КВИР - Баллада xes

Баллада xes

Немного о предрассудках и радостях секса. Xes - это тот же sex, только наоборот. (Редакция честно предупреждает: людям без чувства юмора читать противопоказано!)

Зачем человеку голова? Чтобы искать проблем на свою голову. Чем больше голова, тем больше проблем. Пока голова растет, растут проблемы. Если голова перестала расти, значит, дальше некуда...

Муж часто занимался сексом с Анной Васильевной.

Иногда, когда она приходила в сознание, ей чудилось, что это огромная бетономесилка припарковалась на ней во время землетрясения. В тех случаях, когда все заканчивалось, Анна Васильевна чувствовала себя настоящей старой развалюхой. "Это должно быть от счастья", - думала она и аккуратно переворачивалась на другой бок. Муж Анны Васильевны, Иван Николаевич, огромный, как шкаф, и, как шкаф, умный, работал физруком. Больше всего на свете он не любил пидорасов. Он так и говорил: "Не люблю их!" - и морщился.

Однажды Иван Николаевич ехал в метро. Был час пик - народу тьма, не протолкнешься. И только он в вагон запихнулся, сразу почувствовал, как что-то теплое и упругое уперлось ему в задницу. Физрук слегка голову повернул и понял, что это к нему какой-то крепкий парень пристроился и едет себе. Иван Николаевич от неожиданности аж отвернулся сразу.

А парень между тем сильнее налег и даже горячую струю пустил в шею. Тут как раз поезд первую остановку сделал. "Может, выйти? - мелькнуло в голове у физрука. - А то неудобно как-то". Но двери вагона, далекие от терзавших мужчину мыслей, не долго думая, закрылись. Поезд тронулся. А Иван Николаевич потихоньку почувствовал, как начал краснеть, и его бросило в жар.

Парень же, похоже, решил всерьез побороться за звание "честного труженика тыла". Действовал он все более уверенно и развязно: обеими руками взял физрука за напрягшуюся жопу и уперся большими пальцами в копчик; потом начал спускаться ниже. Пальцы медленно скользили по ткани брюк, между ягодиц было тепло и сыро. "Должно быть, очко у него волосатое, как гнездо", - думал парень, раздвигая пошире жопу. Физрук дрожал как осиновый лист. "Может, выйти?" - подумал он на очередной остановке, но нормально обдумать свое щекотливое положение, ему не дали: в попу неожиданно сильно ткнули.

"Может, войти", - думал юноша, вдаряя в ритм с качанием вагона. На остановках он замирал, и Иван Николаевич, тяжело дышавший, чувствовал, как какая-то неведомая сила заталкивает ему трусы все глубже и глубже в задницу. А задница была большая и мясистая. Кто-то потрудился на славу, создавая ее!

На одной из остановок парень стал нагло выпихивать мужика, но Иван Николаевич не сдвинулся с места, даже не пошевелился - его словно парализовало всего. Тогда парень обошел Ивана Николаевича и посмотрел в упор. Но физрук продолжал стоять как вкопанный. "Ну и наглая рожа!" - думал он, и его внутренности щипали ошпаренные мурашки. Двери стали закрываться, и парень вышел. По внутренностям проплыли холодные рыбы.

Вечером Иван Николаевич выебал Анну Васильевну. Анна Васильевна мужественно терпела счастье, как и все русские женщины, - безропотно...

Как-то раз физрук опять ехал в метро. Опять был час пик - народу тьма, не протолкнешься. Заплывает он, значит, в вагон, а следом еще несколько человек. И только поезд тронулся, чувствует Иван Николаевич, что в член ему что-то теплое упирается. Смотрит и понимает, что это к нему спиной паренек стоит, молоденький еще совсем, студент, наверно, начинающий. Стоит и попкой своей Ивану Николаевичу о член трется. А попка хорошенькая такая: упругая, теплая, джинсики на ней плотно так сидят.

Физрук и не заметил сам, как возбудился страшно. Стоит он, смотрит то на свой клубень набухший, то на попку цветущую, а потом, взял, да и помимо своей воли, пальцами слегка коснулся - приятно жутко! Удержаться не может - начинает струны на арфе этой чудной перебирать. А ягодицы, черт, сладкие такие - кругленькие, крепкие.

Провел Иван Николаевич ладонью между булочек и чуть не кончил! Ватрушка у пацана огнем горит, влажная вся, на голос кондитера отзывается. Начал физрук пальцами глубже лезть, а паренек попку зажимать пытается; загорелся от этого мужик, схватил наглеца обеими руками, да как дерганет к себе, что тот к нему чуть ли не как на стул сел!

