КВИР - Апогей

Апогей

Есть секции, бокс, бои без правил, или с правилами, все равно, идите, учитесь защищаться. И перестаньте бояться, пока вы боитесь - вас будут бить. Деритесь вместо того, чтобы по демонстрациям бегать.

Тренер у них был фанатиком, а как же еще, бои без правил это вам не хоккей на траве.

- Братья, удар должен стать рефлексом, понимаете? Тысячи, много тысяч раз, пока не будете бить, как дышать, понимаете?
Вставай перед грушей и вперед - до тех пор, пока падать не начнешь. Падаешь, а там опять враг, следующий. Снова вставай, снова бей. Кулак - продолжение живота, вот смотрите, волной, из солнечного сплетения, рраз, все туловище участвует. Опять падаешь, устал, а вон еще один враг перед тобой, снова вставай, снова бей. И так в идеале - от рассвета до заката, до полубессознательного состояния, уже полуспишь, а бьешь, причем технично бьешь, филигранно, все свое тело концентрируешь в кулаке. Понимаете?

Тренер стоял у груши, с голым торсом, и бил, показывал. Он раскручивал свое тело изнутри, пресс его съеживался, за ним стягивались грудные мышцы, волна усилия упруго и точно переходила в кулаки. На него все смотрели восхищенно, мужику за сорок, а какая форма, плюс выносливый, что волк. Геем в группе был один Колька, остальные вроде натуралы, с женами, половина менты. Колька надеялся, что в сорок пять будет выглядеть не хуже, но конкретно тренера не хотел, восхищался и все. Он западал на ровесников или даже чуток помладше, где-то двадцать с маленьким. Ходить на тренировки ему нравилось, мужики общались с ним на равных, многие даже с завистью, он был одним из лучших, лучше многих, почти всех, успешным и заслуженно состоявшимся.

В раздевалке Колька поспорил с участковым Андреем Сергеевичем про борьбу с наркобаронами. Как боец, Колька был классом выше, Сергеич его за это уважал, без зависти, просто, и разговаривал, как с ровесником, хотя и был старше лет на двадцать. Колька говорил, как всегда, что думал, сказал, мол, если бы полиция захотела, не было бы никаких наркобаронов, в два счета всех бы пересажали, ведь адреса и явки всем известны. Это, мол, все мафия, полиция сама от них кормится. Сергеич терпеливо объяснял, с улыбкой, немножко даже виноватой, что не только и не столько в коррупции дело, а в том, что не очень-то легко собрать на такого вот наркобарона оперативно-следственный материал. Нужна ведь контрольная закупка, свидетели нужны, а кого в свидетели-то брать? Продавцу безопаснее в тюрьме отсидеться, чем барона своего заложить. Ну и у барона адвокаты не последние, против твоих свидетелей у него в два раза больше своих будет.

Они, в общем, дружили. Иногда Колька бывал у них дома, супруга Сергеича накладывала Кольке блинов, Сергеич наливал коньяку. Колька пробовал из вежливости. Наркотики он ненавидел и считал необходимым с ними бороться, но к алкоголю относился с суровой снисходительностью. Говорили о жизни. Сергеич был с низов, пробивался сам, школа милиции, армия, юрфак, общага, по вечерам подрабатывал, где придется, грузил, таскал, продавал, охранял. Теперь вот уже капитан, пора из участковых вырастать, засиделся, да.
Колька тоже не был избалован жизнью, приехал из деревни, без отца, снимал комнату, учился и работал, не помогал никто, ни разу, да он бы не взял, гордый. Еще и матери присылал пару раз в год. Остался в аспирантуре на своем истфаке, писал работу, что-то там о культуре юродствования в Киевской Руси, для денег копирайтил до ночи.
У Сергеича была дочка на выданье, Вероника, он сажал и её за стол, поглядывал на них обоих, выжидательно. Этим летом они разок взяли Кольку с собой на шашлыки. Когда Колька разделся до плавок, он заметил, как Вероника сверкнула глазами по его телу и сразу же отвела взгляд, с напряжением. Тело у Кольки было хорошее, мышца к мышце, волокна под кожей видны, и движении ловкие и точные, без колебаний. Ростом он был ниже среднего, и лицо обычное, простое, но спорт выручал.

