что служу в армии, что обнимает меня не суровый десантник-натурал, а мой любимый парень.

Наверное, так хорошо бывает только в материнской утробе: ты в маленьком, тёплом и уютном мирке, тебя окружает счастье и где-то рядом бьётся чье-то родное сердце, а ты защищён от всего страшного, что за пределами этого маленького, но такого родного мира.

В половине пятого утра дождь всё-таки сдался. За лесом начинался рассвет. Часть моего мозга, отвечающая за сердце, кричала, что я не сумел воспользоваться шансом и ему всё рассказать; часть мозга, что отвечала за сам мозг, спокойно говорила, что он натурал и его объятия - это просто объятия. Тяжелее выбора я ещё не делал.

Ты заёрзал и потянулся. Откашлялся и как-то странно, очень глубоко вздохнул.

- Андрюха, ты спишь? - голос Твой почему-то дрожал.
- Нет, я всю ночь не спал.

Ты снова помолчал, откашлялся и спросил:
- Знаешь, я тут лежал ночью и думал - ты, когда домой придёшь, ты не забывай меня, я бы с тобой хотел общаться после армии.

Вчерашние мурашки снова забегали по моей шее. Значит ты не спал и тоже думал обо мне...

- Конечно же, не забуду, как же тебя можно забыть! Знаешь, я ещё хотел бы тебе кое-что сказать, только не обижайся и пойми меня правильно, хорошо? Но мне кажется...

Мои слова прервал зычный голос командира роты, который объявил срочное построение. Мы выскочили на свежий утренний воздух. Ты потянулся, не улыбаясь, и очень серьёзно посмотрел мне в глаза:
- Так что ты хотел мне сказать, что тебе кажется?

Твои тёмно-карие глаза стали ещё темнее.

Сердце у меня никогда так бешено не билось, как в ту минуту. На секунду мне показалось, что он всё знает и ждёт моего первого шага. Мимо начали проходить сослуживцы, искоса поглядывая на нас. Но я не смог Тебе это сказать, вернее не смог СКАЗАТЬ ЭТО САМ СЕБЕ. Я струсил.

- Да так, ничего серьёзного, уже и забыл, - попытался улыбнуться я.

Вот только улыбки не получилось. Ты ещё минуту смотрел мне в глаза вопросительным взглядом, затем отвернулся и пошёл в сторону офицерской палатки...

Нам не дано предугадать, как наше слово обернётся. Скажи я тебе правду о своих чувствах в ту ночь - никто уже не узнает, как бы ты отреагировал и что бы могло произойти дальше.

Наверное, в этом незнании последствий наших слов и поступков есть что-то такое, что и делает человеческую жизнь неповторимой, непредсказуемой, порой печальной и несчастной, но тем не менее такой дорогой и волнующей, что одно воспоминание давно ушедших дней заставляет сердце бешено биться, заглушая все звуки и мысли вокруг, словно раскаты грома тёплой июльской грозы...

Фото Rob Lang

22 ФЕВРАЛЯ 2014 АНДРЕЙ ИСКАТЕЛЬ СМЫСЛА

Ссылка:

Смотрите также

#АРМИЯ, #НАТУРАЛЫ, #ОТНОШЕНИЯ

25 "искусственных" красавцев, фото которых мы бы точно лайкнули

Скажем прямо: надеяться на успех в приложениях для знакомств - это искать иголку в стоге сена. Но представьте мир, в котором мы могли бы разнообразить нашу интимную жизнь с помощью искусственного интеллекта!

Как военный конфликт с Россией продвигает на Украине права ЛГБТ

Военный конфликт на Украине, оказывается, способствует развитию ЛГБТ-сообщества, считает Politico.

"Гормон любви" окситоцин в буквальном смысле лечит разбитое сердце

Раньше считалось, что окситоцин помогает нам испытывать только чувства привязанности, эмпатии и доверия. Однако вырабатываемый гипоталамусом мозга "гормон любви" в буквальном смысле "склеивает", то есть восстанавливает клетки сердца.

Геи-военные борются против гомофобии в Украине