Пассажиры аж ахнули! Отвернулись, возмущенные, а сами одним глазом прищуренным косятся - интересно ведь! Повернулся паренек вполоборота к физруку, смотрит взглядом затуманенным, на губах улыбка легкая блуждает; а Иван Николаевич, ни "бе", ни "ме", только глазами стеклянными глядит, а когда поезд остановку сделал, и подавно вышел.

А паренек за ним следом. Не успел физрук и трех шагов сделать - бац! - хлопок по плечу, у мужика аж стадо горячих мурашек по внутренностям пробежало. Повернулся Иван Николаевич и ахуел: Сергей сзади стоит, ну, с которым работают вместе. Стоит и улыбается хитро. Тут уж у мужика не стадо, а табун целый мурашек пробежал: и по внутренностям, и по телу всему.
- Здорово, Иван! Это ты чего-й-то с парнем тем в вагоне делал? А? Вон он стоит, на тебя косится!
- Пошел ты! А я откуда знаю?! Педрила какой-то малолетний. Въебать ему, что ли? Хули, пялится?!

А парень постоял, постоял, да и пошел куда-то... Вечером физрук опять отъебал Анну Васильевну. Опять она мужественно терпела счастье. Только на этот раз от счастья чуть не умерла - две недели в синяках ходила, да прихрамывала. И так всю жизнь: Иван Николаевич днем в метро ездил, а ночью Анну Васильевну счастливой делал...

Было утро раннее, на удивление солнечное и теплое. Свежий воздух бодрил, птицы заливались своими песнями. Анна Васильевна, полусонная, стояла на крыльце и ждала, пока Боб сделает свои дела. Надо сказать, что Боб был редкостно хитрющей кобелиной. Анна Васильевна прекрасно знала о его привычке по утрам, с понтом пописать, выбегать на улицу и оприходовать первую попавшуюся приличную сучку; знала и не отказывала ему в этом удовольствии.

Итак, в это утро Анна Васильевна стояла на крыльце и смотрела, как ее пес шнырял туда, сюда и уже через пять минут, действительно, возился с какой-то самкой... Обнюхав ее с лап до головы, Боб заключил, что она в его вкусе и вскарабкался. Сучка, было, попыталась протестовать, но это только для виду. Боб уверенно и властно подмял ее под себя, и она отдалась ему с удовольствием!

Вера Михайловна никогда не позволяла своим любовникам дышать во время секса. Она этого не любила. И не то чтобы ей мешали всякие там охи-вздохи, нет, просто ей так с детства больше нравилось.

А работала она в морге. Казалось бы, чего еще нужно для счастья?! - говорили Вере Михайловне друзья и недоумевали, что личная жизнь у нее никак не складывается. В ответ Вера Михайловна только всплескивала руками и восклицала: "Ну, а если мне одни козлы попадаются! Что ни мужик, либо остолоп невоспитанный, либо кобель похотливый! Одно расстройство!".

И вправду, не везло Вере Михайловне, ох, как не везло! Своего первого мужчину она сразу заприметила, еще как только его привезли. Он ей с первого взгляда понравился: высокий, темноволосый, фигуристый, к тому же в гробу лежал спокойно. В общем, производил впечатление серьезного, знающего себе цену, мужчины. Два дня Вера Михайловна ходила вокруг, да около и так-таки затащила его в постель.

А мужик и сам не против был, - какой дурак откажется?! - ведь Верочка была красавица. Только вот на этом все и закончилось. Следующий шаг, по мнению Веры Михайловны, должен был сделать мужчина, а ее кавалер, хоть и не возражал против дальнейшего развития их отношений, сам инициативы не проявлял. Короче, не сложились...

От следующего своего любовника Вера Михайловна была просто без ума. Очень милый парень, очаровашка, и все время улыбался. Но и с ним пришлось расстаться: Вере Михайловне показалось, что он относился к ней недостаточно серьезно, если даже не сказать, легкомысленно.

А вот с третьим мужчиной отношения складывались на удивление хорошо: и красотой был наделен избранник, и умом, и даже какая-то особая деликатность в нем угадывалась. Но, увы, был застукан за флиртом с другими покойниками: пришлось расстаться...

Терпение у Веры Михайловны лопнуло, и вместо мужчины своей мечты, она решила подыскать себе женщину. Но тут уж вообще караул какой-то вышел: с первой же своей любовницей Вера Михайловна повздорила из-за того, кому какую роль играть, - чуть ли не до драки дошло.