Деревню свою Колька не любил. Да и за что? Пьют, развратничают по сеновалам, пашут, да сериалы глядят - вот и вся жизнь.

- Мам, ну как ты можешь это смотреть? Вот эта, как актрису зовут, не помню, она ведь только что с одним была, а в следующем кадре другого уже целует. И они её выводят как симпатичную героиню! Это ж сразу выключать можно, ну что они нам дальше могут сказать?
- И в кого ж ты у меня такой принципиальный? В двадцать пять я уже понимала, что жизнь сложнее, чем в учебнике. Ты б и "Иронию судьбы" не стал смотреть.
- Не стал бы. Во-первых, рождественская сказочка, а во-вторых, ведь то же самое, главный герой подло изменяет своей девчонке и выводится, как милаха-парень. Она его там ждет с елкой, а он Брыльску целует. Чему такие фильмы учат? Ну чему?
- Эх, Коля ты мой Коля. Как ты жить будешь с такими вот, как их, установками.
- А нормально, мама, живу. Не вру, не изменяю, ни себе, никому.
- Ну-ну.

Мать никогда не спрашивала Кольку о его личной жизни, ждала, пока расскажет сам. Подозревала кое-что, но молчала, прикусив язык, надеялась до последнего, вдруг не так, вдруг нормально все. С Колькиным отцом они не жили совсем, и не общались, вряд ли он вообще был в курсе про Кольку. Студент на практике, ошибка молодости, у других бывает, почему ей нельзя. Когда Кольке было лет шесть, у них в доме поселился дядя Игорь. Просто Игорь. Мать замечала, как Колька тянется к нему, виснет, трогает, бежит за ним в баню. Это было нечто большее, чем просто тяга к отцу, к мужскому влиянию, тут присутствовало что-то телесное, малопонятное. Игорь прожил у них четыре года, потом уехал зарабатывать в Москву, да так и не вернулся. Он был сильно младше матери.
После его исчезновения Колька замкнулся в себе, стал жесток, не слушался, плохо успевал в школе и рос драчуном.

Лучший друг Кольки, ботан Петька, учился с ним в одном классе. Кольке нравилось за него заступаться, он прикрыл Петьку коконом своей кулачной опеки. Петьку давно уже никто не обзывал задротом и очкариком, не шептал за его спиной "it‘s a Petя" - с Колькой связываться никто не хотел. Как-то, классе в девятом, мальчишки кидались дохлой вороной и Андрюха Максимов попал несчастному Петьке прямо в лицо. Петька забавно стряхивал с себя перья, все повторяя, за что, за что, а Колька сломал Максимову руку. Колькину маму вызвали к директору, через пару дней к школе подошел старший брат Максимова, ему было за двадцать, Колька сбил его с ног ударом ногой в лицо, брат даже не успел понять, что произошло. Колька тогда уже занимался единоборствами в секции в райцентре, три раза в неделю, ездил туда после школы на автобусе. В секции у них был очень старательный тренер и Колька довольно быстро научился драться лучше всех, тренер говорил, что у Кольки к этому дар. Старшеклассником Колька с легкостью мог завалить взрослого дядьку, это сильно прибавило ему уверенности в себе. Он понял, что в жизни вполне можно достичь успеха собственными усилиями, честно, подтянул учебу, снова стал помогать матери по хозяйству, поступил в институт в областном центре. Иногда у Кольки случались девочки, правда, они быстро менялись. Во время любви он любил смотреть на свое отражения в зеркале, если в помещении, конечно, было зеркало, и устраивался обычно так, чтобы можно было себя видеть, хоть боковым зрением.

На втором курсе у Кольки появился Славик.

