Пляж для геев на озере под Дюссельдорфом. Лежат голые дядьки, некоторые парами, некоторые подмигивают, чаще те, которые парами.
Мы лежим с приятелем, не подмигиваем никому, там некому. Немцы другие, они любят сам процесс, не так важно, с кем.
- Ой, смотри, это Анзур. Приятель указывает на коренастого кавказца, выходящего из кустов. Зазывает его к нам.
У Анзура завлекательные глаза, хищные ноздри и капризный рот. Он имеет на пляже большой успех. Анзур показывает взглядом на полного немца, лежащего поодаль: - С этим я трахался вчера. 70 евро. - Здесь? - Нет, у него дома. Тут в кустах я - по любви.
Анзур беженец из Таджикистана. Уже год, как он ходит на курсы языка, получает социальную помощь.
У Анзура звонит телефон. На ужасном немецком, такой у меня был после месяца курсов, он торгуется с кем-то. - Блядь, вот жадина, а! Я ему говорю, 100 евро/час, включая дорогу. А он хочет полчаса за 40. Ну что я поеду в Кельн и назад? У меня же 20 на дорогу уйдет, я что ему, социал?
Бизнес идет плохо. Коллбоев развелось не меньше, чем клиентов. Дома, в Таджикистане, у Анзура дом, жена и четверо детей. Он посылает им только социал. А эти деньги, которые вот эти, они грязные, их не надо детям. Он мечтает продержаться на курсах как можно дольше, а потом взять жену и детей сюда. Планирует родить еще троих.
Скандал вокруг премии: Маша Гессен, Газа и германская полемика
МОБИЛЬНАЯ ВЕРСИЯ