Уж лучше буду традиционной ориентации придерживаться, так спокойнее, рассуждала после этого случая Вера Михайловна, а то с телками сведешься, говна не оберешься!

Следующего мужчину она выбрала повзрослее, посолиднее, чтоб уж точно без глупостей в голове был. И действительно, классный мужик оказался, все Веру Михайловну в нем устраивало: и степенность, и мужественность, и руки работящие - сразу видно. Только с ним тоже обломилось. Тут уж, видно, Вера Михайловна ему сама не подходила: держался он с ней холодно, случая не упускал свое неуважение продемонстрировать... В общем, не везло Вере Михайловне в личной жизни, ох, как не везло...

Не лучше обстояли дела и у Татьяны Федоровны, преподавателя физики в колледже для чересчур одаренных. Татьяна Федоровна рассталась со своим конем. Женщина не могла больше мириться с тем, что она ездила за тридевять земель для встреч с ним, а он трахал ее как какую-то обычную скотину.

Действительно, это бы и простой женщине не понравилось, а уж тем более с высшим образованием, как у Татьяны Федоровны. Институт она, между прочим, на красный диплом окончила. "К черту коней, безмозглые они и неотесанные! - думала оскорбленная любовница. - Заведу-ка я себе лучше дога. Это пес благородный - будет мне достойным любовником".

Сказано - сделано. Появился у Татьяны Федоровны дог. Поначалу, смотрела она на него, нарадоваться не могла, - не любовник, а сказка! Высокий, крепкий, лапы мохнатые, глаза большие карие бляцкие; язык слюнявый, длинный такой, подвижный, чувственный; задница поджарая, мясистая. А походка?! Кончить можно! Идет такой, вразвалочку по коридору, взгляд наглый, яйца болтаются!

Весь день Татьяна Федоровна за ним по квартире следом таскалась, слюни пускала, все никак ночи дождаться не могла. А как ночь наступила, так она своего пса на брачное ложе притащила. Сама у стенки легла, а дога рядом устроила. Отвернулась от него невинно и лежит румянощеко в стенку пялится; дрожит вся, волнуется, не знает, с чего ее ухажер новоиспеченный начнет.

Полчаса лежит - ничего; час лежит - ничего; а Татьяна Федоровна только как дура лыбится, да шепотом себе под нос приговаривает: "Эх, ты, скромняга какой попался, небось в первый раз у него, смотри-ка, лежит, не шелохнется, прикоснуться боится! А днем-то, днем - ходил все гоголем передо мной, жопой крутил, яйца свои мне на глаза наматывал". Еще час не тронутая пролежала. И совсем задорно Татьяне Федоровне сделалось. Дай-ка, - думает, - повернусь слегка, подбодрю малость шалунишку.

Сказано - сделано. Повернулась Татьяна Федоровна и чуть не обоссалась от обиды: нету никого сзади, пусто! Глаза протирает, да приговаривает: "Ведь покупала, точно же помню, как покупала его днем". Вышла Татьяна Федоровна в коридор, свет включила и в ладони хлопнула: "Батюшки, а любовничек-то ее ненаглядный на коврике лежмя лежит, да похрапывает". Тут уж Татьяна Федоровна окончательно убедилась, что все - люди, лошади, собаки - все козлы!

Постояла она с минуту, свою почесала, да в спальню побрела. "А может, козла себе завести лучше?" - подумала Татьяна Федоровна и заснула.

Фото Stefan May

27 ЯНВАРЯ 2014 АРТЕМ НИКОЛАЕВ

Ссылка:

Смотрите также

#НАТУРАЛЫ, #ОТНОШЕНИЯ

25 "искусственных" красавцев, фото которых мы бы точно лайкнули

Скажем прямо: надеяться на успех в приложениях для знакомств - это искать иголку в стоге сена. Но представьте мир, в котором мы могли бы разнообразить нашу интимную жизнь с помощью искусственного интеллекта!

"Гормон любви" окситоцин в буквальном смысле лечит разбитое сердце

Раньше считалось, что окситоцин помогает нам испытывать только чувства привязанности, эмпатии и доверия. Однако вырабатываемый гипоталамусом мозга "гормон любви" в буквальном смысле "склеивает", то есть восстанавливает клетки сердца.

Долго и счастливы: как построить отношения, которым не страшен кризис

Бывает ли в реальной жизни "жили долго и счастливо"? И если да - что для этого нужно сделать?

Lil Nas X рассказал о творческих планах и парнях, которых он предпочитает