Они познакомились сначала на сайте, где у обоих вместо фотографий висели торсы. Колькин спортивный и Славикин, тощий, с дурацкой мальчишеской талией. Потом встретились и влюбились. Когда Колька трахал Славика, его возбуждала эта разница, в торсах, он держал Славика за горло и двигал им, нанизывая на себя. Из-за этого он казался себе еще более маскулинным и сексуальным. Еще он часто дрочил сам на себя, перед зеркалом, напрягая мышцы и выгибаясь в разные стороны.
Славик был красивым и нежным, выше Кольки на целую голову. Колька часто таскал Славика на плечах, вертел у себя над головой, как пропеллер, Славику это нравилось. В постели со Славиком Колька был часто грубоват, это нравилось Славику тоже, ему хотелось чувствовать себя слабее, женщиной. Колька был ревнив до бешенства. На гей-вечеринке они были, понятное дело, всего один раз, первый раз стал последним: кто-то незаметно погладил Славика за попку, но Колька заметил, и Славику стоило огромных душевных усилий не дать Кольке переломать тому парню все конечности, одну за другой. После этого они договорились не ходить в такие места вообще, ну и о том, что Колька научится сдерживать свои порывы, а то недолго и в тюрьму угодить. Насчет тюрьмы у Кольки было меньше страха в связи с полезными знакомствами с ментами, но он, в общем, понимал, что Славик прав.

У Кольки на курсе была парочка геев, Костя и Андрей. Их никто не трогал, по крайней мере, в стенах университета, потому что Колька несколько раз четко и внятно, так, чтобы слышало как можно больше людей, объявил о том, что геи тоже люди, и тот, кто их обидит, будет иметь дело с ним, с Колькой. Сам он, конечно же, не гей, но против дискриминации. Танька из параллельной группы попыталась было возразить, что всех, Колечка, не переколотишь, да и, кроме кулаков, есть еще другое оружие, на что Колька ответил, что, если она имеет ввиду огнестрельное, то Колькин противник его не успеет даже вытащить.
После этого к Кольке стали иногда обращаться геи, за помощью, просили отомстить. Колька мстил, осторожно дубасил обидчиков-гомофобов, стараясь не ломать кости. Славик боялся за него.

В прошлом году Кольку пригласили делать тренинги "Анти-хэйт" и "Стоп гомофобия" в ЛГБТ-организациях двух соседних областных центров. На тренингах он читал короткую вступительную лекцию, где сразу, упреждая вопросы, сообщал, что сам он, конечно же, не гей, но разве нужно быть евреем, чтобы бороться с антисемитизмом. Ему хлопали. Еще он говорил, что реальной гомофобии у нас нет, у нас есть психология жертвы среди геев, а если есть жертва, то всегда найдутся палачи, буть ты негр, рыжий или хромой. На практической части тренинга он ставил участникам удар. Успешнее всего удар ставился у некоторых участниц, но не они были целевой группой, ведь физическому насилию подвергаются гораздо чаще геи, чем лесбиянки. Его спрашивали на тренингах, не боится ли он. Колька честно отвечал, что нет, не боится, пусть эти придурки сами его боятся, да и они, гомофобы, обычно внутренне слабые люди, ищущие легкого самоутверждения. Есть секции, бокс, бои без правил, или с правилами, все равно, идите, учитесь защищаться. И перестаньте бояться, пока вы боитесь - вас будут бить. Деритесь вместо того, чтобы по демонстрациям бегать. По поводу "деритесь" и демонстраций разворачивалась дискуссия, но Кольке все равно хлопали.

В январе этого года Славик совершил выход из шкафа, камин-аут. Сначала он сказал маме, потом в группе у себя в политехе.
Вечером Славик пришел, как обычно, в съемную однушку к Кольке и сообщил о камин-ауте.

- Дурак, - сказал ему Колька. - Какое им дело, с кем ты спишь? Зачем это афишировать?
- А зачем это скрывать? - спросил Славик.
- Но ведь натуралы не приходят на работу и не сообщают всем: здрасти, я гетеросексуал.
- Коль, не хочешь - не сообщай. Личное дело каждого.

А дело оказалось не совсем личным. Кольке нисколько не хотелось, чтобы на него из-за Славика падали подозрения в гомосексуальности. Они и так падали, из-за Колькиного активизма, а тут еще лучший друг - гей. У них было много общих знакомых и в тайну не был посвящен почти никто.
Они долго обсуждали Славикин камин-аут. Колька говорил, что Славик завидовал ему из-за того, что он, Колька, ничего и никого не боится, и вот, Славик сделал как раз то, чего Колька боялся, таким образом как бы отомстив. Мол, теперь вот Славик держит Кольку за горло. Славик на это улыбался и, в общем, не спорил. Они договорились о том, что для Колькиных друзей они со Славиком останутся нейтральными приятелями, никакого камин-аута Колька не боится, просто не считает нужным.

На прошлой неделе случились развязка и апогей.
К Кольке зашли в гости Славик, Костя, Андрей и общая подружка Света. Света была посвящена в тайны и служила для Кольки прикрытием. Колька сидел на диване в обнимку со Светой, Славик и Костя резали на кухне салат, Андрей разливал коньяк и бегал с рюмками из кухни в комнату, требуя синхронности выпивания. Колька, как обычно, обходился одной рюмкой на весь вечер, остальные обходились гораздо большими объемами, особенно Света.
После салата и картошки с укропом все отправились петь караоке. В караоке-клубе были еще люди, мужики пели владимирский централ и золотые купола, Славик, Костя и Андрей пели Сердючку в три микрофона, немножко хабалили. Колька стеснялся их и не пел.
- В принципе, если тем не стыдно горланить свою куйню, то почему нашим должно быть стыдно орать свою, - заметила Кольке толерантная Света.

Часа в два у Светы зазвонил телефон - ей было приказано срочно идти домой. Она жила с родителями, не очень далеко от клуба. Колька, конечно же, пошел проводить свою девушку.
Вернулся он минут через тридцать. У клуба стояла полицейская лада приора, рядом, на краю тротуара, сидели побитые Славик, Андрей и Костя. Мужик, один из тех, которые пели, давал показания участковому. Остальные трое стояли поодаль, курили и смеялись. Участковым был Сергеич. Еще двое совсем молоденьких в форме курили невдалеке.
- ... а че, кому-то ж надо с пидорами бороться. Пишите всё, как было, готов нести наказание, черт с ним, зато доброе дело сделал, -улыбался мужик.
Сергеич улыбался ему в ответ, нехотя заполняя листочек.

Колька, красный от злобы, играя мышцами, подошел к избитым своим друзьям и наклонился к Славику.
- Коля, - Славик плакал. - Коля, они били нас ногами, мы уже на полу лежали, а они все равно били, били.
- Блять. Я эти рожи запомню, не жить им.
- Это кто там с нетрадиционными потерпевшими разговаривает без санкции прокурора?
Сергеич, благодушно настроенный, узнал Кольку.
- Ты че, с ними, Николай? Ай, не верю.
- Это брат мой, двоюродный, Андрей Сергеевич, мы тут вместе пели, я девушку свою пошел проводить, возвращаюсь, а тут такое.
- Брат, говоришь? Хм. Да тут админка чистая, бытовуха, не бойся, до свадьбы заживет...
Мужик захохотал:
- Да-да, до свадьбы! Однополой блин! Ну ты скажешь, начальник.
- Никакая не админка! - Костя, с разбитым лицом, встал и, покачиваясь, шагнул вперед. - У Андрея бровь рассечена, мы поедем сейчас в больницу, потом надо к следователю, и побои зафиксировать, на экспертизу. Не обойдетесь вы админкой. Тут минимум средней тяжести.
- Да ладно, начальник, какие там средней тяжести, мы ж аккуратно мочили, все ок, начальник, - заволновались мужики.
- Ай, какие грамотные потерпевшие пошли. Ну, не знаю...
Сергеич держал ручку в воздухе и смотрел на Кольку с привычной для его службы гримасой двусмысленности.
- Что, будете заявление писать? Это нужно в дежурную часть вас везти...
Он вздохнул и отошел с Колькой в сторону на пару метров.
- Вам это надо? Бытовые разборки, ну, бывает, чего суд-то устраивать? Николай, я могу рапорт написать, что, типа, ложный вызов, да и дальше поеду, а ты тут сам разбирайся, только без переломов, я тебя прошу. Это проще будет, чем сейчас всю эту мудянку затевать. И дежурный в четыре утра тоже пидорам побитым не обрадуется. Потом вам придется к следователю бегать, бумажек кучу заполнять, а закончится все скорее всего административной ответственностью, штрафом.
- Коля, пусть он отдаст нам копию протокола. Иначе вообще потом ничего не докажем, - громко сказал опытный Костя. - Скажи ему. Дайте нам копию, с этим, с номером.
Мужики опять засмеялись.
Колька стиснул кулаки.
- Андрей Сергеич, так ведь, как же это? А закон?
- Ну, а что закон, Николай? Нету у нас против этого статьи. Негров бить нельзя, евреев тоже, русских нельзя, по религиозной ненависти нельзя, а этих-то чего? Нету про этих в законе, и правильно, я считаю, что нету. Этак можно и педофилов защищать, и бог знает кого. Есть же границы у толерантности.
- Начальник, так мы это, может, пойдем? Спать хочется, а. Объяснения подписаны, чё? Хочешь, отпечатки возьми.
Мужики опять заухмылялись.
- Стоять всем!
Сергеич неожиданно строго посмотрел на мужиков.
И снова обращаясь к Кольке, тихо:
- Я понимаю, брат есть брат, даже такой. Только без меня, я на службе, ты ж понимаешь. Если бы у меня был такой вот родственник, я б тоже лучше частным образом вопрос решил.
- Андрей Сергеич, он не брат.
Колька сказал это неожиданно сам для себя. Он съежился, вспотел и в горле стало сухо.
- Вы, только, ребятам не говорите, а.
- Отже ж ты даешь. Ну, люди, а! Ты что, тоже? Как они? Так ты ж не похож нисколько? Чемпион области! Ну, люди. Погоди, а как ты в раздевалке-то с нами? Это ж как я с бабами буду переодеваться...
- Я вам потом подробнее объясню. Так вы сейчас уедете? Я аккуратно.
- Твою же мать, - сказал Сергеич, махнул своим спутникам, все трое, не прощаясь, сели в ладу и уехали.

Костя стоял, держась за дерево, Славик и Андрюша сидели на краю тротуара и удивленно смотрели на Кольку.
Колька подошел к одному из мужиков и коротким ударом повалил его на землю.
- Это брат мой, суки. Других жертв ищите, а этих не трогайте. Поняли?
К нему подбежали остальные двое, размахивая кулаками, но были сбиты на лету и грузно осели рядом с первым.
- Куясе гомосеки пошли.
- Кто сказал? - хрипло спросил Колька.
Первый вдруг бодро вскочил с земли и попытался ударить Кольку ногой, было видно, что когда-то давно он занимался карате. Через секунду он лежал скрюченный на земле и мямлил что-то про сломанное ребро.
- Коля, пойдем. Хватит. Не надо больше.
Славик взял Кольку за руку, собираясь обнять.
Колька увернулся и зашагал прочь, Славик, Андрюша и Костя засеменили за ним.

Фото Erwin Olaf

12 ИЮНЯ 2016 ВИТЯ БРЕВИС

Ссылка:

Смотрите также

#ЗНАКОМСТВА, #КАМИН-АУТ, #НАСИЛИЕ, #НАТУРАЛЫ, #ОТНОШЕНИЯ, #ПРОПАГАНДА

25 "искусственных" красавцев, фото которых мы бы точно лайкнули

Скажем прямо: надеяться на успех в приложениях для знакомств - это искать иголку в стоге сена. Но представьте мир, в котором мы могли бы разнообразить нашу интимную жизнь с помощью искусственного интеллекта!

Наступает лето! На охоту выходят борцы за нравственность и полиция

"Гормон любви" окситоцин в буквальном смысле лечит разбитое сердце

Раньше считалось, что окситоцин помогает нам испытывать только чувства привязанности, эмпатии и доверия. Однако вырабатываемый гипоталамусом мозга "гормон любви" в буквальном смысле "склеивает", то есть восстанавливает клетки сердца.

"Мы существуем, если говорим". Семь историй камин-аута

Проект "Q-Rated" попросил своих читателей и читательниц рассказать, как они открылись близким и что это изменило в их жизни.